Поле Истинной Сути

Пробуждение было тяжелым. Хреновеньким было пробуждение. Мир врывался в сознание ударами увесистого кузнечного молота, бесцеремонно вышибая липкую негу безвременья и бездумья. Они, если и сопротивлялись, то вяло, а чаще уверенно сдавали позиции. И когда последний бастион пал, реальность накрыла сознание шквалом звуков, запахов, тактильных ощущений и ноющей болью.
Где-то что-то пикало и шелестело, горестно вздыхал какой-то прибор. Пахло одновременно всеми существующими аптечными ароматами, причем в большей части неприятными. Нестерпимо ныл и чесался позвоночник, а в правую ягодицу что-то очень настойчиво кололо, призывая перевернуться на левый бок. Все это щедро сдабривалось пульсирующей головной болью, которая ядовитой медузой обволакивала мозг внутри черепа. Идея открыть глаза резво спряталась в ужасе, едва появившись.
— О, инициатор проснулся. С минуты на минуту придет в себя.
Голос, как ни странно, был приятным. Но почему инициатор? О ком это он? Посмотреть, что ли? Не, страшно.
— Любезный, хватит притворяться, я же по компьютеру вижу, что вы пришли в себя.
Кому это он? Мне, что ли? Ладно, попробуем открыть глаза.
Белый потолок в синюю клеточку рухнул, давя яркостью, белизной и какой-то вселенской неохватностью.
— Ммм...
Торопливо зажмурившись, я продолжил рассматривать потолок, который отпечатался фотографией хорошего качества на сетчатке глаз. А он ничего — красивый. Какой великолепный баланс белого и синего, ширины клетки и толщины ее границы! Какая правильность и законченность линий! Великолепно!
— Любезный, любезный — не разбредаемся! Знаете, чего мне стоило привести вас в себя? Еще раз такое повторить мне слабо будет, ау! Открывайте глаза, я приглушил свет.
А ничего, дядька приятный. Странный конечно, но приятный. Коротко стриженный, худощавый, с открытым честным и участливым взглядом. Костюмчик у него интересный: бело-синий и в обтяжку. Гимнаст, чтоли?
— Вот, так-то лучше. Как себя чувствуете?
— Ммм...
— Ничего, могло быть и хуже — почти пятьдесят лет без сознания! Но современная медицина творит чудеса, с чем вас и поздравляю. Говорить можете?
— Ммм...
Господи, до чего язык тяжелый, как люди с ним справляются-то? Еще раз попробуем:
— Ммм...
— Н-да, не очень многословно. И непонятно как-то. Ладно, я вам сейчас программу тонуса и быстрой реабилитации включу, полчасика еще поспите, а потом, не то что заговорите, а запоёте даже. Всё удачи!
Чёрт, опять темнота и безвременье. Хорошо, что бездумья нет. Хотя...
***
— Ну как самочувствие? Захорошело? — При ближайшем рассмотрении обладатель бело-синего костюма на гимнаста оказался не очень-то и похож.
— Замечательно! Я так хорошо себя даже в младенчестве не чувствовал! Наверное… А вы кто? Доктор?
— Ну в каком-то смысле. Сейчас докторов в вашем понимании нет — отстали вы от жизни и прогресса за пятьдесят лет вынужденного безделья и отсутствия.
— А кто сейчас есть? В смысле — лечил меня кто?
Визитер улыбнулся.
— Технология. Лет тридцать уже все задачи в области медицины, права, энергетики, да и прочих сложных и требовательных к высококвалифицированным кадрам областях решают созданные для конкретной цели компьютеры.
— Неужели? И как же это выглядит? Кто-то же должен уколы ставить, утку выносить, следить за состоянием…
— …И все это делает медком! Медицинский компьютер, то есть. Каждый больной, причем не важно, чем он болен, размещается в специальном пенале, который подсоединен к медкому. Задача человека, или еще кого, только разместить пациента — все! Ну и некоторые граждане с особым уровнем допуска могут вносить незначительные коррективы в работу этого электронного супердоктора. Я, например, поднял вам тонус и снял все боли.
— Значит вы все-таки доктор?
— Финансист, хотя в данном случае уместней сказать налогоплательщик.
— А какая связь?
— Прямая. Именно я выбрал вас на оживление в порядке реализации всеобщей налоговой обязанности.
— Вообще ничего не понимаю! Связь-то какая, между налогами и моим оживлением, как вы сказали?
— Видите ли, в наше время каждый налогоплательщик вправе сам решать, на что будут потрачены его налоги. Без посредничества чиновников. Я решил, что пусть мои налоги будут потрачены на вас.
