— Мы бы хотели поговорить с вами… о человеке, который предал человечество.
Прозрачный шар висит передо мной, переливается всеми цветами радуги. Чуть в стороне за нами следят полчища и полчища таких шаров. Моя жена жмется ко мне, не бойся, я тебя в обиду не дам…
— Господин, — просит шар, — я к вам обращаюсь.
Киваю. Знаю, что обращаются ко мне. только меня здесь нет. Это уже не я, это только воспоминание обо мне.
— Господин?
Интересно, сколько веков прошло, сколько миллиардов лет со дня моей смерти.
— Дорогие зрители, к сожалению, связь не удалась…
Спохватываюсь:
— Ага, слышу вас… слышу и вижу… все, что надо, расскажем…
Отлично, рады приветствовать вас в студии. Вы можете ответить нам на несколько вопросов?
— Без проблем, — отвечаю, тут же спохватываюсь, — это… а пожить потом не дадите?
— Разумеется, вам и вашей супруге будет предоставлено длительное существование.
Со стороны зала всплеск радости, что-то вроде нашенских аплодисментов. Чувствую, что у меня к ним много вопросов, как они говорят со мной, как я их понимаю, как они вообще вспомнили воспоминание обо мне, привели в студию. А главное – что стало с людьми…
Только я буду спрашивать потом. Сейчас вопросы задают они.
— Итак… как вы познакомились с самым страшным преступником всех времен и народов?
Давлюсь собственными мыслями. Так непривычно без тела, даже не поперхнешься, не вздрогнешь…
— Это вы… кого имели в виду?
Роюсь в памяти, кажется, докторов менгеле и чикатилло у меня в кругу друзей не значилось.
— Человека, предавшего человечество.
Моя жена всхлипывает, прячет голову в ладонях. Обнимаю её, не бойся, я тебя им в обиду не дам.
Впрочем, все по порядку.
— Кофе? Чай?
Отрицательно мотаю головой. Он наливает себе кофе. Не пьет. Уже знаю, что не будет пить, не может он пить. Пригубит, и все.
— Ну что… догадываетесь, зачем вас сюда пригласили?
Фыркаю. Ничего себе пригласили, всех бы так приглашали. Скрутили, когда выходил из портала, главное, что за привычка у меня дурная, выходить из портала и сразу его выключать. Говорят же в инструктаже, выходите – оглянитесь, посмотрите, да точно ли туда попали, да все ли в порядке, да… не-ет, как же, мы же самые умные, мы на кнопку щелкнули, дальше побежали.
Там-то они меня и скрутили. Главное, вы мне скажите, на хрена в секцию ходил, вот на хрена, выпад слева, выпал справа, захват, разворот… и все, и все как есть псу под хвост, какой захват, какой разворот, оцепенел ко всем чертям, когда нож к горлу приставили…
— Догадываетесь?
— Н-нет.
Человек смотрит на меня. который не человек. Уже знаю, не человек. Может уже не прятаться под маской мужчины средних лет. Так и хочется намекнуть, что у людей колени вперед сгибаются, а не вбок, и люди, чтобы назад посмотреть, голову не запрокидывают…
Не намекаю. Черт с ними.
— Разработки ваши, — говорит человек, который не человек.
— К-какие разработки?
Включаю дурака. Вот это главное, включить дурака, ничего не знаю, какие разработки, о чем вы говорите, вы меня с кем-то путаете…
-А порталы?
— Что порталы? Вон ближайший, в километре отсюда… где вы меня скрутили. Кстати, жаловаться буду, не имеете права…
Порталы…
Это было вчера.
Час в час, в половине третьего по местному времени.
Тронный зал, поражающий своим величием. Бесчисленные пристройки, маленькие, жалкие на фоне громадины зала. Запрокидываю голову, не верю, что все это было построено людьми. Поднимаюсь по ступеням, стертым за века и века, как-то слишком поздно мы спохватились, что некому их чинить…
— Слушаю вас, — председатель измученно смотрит на меня, постукивает по часам, намекает, что сильно долго терпеть меня не намерен.
