5
Ло смотрел во все глаза. Его любимица Фа уже четвертый сеанс подряд делала одно и то же.
Зажигался в секции свет, она выходила из своей ячейки, открывала белый шкаф, вытаскивала из карманов стеклянные сосуды и трясла ими над емкостями, выливая туда жидкость. Потом возвращалась к себе и ждала, пока все в ее ячейке не перестанут дышать.
В ванную после посещения белого шкафа она ходила только во второй раз, и то затем, чтобы помыть руки. Никаких белесых жидкостей она больше не извергала, на диване в своей комнатке не лежала, а ходила по ней, поворачивая голову, и прислушивалась. Выражение лица у нее тоже раз от раза менялось, и из растерянно-испуганного постепенно становилось просто серьезным. И даже тогда, во второй раз, после того, как все опять перестали дышать, и она вышла из комнаты и наткнулась на лежащее около ее двери тело белоголового человека, в обморок она уже не упала, а, постояв какое-то время над лежащим, спокойно, на чуть дрожащих ногах, вернулась обратно к себе.
Ло подумал, что зря он, наверное, меняет реальности, перенося Фа, каждый раз на соседнюю параллель. Надо было оставить все, как есть. Одно дело, когда перестали дышать пятеро и другое дело, когда это повторяется уже четвертый раз. Зачем Фа совершает каждый раз одни и те же манипуляции, он стал понимать не сразу, и, видя, как она каждый раз переживает, каждое утро заботливо переносил ее в следующую, почти идентичную, реальность. Где не было ее, но было все остальное.
На пятый раз переживать Фа перестала. Совсем.
Вечером она никуда не пошла. Она просто сидела, склонив голову и бесцельно шаря по пустой коробке, в которой уже не осталось пузырьков.
Ло стало ее так жалко, что он едва удержался от того, чтобы не выдернуть ее сюда, к себе. Тут бы ей было хорошо, подумал он, они бы вместе лежали в корыте, вместе стреляли по пустым планетам и вместе бы бегали за папой-вторым вокруг генератора. Он представил, как бы они бегали. Это ничего, что она такая маленькая. Ничего что у нее нет крыльев и конечностей всего четыре. Ло справлялся бы за двоих. Хотя люди долго не живут. Она бы даже до Края с ним не долетела. Ло представил, как держит ее бездыханное маленькое тело. Вздохнул. Права мама. Ну их, этих людей. Лучше уж так. Полюбуемся издалека на их странные и нелогичные действия.
И сегодня уж точно в последний раз, строго сказал он себе.
Он подождал, пока Фа забудется коротким сном и переключил вселенные.
6
«Наверное, мне все это снится, — думала Полина. — Или проклятый химик обманул. Они же дохнут, и я сама вижу — как. А потом опять появляются, как будто ничего и не было».
Столько денег коту под хвост, надо же. Столько сил.
Она вытащила из кухонного шкафа топор.
Проще надо было делать, подумала она. Вот и средство есть. Простое и безотказное. Двуручное, с широким лезвием. Отличное средство. Она взвесила топор в руке. Никакой он был, конечно, не двуручный. Обычный топор с потемневшим лезвием и блестящей от постоянного употребления рукояткой. Полина представила, как размахивается и бьет Иду Семеновну в лоб. Приготовилась ощутить тошноту и слабость. Их не было. Она представила, как та падает на пол, и из-под нее, стремительно увеличиваясь в размерах, начинает лезть темно-красное пятно. Это же страшно, напомнила она себе. Прислушалась к ощущениям. Страшно почему-то уже не было.
Она сунула топор в пакет и двинулась по коридору, навстречу тонким, рвущимся как будто бы из испорченной детской пищалки, звукам.
Начать она решила оттуда. Как-никак дальняя комната.
Очень просто: зайти, отвлечь внимание на что-нибудь за окном, размахнуться и по затылку, по затылку, а потом ниже, и еще, пока не затихнет, чтобы не пищала больше, чтобы не было больше этого кошмара с девяти до одиннадцати; а потом еще и на кусочки ее, чтобы завтра не повторилось, и не нужно было опять готовиться, ждать вечера и, трясясь и дрожа, ползти на кухню со склянками.
Ну да, вспомнила она, склянок то больше нет. Закончились. Да и не трясется она больше. И не дрожит.
Оттряслась видать.
Отдрожалась.