— Э… Ну, спасибо тогда. Да, а случилось-то что? Как я здесь очутился?
— О дружище, это забавная и очень оригинальная история, которая не сходила с новостных лент достаточно долгое время. Причем в ней причудливо сплелись и ваша судьба, и развитие новейшего мира. Готовы слушать? Ну слушайте.
Доктор-финансист-налогоплательщик устроился поудобнее в кресле и продолжил:
— Итак, пятьдесят лет назад, на Землю рухнул астероид. Небольшой по космическим меркам, даже не булыжник, а так — щебёнка. Как он подкрался к планете и почему был замечен, только когда вошел в атмосферу — при этих вопросах астрономы предпочитают молча отводить глаза в сторону. Взорвался этот камушек в семи километрах над землей, щедро осыпав несколько областей осколками разного калибра. И вот один из таких осколков, достаточно крупный, кстати, врезался в вашу лабораторию, в которой вы проводили какие-то эксперименты с магнитными полями. Я, если честно, ничего в этом не понимаю, но по мнению наших академиков, он сам имел какое-то свое поле, которое в момент удара «смешалось» с сильным магнитным полем, созданным в вашей лаборатории, и породило ПИС, накрывшее в течении нескольких дней всю планету.
Провал какой-то, ничего не помню. Лаборатория… Магнитные поля… ПИС… Господи, хоть что это?
— Простите, а что такое ПИС?
— А, ну да — вы же совсем не в курсе. Поле Истинной Сути. Или Сущности. Объяснять сложно, но в двух словах — мир изменился. Нет, с природой, животными и так далее — все в порядке — никаких изменений. А вот люди изменились. Точнее, всем окружающим стала видна истинная суть человека. И, что не менее важно, самому человеку.
— Это как?
— А вот так.
Он встал, подошел к матовому окну и, проведя перед ним рукой, сделал его прозрачным.
— Подойдите — это будет эффективнее получасового рассказа.
***
Опять темнота. Я, кажется, вырубился. Открываем глаза… Потолок. Такой знакомый, белый в клеточку. По-прежнему великолепный. Спокойный и умиротворяющий. Без гоблинов, орков, гномов и еще хрен знает кого. Гоблины! Орки! Гномы! Эльфы!
Резко вскакиваю и сажусь, озираясь по сторонам.
— Любезный, нельзя быть таким впечатлительным!
Собеседник оказался на своем месте, как будто и не вставал ранее.
— Что это было? — Трясу головой, пытаясь собрать мысли в кучу. Но от увиденного часть из них хаотично продолжает носиться по черепной коробке, а остальные трусливо прячутся по всяким закоулкам между извилинами.
— А это новый мир. — Человек напротив остался вызывающе спокоен. — Поле Истинной Сути сделало видимой окружающим истинную суть каждого. Причем, чисто биологически, мы все остались Хомо Сапиенсами. Отсюда и его название.
— Как это возможно? Я же сам видел...
— Да и все видят. Но уже давно привыкли. А представьте, что началось, когда пятьдесят лет назад это все в первый раз увидели. Представляете? В полиции — либо оборотни, либо гоблины. В армии — орки. В науке — пиявки, причем, чем круче академик, тем пиявка его сути толще. В политике кого только нет, но людей вообще единицы. Дворы и улицы гномы метут, по телевизору эльфы в основном… Кстати, стоит отдельно заметить, что людей, после активации ПИС оставшихся в глазах окружающих по-прежнему людьми, очень мало. Единицы совсем.
— А откуда взялось… все это? — Увиденное и услышанное все еще не укладывалось в голове.
— Что значит, откуда взялось? Вы правда не понимаете? Ничего ниоткуда не взялось и никуда не делось — оно всегда так было! Откуда, как вы думаете, в мировом фольклоре столько всякой нечисти? Просто наши предки умели видеть истинную суть, но потом это умение куда-то исчезло. Хотя некоторые индивиды эпизодически разглядывали сущность окружающих, вон, даже один из президентов страны, хоть и сам человеком не являлся, оборотней в погонах разглядеть сподобился.
— А что, погоны еще в ходу? В смысле, полиция существует?
Я поерзал на твердой койке и только тут сообразил, что сижу абсолютно голый. Уши резко погорячели и отреагировали сменой цветовой гаммы. Я прикрылся ладонями. По спине, гулко топая, пронеслась стая мурашек с кулак размером. Мой собеседник недоуменно поднял бровь, а потом спохватился:
— Простите великодушно, забыл совсем! — финансист-доктор-и-как-его-там-еще, встал и подошел к бежевому шкафу-купе. Вынул объемистый пластиковый пакет и протянул его мне.