— Ну вот, смотрите… отключите портал.
— Чего?
Говорит с акцентом, который выдает в нем выходца откуда-то из Млечного Пути, это к лучшему, там народ вроде смышленый…
— Портал… отключите.
— Да не бойтесь, на блокировке стоит, не войдет никто.
— Знаю. Отключите.
— Председатель пожимает плечами, закрывает портал.
Исчезаю. Вот так вот, на ровном месте. Как фокусник. Думаю, куда бы перекинуться, не нахожу ничего лучше, чем появиться у него за спиной.
Хлопаю в ладоши.
Зря я это сделал, так и до инфаркта человека довести недолго. Как меня еще охрана не пристрелила, ума не приложу.
— Ну, нельзя же такие вещи делать, в самом-то деле… — председатель измученно смотрит на меня, — вы это… как?
— Портал.
— У вас чего, персональный портал есть? Нехило живете…
— Да нет… Понимаете, разработки у нас тут есть… как силой мысли можно портал вызвать.
— Интересненько…
— Ну вот, расчеты у меня, — терзаю ноут, ну только посмей сейчас зависнуть, уже не знаю, что с тобой сделаю…
— Ой, мил человек, я же в этом не понимаю ничего, что вы меня формулами этими пугаете, меня в школе уже ими запугали. Внрю, верю, не перевелись еще кулибины во вселенной…
Думаю, кто такие кулибины. Не знаю. У отца надо спросить, отец всё знает.
— Ну… молодец вы, молодец… как соленый огурец. А от меня-то что хотите?
— Ну как же… чтобы эту систему повсеместно…
— Денег? – взрывается большой человек в большом кабинете.
— Ну…
— Мил человек, я вам их что, печатаю, что ли? У меня тут что, печатный станок стоит? Смеетесь? Бюджет по швам трещит, дефицит пятьдесят процентов, они мне про порталы… еще вечный двигатель принесите, и машину времени до кучи. Был у меня один такой, таскал все проекты свои… Сейчас не ходит больше, может, помер…
Хочу сказать, что он не помер. Не говорю.
Уже понимаю, здесь мне ловить нечего.
Направляюсь к еще одному зданию, поражающему своим величием. Когда-то сюда съезжались лучшие умы со всего мира, — я не застал это время, уже не застал. Поднимаюсь по выщербленным ступенями мимо эскалатора с табличкой «не работает», думаю, сколько мне идти до самого верха, до последней башни, сто веков или больше. Меня обгоняют паломники, кто-то уже догадался превратить восхождение в ритуал…
— Ты?
Настороженные глаза в пол-лица. Мое сердце делает сальто.
— Ага… я.
Ада открывает замок, прохожу в портал.
— Слушай, я уже волноваться начала, может, случилось чего…
— Я к отцу.
Даже не объясняю – к твоему отцу, как-то быстро он стал нашим общим отцом. Вхожу в неприметную комнату, чувствую, что не знаю, что я буду сейчас говорить. Я не смогу сказать ему, что ничего не добился… не смогу…
— Отказали?
Тихий шелест, едва похожий на голос. Я уже научился слышать этот шелест, не переспрашивать каждую секунду – что, что вы сказали…
Киваю.
Ага.
Бескровная рука, похожая на птичью лапку, тянется ко мне.
— Запись… разговора?
— Да там ничего осо…
Вспыхивают тусклые глаза.
— Не сделал?
— Сделал… вот…
Отец слушает. Прикрываю глаза, чтобы не видеть, как он умрет. Почему-то мне кажется, что сердце дряхлого старика не выдержит такого, что все, над чем он работал всю жизнь…
— …отказали. Это плохо… это очень плохо…
— Ну, ничего, можно еще с какими тугими кошельками поговорить, может, клюнут…
— Да нет, — птичья лапка безвольно опускается на подлокотник кресла, — вот так и начинается…
— Что начинается?