Полина толкнула дверь, и, нацепив на лицо улыбку и пряча пакет за спину, шагнула внутрь.
7
На такое Ло смотреть не мог.
Его любимица Фа стояла в одной из ячеек, держа в руках топор. С ног до головы она вся была покрыта красным. Спутанные, пропитанные чужой кровью, волосы ее в беспорядке падали на лицо, плечи, спину.
Лицо ее было застывшим, по всем ячейкам было разбросано то, что было когда-то ее соседями.
Ло прикрыл нижнюю пару глаз.
Права была мама, в который раз повторил про себя он.
А если все-таки ее забрать? Объяснить, рассказать. Показать, как тут у них все устроено. На корабле. Она должна понять. Не может не понять, она же сделана по их образу и подобию. Да, сделана упрощенно, да, местами непродуманно, но они же с ней почти родственники.
Зачем же она поступает так с себе подобными?
Видимо, и правда не все продумано.
Ло протянул руку, как будто хотел погладить Фа. Отдернул. Понаблюдал, как она вдруг начала раскачиваться всем телом. Вперед-назад. Вперед-назад. Губы ее растянулись вдруг в чудовищную улыбку, и Ло решился.
Натянул на себя шлем, воткнул в рот загубник с микрофоном, и сунул верхнюю пару рук в ручные симуляторы.
Нажал на кнопку. В ушах загудело, фигурка Фа стала приближаться, увеличиваясь в размерах, пока не оказалась совсем рядом.
— Пойдешь со мной, — не здороваясь, скорее констатировал, чем спросил он.
Фа посмотрела на него. В глазах ее мелькнул ужас, тут же пропал, она перехватила топор второй рукой и замахнулась.
Ло вырвал топор и швырнул в угол.
— Ты кто такой? — прохрипела Фа.
Ло помолчал, подбирая слово.
— Наблюдатель, — сказал он. Замолчал, разглядывая Фа.
— И? — спросила она.
Ло попытался объяснить.
Он сказал, что они могли бы уйти отсюда вместе, навсегда. Он мог бы забрать ее к себе. Там, у них, хорошо, интересно, там его мама.
Они бы заботились друг о друге. Он сделал бы из нее настоящую лоианку. Не сразу, конечно, сначала бы потребовалось произвести некоторые внешние изменения. Хирургического плана. Чтобы исправить ее уродство и неполноценность. Чтобы она могла стать настоящим, двенадцатым по счету членом их семьи. Как раз вместо ушедшего две тысячи земных лет назад Хо.
Нужно будет как следует потрудиться, но они справятся, он это точно знает. Разберутся. Все вместе. Мама, конечно, поначалу будет против, но Ло ее убедит. Он сможет. Их же должно быть двенадцать. Их всегда было двенадцать. А те, кто появляются из яиц, они только на корм крокодилам и годятся. Может это из-за излучения, может из-за того, что они уже слишком долго летят. Или потому, что остались одни. Не то, что раньше. Раньше их было много. Много кораблей. Больших, красивых и быстрых. Они сходились в одной точке Вселенной один раз в миллион земных лет.
На планете Фа, Земле, как ее называют люди.
Пока однажды один из них — тот самый Хо, не придумал, как двигаться через параллельные Вселенные. Нет, они и раньше это знали, но пользовались редко. Потому что это сложно. И очень энергозатратно. А он придумал, как делать это просто. И показал им всем. Прямо на Земле. И все тоже решили попробовать. Попробовали и исчезли.
Параллельных вселенных много. Бесконечно много. Их и раскидало, неизвестно куда, объяснил Хо. И теперь они, семья Ло, их ищут. Летая от Края до Края. Там, на Краю, как объяснял Хо, вероятность встретиться выше. Там по-особому загибается пространство. И нужно долететь, переместиться в соседнюю Вселенную и лететь обратно. Лететь и надеяться на встречу. Потом снова к краю, снова перемещение и опять полет.
Фа слушала его молча. Лицо ее было неподвижным. Лишь иногда чуть подергивались кончики губ, как будто она пыталась улыбнуться.
Ло закончил говорить. Подумал, что она, наверное, его поняла. Не могла не понять. Он же столько времени уже за ней наблюдал. Она умная. И очень способная. Немного беспокойная, но они на корабле это исправят.
Он протянул ей руку.
Фа сделала шаг назад.
Он сказал:
— Пожалуйста.
Она помотала головой.
А если силой, подумал он?