— Вот, тут ваш размер. В пенале жизнеобеспечения, где вы провели последние годы, одетому нельзя. Метаболизм, знаете ли. Естественные отходы живого организма.
Я представил себя лежащим в капсуле с дерьмом. Бррр!!! Видать, ход мыслей так четко отразился на лице, что собеседник тут же вытянул вперед ладони:
— Вы не так поняли! Как я сказал, аппарат полностью автоматический, а значит и следит за состоянием пациента и питает его. Соответственно, отходы тоже утилизирует. — Я подозрительно принюхался к себе. — И поддерживает высочайший уровень личной гигиены! Еще раз прошу меня извинить. Дело в том, что наготы человечество давно не стесняется. Это же так естественно! Да и какие могут быть предрассудки, когда окружающие видят вашу истинную суть?
В пакете оказались плотно уложенное нижнее белье, носки и тонкий бело-синий комбез, совсем как у собеседника. Наскоро облачившись, вздохнул спокойнее. Истинная моя суть видна окружающим или нет, но светить голой задницей больше не придется. Ура, товарищи.
Огляделся по сторонам. Раньше как-то не собрался, очень уж веселенькое пробуждение было. Так вот: я сижу на невысокой белой койке, даже скорее топчане. Рядом тихо поскрипывает стальным нутром аппарат, опознать который я, как ни старался, не смог. Просто большой прямоугольник, из которого на роликах выехало мое ложе.
Пол комнатки устилает черно-белая плитка. Неужели кафель еще в ходу? Собеседник угнездился в чашеобразном кресле цвета кофе с молоком. Шкаф-купе у него за спиной, на стене матовый прямоугольник окна. Все. Мдя, обстановочка, прямо скажем, спартанская. Я машинально почесал подбородок и ойкнул. Все равно, что кактус погладил.
— Где тут можно побриться? И кстати, мы все еще незнакомы. Меня зовут…
— Григорий Павлович Зубко. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, город Челябинск, проспект Космонавтов девять, квартира тридцать семь. Не забывайте, нам о вас все известно. Ведь отчасти именно благодаря вам мир изменился! Вы легенда, Григорий Павлович! Меня же зовут Ильдар. Просто Ильдар, имена и фамилии как-то быстро стали неактуальны вследствие появления ПИС. К примеру: жил себе обычный полицейский, какой-нибудь Иван Цапко, а тут возьми да и появись ПИС. Как снег на голову. И видят люди, что никакой он не Иван Цапко, а самый натуральный орк. Рожа зеленая, нос плоский, а из под верхней губы клык торчит, аж в ноздрю упирается. Так он с тех пор Клыком по жизни и зовется. Даже в паспорте теперь указывается лишь раса и имя. А насчет побриться и пообедать — не волнуйтесь. При нашем НИИ вам уже комнату выделили, с полным пансионом. Ну и понятно, придется пройти курс адаптации к новым реалиям. Тапочки под лежаком, обувайтесь. Провожу вас в новое жилище.
Плоская дверь бесшумно отъехала в сторону, выпуская нас с Ильдаром в коридор. Все та же шахматная плитка на полу с отраженными бликами осветительных плафонов, ровнехонькие белые стены и двери, двери, двери… Из одной такой выкатился упитанный коротышка и мячиком укатился куда-то вперед.
— Хоббит.
— Чего?
— Хоббит, говорю. А вон тролль катит тележку. Ассистент в лаборатории.
Навстречу нам двигался здоровяк под два метра ростом, облаченный все в тот же сине-белый комбез. Форма у них такая что ли? Или в новом мире одежда действительно только для тепла? Пожалуй. Если видна истинная суть, как ни одевайся, красивее выглядеть не будешь. Бугай мрачно катил тележку с ретортами, колбами и прочей лабораторной утварью. Когда он поравнялся с нами, я разглядел широкое лицо землистого цвета, маленькие «поросячьи» глазки, могучие надбровные дуги на выпуклом лбу. Массивная нижняя челюсть меланхолично двигалась — тролль жевал. В заросших бурым волосом ушах карикатурно смотрелись белые кнопочки наушников. Бейджик на широченной груди гласил: «младший ассистент 34 лаборатории тролль Грызло». Свят, свят, свят! Действительно — Грызло.
Удивительно, но больше мы по дороге никого не встретили. Хотя, чему я удивляюсь? Если тут все настолько автоматизировано, то и персонала должно быть самый минимум. Спустились лестницей и, попетляв коридорами, остановились перед одной из дверей.