— Конец…
— Думаете, без порталов останемся?
— Ка-акихх порталов? – шелест становится на полтона громче, — ты хоть понимаешь, про что он говорил, что лавочку прикроет?
Включаю запись где-то на середине, неужели…
— Ну, вы понимаете… свойства мозга… сверхспособности… нету сейчас на все на это денег, нету… вообще лавочку прикрывать эту пора, финансирование-то ёк…
Холодеет спина, я и не просек сразу, про что он…
— Про разум? Да?
— А ты как думал… тарифы за разум задерут, а там и вовсе разум людям отключат… я-то свое доживу… а вы-то… молодые…
— А дешевле нет?
Продавец смотрит на меня, как на идиота, денег нет, так какого ж черта ты вообще сюда приперся.
Сам не знаю, какого черта я сюда приперся. Смотрю на бесконечный ряд генераторов разума, понимаю, что черта с два я здесь что-то куплю.
А надо покупать. Залезать в кредиты, пока мне еще кто-то даст эти кредиты. Генераторы разума. Генераторы электричества. Генераторы еще много чего, без чего человек жить не мо… то есть, может, но это будет уже не человек.
Электростанция – есть, в плохом состоянии (починить)
Системы очистки воды – есть, в отличном состоянии
Генератор разума – пользуемся государственным (срочно купить свой)
Генератор пищи – нет, покупаем пищу в магазинах. Срочно приобрести, пока не пришлось пахать землю
Генератор одежды – аналогично
Интернет – до последнего поддерживать контакты с близлежащими объектами
— Вот это объем нашей территории, доступной без порталов, — высохшая рука отца проводит черту, — вот здесь… три планеты в нашей системе…
— А с планеты на планету как добираться? – спрашиваю.
— Это маленький портал поставим, стационарный… на это-то энергии хватит… а за пределами все, еще годика два, и будет терра инкогнита…
Хочу еще что-то спросить, забываю, что хотел спросить.
— Спрашивай, спрашивай… на то и мозги тебе, чтоб спрашивать… о-ох, родилась дочь на беду… Одни шмотки на уме. Думал, сын будет, сына хоть выучу чему… а это что… ветер в голове… ты хоть одно утешение…
Киваю. Втайне радуюсь, что Ада не слышит.
Тихий шелест, как бывает, когда кто-то поднимается по лестнице. Сразу вспоминаю, что Ада здесь, здесь, кого там черт принес…
Выглядываю в сумерки.
— Ада?
Нет. Не Ада. Что-то исхудалое, ободранное, жмется к стене, еле различаю, двое, мужчина и женщина…
— Вам… вам чего?
— Мы по объявлению, — женщина выходит вперед, — вы сказали, людей собираете… Которым не все равно…
— А-а, да-да, входите, входите, оч-чень рад… откуда будете?
— Азгард.
— Это где такое?
— Фомальгаут.
Ясно. Что ничего не ясно. Открываю двери, приглашаю гостей, то есть, уже не гостей, наших новых жильцов.
— Астрофизика, космогония, исследовал деление неделимого и конец бесконечного… — бормочет гость, выискивает в интернете какие-то свои статьи, отмахиваюсь, верю, верю, верю…
Численность населения нашей обитаемой зоны…
Хочу поставить число, не ставлю. Может, еще прибудут какие-нибудь откуда-нибудь из ниоткуда, для которых отключение разума в целях экономии равносильно смертному приговору…
А ведь едут, едут сюда, идут через портал, пока есть, через что идти, читают мои объявления, что я собираю всех, всех, едут сюда те, для кого отключение разума будет смерти подобно…
Что еще… животных на всякий случай каждой твари по паре, растительность где какая есть…
Мысли путаются, нда-а, что-то многонько на меня свалилось, когда сюда ассистентом нанимался, что-то не ожидал, что так будет…
А вот стало.