Силой нельзя. Мама будет недовольна вдвойне.
Если бы пошла сама, тогда бы они маму точно убедили. А так… Он представил извивающуюся и визжащую Фа. Хотя, такая извиваться не будет. Уже нет. Ло вынырнул на мгновение из симулятора и посмотрел на заляпанные пятнами ячейки. Представил, что такое будет на их корабле.
Нет, не может быть. Он, Ло, объяснит, и она поймет.
Он не допустит.
Как не допустил с Хо? Он вспомнил беснующуюся толпу людей, плотным кольцом окружившую крест с висящим на нем Хо. Тогда не смог, а сейчас сможет?
Хо вот смог. Смог стать человеком, чтобы пойти и объяснить. Дать им, как он говорил, стержень.
Объяснил.
Дал.
Ло опустил руку.
Вспомнил в который раз мамины слова.
Почти уже нажал клавишу возврата, как вдруг в голову пришла мысль, и он замер.
— Чего ты хочешь? — спросил он Фа.
— Я? — переспросила она.
— Да, — сказал Ло. — Проси.
— Просить? - переспросила она. Подумала и сказала:
— Хочу, чтобы их не было. Чтобы не было вокруг этих… — она запнулась и дальше стала выговаривать слова раздельно, как будто выплевывая. — Не было. Этих мерзких. Рож. Этих. Морд. Чтобы совсем. Чтобы одна. Наконец, одна. В тишине. В покое. Чтобы мое. Чтобы это все. Было мое, — она провела рукам вокруг себя. — Навсегда. Только для меня. Понял ты, урод?
Последние слова она выкрикнула, приблизив лицо вплотную к Ло, тут же отступила обратно и встала, выставив руки вперед, как будто защищаясь.
Ло кивнул. Сказал:
— Хорошо.
И нажал кнопку возврата.
8
Полина открыла глаза. Потянулась. Перед глазами стояла картина покрытой красными разводами кухни и огромного, подпирающего складчатым загривком потолок, чудища. Чудище что-то говорило, шлепая губами, жуткая пасть его в складках живота открывалась синхронно с расположенным на морде ртом.
Страшно Полине, так, как в прошлые разы, уже не было. Еще там, в кухне, стоя с топором в руках она знала, что это все сон. Игра. Что она, видимо, опять проворочалась, пытаясь уснуть, до самого утра, слушая пьяные крики Васи и Томы, топот Иды Семеновны и удары разрубающего мороженую рыбу топора. Гады, без привычной озлобленности подумала она. Спать не дают. Мерзавцы. Никакого уважения к окружающим. Полина встала, накинула халат. Вышла в коридор и прислушалась. Не шумела в ванной вода, не копошились в кухне, не надрывалась за дальней дверью скрипка. Она на цыпочках, старательно ступая мимо скрипящих половиц, прокралась в кухню. Там было пусто. В ванной тоже никого не было. Полина спешно шмыгнула внутрь и закрыла дверь. Задумчиво оглядела висящий на стене таз, и аккуратно поддела его пальчиком. Тот с грохотом рухнул на пол. Внутри у нее все привычно сжалось, потом она подумала: пошли они все, и, хмелея от собственной наглости, на полную выкрутила кран. Спустя полчаса, пребывая в некоторой задумчивости, она вышла. За прошедшие тридцать минут никто ни разу не дернул за ручку, не пнул дверь ногой и не проорал на всю квартиру про купающихся прямо в одежде девственниц. На кухне по-прежнему никого не было. Полина, озираясь, в любой момент готовая огрызнуться, приготовила завтрак, постояла какое-то время, размышляя, потом решила, что к такому подвигу, как поедание завтрака прямо на кухне, она еще не готова, поставила дымящуюся сковородку и чашку с чаем на дощечку и двинулась к себе в комнату.
Шагала она с высоко поднятой головой, в любой момент готовая прижаться к стене и выдавить из себя заискивающую улыбку. Оказавшись в комнате, она вдруг осмелела — не выпуская из рук дощечки, она с силой захлопнула дверь ногой.
Позавтракала. Оделась.
Открыла дверь и вышла в коридор. Вокруг по-прежнему было тихо.
Она вдруг вспомнила, как шла по этому коридору вчера поздно вечером, цепляясь лезвием топора за стену и оставляя после себя длинную рваную борозду. Полина посмотрела на стену. Борозды не было.