— Григорий Павлович, приложите ладонь к двери, пожалуйста.
Я повиновался. Дверь послушно уползла в нишу.
— Располагайтесь. Душ, пищеблок, спальня. – Мой провожатый поочередно указывал, где что находится. — Санузел. Рабочий кабинет. Вся техника заранее настроена под ваше прикосновение, управление голосовое. К примеру, пищеблок.
Ильдар подошел к агрегату, напоминающему холодильник.
— Коснитесь его.
Я ткнул в светло-зеленую машину пальцем. На абсолютно гладкой поверхности тут же проступила светящаяся надпись «Дневное меню: наборы №1, №2, №3. Сделайте, пожалуйста, ваш выбор».
— Три рациона в каждый прием пищи. Например, на завтрак три рациона, на обед три, но уже другие.
Я задумчиво почесал бровь и коснулся первого номера, изучать, так по порядку. Надпись погасла, а на ее месте возникла ниша с заставленным снедью подносом. Я судорожно сглотнул. Желудок поддержал солидарным бурчанием. Керамический горшочек с янтарным супом, небольшая тарелочка с аппетитно нарезанными ломтиками буженины, чуть побольше — с салатом. Блюдо с выложенными по кругу запеченными перепелками. Три пиалы с различными соусами. Грибное ассорти. Большая чашка ароматного кофе и маленький кувшинчик сливок…
Боже, аромааааат какой!!! Осторожно взяв поднос, переставил его на низкий столик. Интересно, если аппарат жизнеобеспечения исправно питал мое бренное тело, то почему мне так зверски жрать охота? Может, кормили внутривенно? А, пес с ним. Не важно.
— Тут санузел, можно привести себя в порядок.
Вот черт, об Ильдаре я напрочь забыл! Мой проводник по современности держал в руке компактный баллон.
— Это пена для бритья. Или точнее, вместо бритья. Взбалтываем баллон, наносим пену на лицо, ждем тридцать секунд. Смываем. Все.
— А бритва?
— Бритва не нужна, — улыбнулся Ильдар. — Их уже лет тридцать не производят. Так намного удобнее и никакого раздражения на коже. Кстати, вот жетон связи со мной.
На стол возле подноса лег пластиковый кругляш.
— Пользоваться им очень просто, сдавите пальцами его центр.
Сдавил. Тут же в полуметре от меня в воздухе появилась проекция головы Ильдара. Фантом задорно подмигнул. А живой Ильдар объяснил, что это вроде как пункт в телефонной книге, пока что только один, но можно добавить еще. Показал, как нажать кругляш, чтобы оттуда исходил тонкий радужный лучик, когда я навел его на голограмму, та засветилась ярче. Нажал кругляш еще раз, и в поясном кармашке у живого Ильдара мелодично запиликало.
— Проверка связи, — равнодушно бросил он. Пиликать перестало.
Я нащупал круглый табурет и уселся. Вот она, мобильная связь будущего! Вернее, настоящего. Снова сдавил центр кругляша, видение исчезло.
— Ладно, обживайтесь тут. А мне пора, дела знаете ли… Но если что — я постоянно на связи!
— Ильдар, а сам-то ты кто? — как-то незаметно перешел я на «ты».
— А сам как думаешь? — Ильдар хитро подмигнул миндалевидным глазом и почесал кончик длинного острого уха.
Дверь белой стеной закрылась за спиной моего провожатого. Или уже куратора? Да какая разница. Кстати, я и не заметил этих его глаз и ушей раньше. Наверное, слишком много впечатлений, вот сознание и отсеяло незначительные детали. Впрочем, рассеянность всегда была мой характерной чертой… Я решительно направился в санузел. Должно же там быть зеркало? Блестящий круг отразил слегка обалдевшую, заросшую щетиной физиономию сорокалетнего мужчины. Вроде все как обычно. Тонкий хрящеватый нос с легкой кривинкой — сломали в студенческие годы — серые глаза, высокий лоб. Небольшие залысины, отросшие до плеч русые волосы. Подбородок с ямочкой. Я оскалился. И тут без изменений. Никаких тебе клыков. Странно даже. И уши от стандартных человеческих не отличаются. Так значит я все-таки человек…
Подошел к окну. Провел рукой. Матовая дымка исчезла.
За окном шел дождь. Самый обычный дождь, как и полвека назад. Тяжелые капли бомбардировали стекло, внизу по асфальту бежал мутный ручей. Явно ливневка не справляется. Тоже мне, мир будущего. Хотя, чего я придираюсь? Что я вообще знаю о новом мире? Нихрена. По улице плыли разноцветные купола зонтиков, не спеша ползли пестро раскрашенные машины. Я прислонился разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Ну здравствуй Новый Мир. Я вернулся.