А я знал, что будет конец света. Еще давно знал. Еще когда пацаном был, лет десять мне было, не больше, когда с Антипкой решили отправиться в путешествие, как в книжках – куда глаза глядят. Накопили денег, да что накопили, у прохожих настреляли, мотались из портала в портал, с планеты на планету, чувствовали себя ужасно взрослыми. И знали, что дома попадет, а все-таки мотались по порталам, уже и не помню толком, куда нас тогда черт занес. Помню, денег оставалось хрен да маленько, Антипка все за рукав дергал, давай, давай еще куда-нибудь свалим… еле-еле выискали портал подешевле, уже и не помню, сколько он стоил, но что-то подозрительно мало, прошли…
А вот это мне в память навсегда врезалось. Пустая равнина, насколько хватает глаз, не до горизонта – до бесконечности. И нигде, хоть ты сколько ищи – ни намека на человеческое жилье, будто и вовсе не ступала здесь нога человека…
Камень тоже помню. Скромную стелу в степи, скромную надпись – здесь будет заложен город, а названия не помню, может, оно уже и стерлось, это название. Помню дату на стеле, три тысячи семидесятый год, ни больше, ни меньше…
— Это чего, триста лет назад поставили? – спросил Антипка.
— Ну… так получается.
— А чего город не построили?
Я не знал. И так хотелось у кого-то спросить, а что там было, а спрашивать было нельзя. Только тогда уже почувствовал: империя – незыблемая и всемогущая – вовсе не такая всесильная, как кажется.
Потом уже узнал, много их было, таких городов – основанных, но так и не построенных, вот так же большие люди в больших кабинетах разводили руками, ну что вы, ну какой прок с этого города будет…
Жуткое начало.
Начало конца.
— У министра, блин, пятый этаж дачи не достроен, они, блин, какие-то порталы требуют, — фыркает Ада, разливает чай.
— Не ругайся, — машет рукой отец, скорее так, на автомате, а не для того, чтобы приструнить Аду. Давно прошли времена, когда имел над ней власть, да и были ли вообще такие времена…
Отец напоминает, чтобы ему пятьдесят на пятьдесят, полчашки молока, полчашки некрепкого кофе, да бога ради, сделаем… Наш новый постоялец все не умолкает про деление неделимого и конец бесконечности, как будто кто-то сомневается…
Иду спать. Нехорошая ночь сегодня, полнолуние, а в полнолуние или всю ночь в постели проворочаюсь, или еще хуже, приснится вещий сон…
Выбираюсь из зарослей, отряхиваюсь от сна. Хорошая ночь. Переночевал, жив остался.
Утро стало.
Светло стало.
Река впереди. Иду к реке, вроде меленькая речушка, на дне червяки вертелись, может, поймаю чего.
А то голодно.
Спускаюсь по ступеням. Обшарпались все. Травой поросли. Слово откуда-то в память пришло – ступени. Пришло, и тут же потерялось. Бывает так, накатит что-то, воспоминания какие-то – кто я, зачем я, откуда я пришел, куда я иду – и тут же споткнутся о барьер, нет контакта…
Хорошо сегодня.
Тепло стало.
Ловлю червячков, слушаю шорохи леса.
Что-то спускается с небес – бесшумно, беззвучно, память подсказывает мне – не птица. Птица, это плохо, птица, она и глаза выклевать может, если большая…
А то не птица.
Так что не страшно.
Ловлю червячков, самый жирный, самый юркий не дается, ну же, ну…
То, что не птица, раскрывается, как цветок, из того, что не птица, вылезают длинные щупы, блестящие глаза на тоненьких ножках…
Слушаю свою память, память мне ничего не говорит, памяти нет.
Хватаю червяка, вонзаюсь зубами в сочное мясо…
Щуп вонзается мне в горло, свет меркнет…
Просыпаюсь с сильно бьющимся сердцем. Знал же, что приснится какая-нибудь муть, а все равно спать лег.
Ада стоит на пороге комнаты, тусклое сияние покачивается над её головой.