Значит, все-таки сон, с облегчением подумала она. В памяти вдруг всплыли и исчезли покрытые бурыми пятнами тела. Чушь, тряхнула она кудрявой головой. Бред.
Это не она. Она вообще-то хотела их всех отравить. Даже составила план. Помнится, даже нашла того, кто сделает ей яд. Такой, чтобы без следов и без мучений — она же не садистка какая-нибудь.
И все.
Это была просто игра. Записанная в тетрадку. Милая забава. Придуманная для того, чтобы не сойти с ума.
Все эти пузырьки в коробке. Шприц. Пакет с кефиром. Падающий навзничь Павел Фомич. Окровавленная спина толстой девушки скрипачки. Кстати как там ее имя? Странно, столько времени рядом живут, а даже имени она ее не знает. Полина вдруг решила, что это очень важно. И что вот сейчас, именно сию секунду, она должна пойти и узнать. Узнать имя.
Ну, а заодно и убедиться.
В чем она должна убедиться, Полина думать себе запретила, перед ней промелькнула отрубленная кисть с толстыми пальцами, она затолкала эту кисть поглубже внутрь себя и двинулась в дальнюю комнату. Подошла к двери. Постучала. Никто не ответил. Она надавила на ручку. Дверь распахнулась. В комнате скрипачки никого не было. Через настежь распахнутую балконную дверь внутрь залетал ветер, трепал занавески и шевелил край свисающего с кровати покрывала.
Спина Полины покрылась ледяными каплями. Она развернулась. Подошла к другой двери. Без стука толкнула ее. Комната была пуста, лишь на краю стола сиротливо стоял картонный пакет из-под кефира. В следующей комнате тоже никого не было. И в остальных.
В квартире было пусто.
Полина вдруг вспомнила прошедшую ночь. Что-то ведь такое чудище у нее спрашивало. Задавало какой-то вопрос. Она постаралась вспомнить — какой? Не смогла.
Но ведь Полина ему ответила? Что? Она встала в прихожей и изо всех сил напряглась, пытаясь вспомнить. Вроде, она озвучила свое заветное желание. Ну, о том, чтобы вокруг нее никого не было. А чудище что? Согласилось?
У нее вдруг затряслись руки и ослабли колени. Она вышла на лестничную площадку и аккуратно, стараясь не шуметь, прихлопнула дверь. Оно их всех забрало? Чудище? Не может быть. Это же сон. Наверное, они куда-то вышли. И скоро вернутся обратно. Да, точно. Так и есть. Может же такое быть? Может.
Это просто совпадение, невероятное, но совпадение.
Точно, с облегчением решила она. Совпадение. Вот вечером она вернется и еще пожалеет о том, что не воспользовалась моментом и не осталась дома. В тишине. Она с трудом подавил возникший вдруг соблазн позвонить на работу и сказать, что заболела.
Вздохнула, спустилась по ступенькам и вышла на улицу.
Улица была пуста.
Вокруг стояла мертвая тишина.
Внутри у Полины вдруг все сжалось, она зажмурилась и постояла так какое-то время. Открыла глаза. Огляделась. На улице по-прежнему никого не было.
Чтобы вокруг — никого, вспомнила она сказанные ночью слова.
Тьфу! Не может такого быть, одернула она себя. Глупости. Детский лепет. Вот сейчас она дойдет до угла и увидит. И машины увидит и людей. Увидит и сразу пожалеет. Что не постояла у подъезда и не насладилась царившим около него покоем.
Полина еще раз огляделась, у нее закружилась голова, прихватило от страха живот, и она вприпрыжку, не глядя под ноги, и все время спотыкаясь, кинулась к спасительному углу.
Добежала и замерла на месте. В обе стороны от нее простирался знакомый с детства проспект.
Он был пуст. Не гудели машины, не шуршали подошвами спешащие на работу люди. Полину качнуло, и она чуть не упала. Ухватилась рукой за стену. Постояв так какое-то время, она выпрямилась, прижала к себе сумочку и, пошатываясь и шаркая по асфальту ногами, двинулась вперед.
Наискосок через проезжую часть, через тротуар и газон, в проем между домами, потом через двор и дальше, как можно дальше от этого места, где вокруг никого нет, никто не топает ногами, не пиликает на скрипке и не грохочет двуручным и почему-то покрытым кровью топором.
Июль 2014 г.
Похожие статьи:
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Пограничник