Догадываюсь:
— Кричал во сне?
— Ну…
Приснится же…
Ада прислоняется к косяку, смахивает волосы со лба. Понимаю, что ей тоже снились тонкие щупы и глаза на ножках…
— Это они охотиться на людей прилетали… твари… ты видел, они порталы где хотят открывают, силой мысли…
— Ну-у, у них-то чинуши денег не пожалели…
Смеемся. Почти истерически. Подходим вместе к окну, говорим в проблески рассвета – сон, уйди, куда ночь ушла. Как дети, верим, что это поможет.
Поспешно расходимся, пока не увидел отец, он сам из секты какой-то, где до свадьбы ни-ни… Надо бы уже свадьбу эту сыграть, отца успокоить…
— …разработки ваши, — просит человек, который не человек. Может уже и не прятать под маской человека тонкие щупики и глаза на тоненьких ножках.
Твари из сна…
— К-какие разработки?
— Порталы.
Включаю дурака.
— Ближайший вон, в пяти километрах… где вы меня поймали…
— Вы дурака-то не включайте…
Смотрит на меня так, что понимаю: знает. Уж неизвестно откуда, но знает.
— Соседний портал вон, к северу, в десяти километрах…
Человек, который не человек, приближается ко мне.
— Вы сами посмотрите, вас тут что ждет, а? нишшшета, нишшшета… смерть… голодная смерть… — с трудом подбирает слова, давится непривычными звуками, — забы… забывание…
Так и не понимаю, что он имеет в виду, забвение моего имени или потерю разума…
— Еще портал вон, к западу есть. А если вам на дальние дистанции, это на вокзал, там порталов этих как грязи…
Они уже понимают, что от меня ничего не добиться. А вот вы мне скажите, а на хрена я себе ствол два года назад покупал, так он у меня два года и пролежал, ни разу с собой не взял из дома… И каким местом теперь от них отбиваться прикажете…
— Если что… координаты наши, — человек, который не человек, протягивает визитку, беру, жду, что она того и гляди воспламенится у меня в руках, — если надумаете…
— …обязательно с вами свяжусь.
Черта с два, — думаю про себя.
Генератор тока – 190 000 у-е
Генератор питания – 150 000 у-е.
Генератор одежды – 176 000 у-е.
Система порталов на четыре планеты – 230 000 у-е.
Генератор разума – 990 000 у-е.
Итого…
Не хочется даже думать, что получилось итого. Думаю про себя, что они-то уж все бы это оплатили… нам. Они. Кто они. Эти. С щупиками.
— Позвоните, если надумаете…
— Черта с два.
Молюсь, чтобы слова отца оказались правдой, что система крякнет через месяц-другой. Иначе придется чем-то отдавать кредит, знать бы еще, чем…
— Видал? – Ада как всегда валится как снег на голову, протягивает квиточек. Падает сердце, а вот и плата по кредиту, пришла беда, откуда не ждали…
— Это чего?
Тариф за разум, мать его за ногу… охренели вообще, в три раза задрали… Ты прикинь чего, сегодня в газете на первой полосе – император обещал, роста тарифов не будет. И рядышком – тарифы на разум с первого января поднимаются на триста процентов.
Смеемся. Что нам еще делать.
— Оплатила?
— Ка-акое там, сегодня в полночь отключат… заодно и наш генератор испробуем…
Не нравится мне эта затея. Да мне здесь много какие затеи не нравятся, а куда денешься. Храм науки, украшенный новогодними фонариками, кажется незнакомым самому себе, смотрит на свое отражение в реке, не узнает.
Колокол бьет двенадцать раз.
Чокаемся.
Пьем.
Ада поспешно старается записать на бумажке желание, сжечь на свече, бросить пепел в бокал, поджигает скатерть, заливает шампанским.
ВНИМАНИЕ. ВАШ ТАРИФ НЕ ПРОДЛЕН, РЕКОМЕНДУЕМ СРОЧНО ОПЛАТИТЬ УСЛУГИ РАЗУМА, В ОБРАТНОМ СЛУЧАЕ РАЗУМ БУДЕТ ОТКЛЮЧЕН…
Вздрагиваю. Сколько раз получал сообщение, столько раз не понимаю, откуда оно появилось…
УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСБЬА ОПЛАТИТЬ…
…а вот фиг тебе.
Разум гаснет. Совсем. Жуткое чувство, похожее на удушье, когда хватаешь разум, а его нет.
Стол…
Блеск бокала…
Мясо. Много мяса. Сочное. Свежее. Вонзаюсь зубами в мясо, чую рядом сладковатый запашок самки…
Прихожу в себя. Мысль идет как-то неровно, с перебоями, но идет, черт возьми, идет. Мой мозг дышит мыслями, не может надышаться, хочется думать, думать, думать до потери пульса…
Как со стороны вижу себя на четвереньках, хорош я, хорош, только на стол залезть не хватало…
— Так ты говоришь… чертежи просили? – спрашивает отец.
— Ну… эти жукоглазые до сих пор где-то тут шастают… Поосторожнее надо быть, — тут же спохватываюсь, хватаюсь за шампанское: — налить вам?
— Да нет… мне бы кофейку… как ты делаешь, пятьдесят на пятьдесят…
Наливаю полчашки молока, доливаю некрепкого кофе.
А сегодня по всей земле отключат разум.
Потому что невыгодно.
Выглядываю в окно.
Вздрагиваю, как ошпаренный током.
Никогда не думал, что отец может ходить – высохшая мумия, остатки того, что когда-то было человеком. А ведь идет, опираясь на палку, оставляет чуть видные следы на песке.
На песке…
Как-то я не заметил, как в наш город пришел песок. А говорили, что акведуки еще работают…
Отец смотрит вдаль подслеповатыми глазами, что он там видит за горизонтом, ничего он там не видит. Держу в поле зрения, как бы мне не пришлось его домой уводить, ну да ладно, и уведу, не барин. И много еще чего придется делать, когда ему станет совсем… чш-ш, об этом не говорят. И не думают.
Не сразу понимаю – он ждет кого-то. смотрит в глубину порталов, будто притягивает что-то взглядом…
Что-то…
Они выходят – сразу с нескольких сторон. Их восемнадцать, как-то сразу вижу – восемнадцать, шестеро с одной стороны, шестеро с другой, еще по трое сбоку. Обступают отца, будто в причудливом танце.
Понимаю – не успею. А хоть бы и успел, хоть бы и кинулся туда, а что я им сделаю, это же не шпана дворовая, на которую гаркнуть достаточно – эт-то ш-шшшто т-такое? И не собаки, по которым из пушки пострелять можно…
Отец идет за ними в портал, кто-то заботливо поддерживает его щупиками, щупиками. Правильно, не сопротивляется, у таких не посопротивляешься…
Смотрю в портал. Портал и то толком отключить не могли, поставили в режим ожидания. Смотрю как дурак по ту сторону портала, там их уже не восемнадцать, там их больше, много больше…
Отец улыбается, кивает, рисует что-то по старинке на больших листал бумаги, твари склоняются вокруг.
Начинаю понимать…
Еще не верю себе. Мало ли что он там вырисовывает, они, может, по-русски ни бе, ни ме, ни кукареку, им, может, на пальцах объяснять надо, что черта с два мы вам что-то тут расскажем…
Еще не верю себе. Еще не понимаю.
Начинаю понимать, когда один из них, по маской мужчины средних лет, достает чашки, хочет налить кофе.
Смотрю на отца, жду, когда он отрицательно мотнет головой.
Еще не понимаю, что происходит.
Начинаю понимать – когда отец говорит что-то, быстро, резко, отрывисто, замаскированный наливает половину чашки, добавляет молоко…
Пятьдесят на пятьдесят.
Как просил.
2014 г.