***
Я неторопливо прогуливался парком, дышал свежим воздухом, расслаблялся. Никак не приспособлюсь к новому миру, нет мне здесь места. Я был интересен, как инициатор, человек, с которого началась эпоха ПИС. Расспрашивали меня про тот эксперимент, но ничего не помнил. Вроде, пришел на работу, запустил экспериментальную установку, а дальше воспоминания обрываются. Ильдар и несколько пиявок (ох и жуткие с виду, хотя ребята неплохие) пытались пробудить мою память лекарствами и сложными приборами. Пришли к выводу, что я потерял сознание перед самой инициацией. Пропустил все интересное, зря будили! Хорошо, что хотя бы не попрекают.
Да вообще грех жаловаться: оживили, все толком разъяснили, заботятся. Объективно новый мир лучше старого — комфортный, стабильный, без потрясений, без глобальных угроз и лишних стрессов. Всего лишь потому, что сейчас каждый знает свое место. Гоблина уже не возьмут в полицейские, ведь от этого гоблину будет хорошо, а остальным плохо. В патрульные надо брать тролля повнушительней, в опера — оборотня с его чутьем и хваткой. В участковые — хоббита, он, во-первых, все про всех всегда знает, во-вторых, спуску не даст. А гоблинам лучше в моряки или дальнобойщики, чтобы потешить бродяжьи наклонности. Всем нашлось место в новом мире, даже самым несимпатичным: из антисоциальных голлумов получаются отличные программисты, это их заслуга, что все автоматизировано. Из кровожадных чупакабр — гениальные врачи, без которых не было бы и этих замечательных медкомов, а сейчас чупакабры еще дальше медицину двигают, хотят встроить медкомы и сопутствующую автоматику внутрь организма. Трудолюбивые гномы вовсе нарасхват, несмотря на их упрямство, эльфы сами где угодно прорвутся, хотя, надо отдать им должное, пользу приносят, как тот же Ильдар. Орки поголовно выбирают военную карьеру. Войн сейчас нет, армии иногда развлекаются совместными учениями, но в основном осваивают космос, и очень успешно: уже построены города на Луне, селения на Марсе, базы и постоянные лагеря на Венере, Каллисто и Титане, межзвездные экспедиции организованы. По слухам, иногда орки друг в друга постреливают там, в космосе — природная агрессия, куда от нее денешься — но это мало кого волнует, в новом мире вообще не принято вмешиваться в дела других рас. Зато и межрасовых конфликтов почти не бывает, потому что каждый нашел себе нишу и вполне доволен жизнью. Супругов выбирать стало проще: главное, чтобы из своих. И правильно, о каком доверии и взаимопонимании может идти речь, если, например, муж орк, а жена вампирша? Хотя случается иногда неразделенная любовь эльфийки к чупакабре, например.
Преступность же никуда не делась, только, так сказать, стала более расово выраженной: гоблины занимались гоп-стопом, эльфы грабили бюджет, гномы воровали по мелочи, пиявки специализировались в преступлениях интеллектуальной сферы. Хотя в среднем статистическая кривая преступности здорово уползла вниз, где и болталась, особо не поднимаясь. Есть, конечно, и организованная преступность, но по ней очень мало доступной информации.
А вообще, между собой граждане разных рас общаются свободно. Дети играют. Вон, на площадке с песочницей, качелями и каруселями: двое вампиренышей, человеческая девочка, дварфенок и эльфенок — самый маленький, и все рано заводила. Присматривает за ними не то кицуне, не то хулицзин — из лис-оборотней почему-то выходят лучшие учителя и воспитатели.
Воспитательница что-то сказала, и дети подбежали к ней, притихли и смотрят в одну сторону. Ага, вот, в чем дело: мимо площадки пробежали-прокатились, держась за руки, двое хоббитят-подростков. Да, невыскокликов побаиваются. За непредсказуемость. Строго по Толкину: «…можно узнать о них все за месяц, а через сто лет они всё-таки удивят тебя».
Мне сначала очень странным показалось, что вокруг персонажи «Властелина колец», даже подозревал сложный розыгрыш — при существующих технологиях сделать пластическую операцию проще, чем при наших загримироваться. Однако поверил со временем. В основном потому, что реальность далеко не во всем соответствует Толкину, настоящие орки не враждуют с настоящими эльфами. Кроме того, Профессор не писал про ученых-пиявок, лис-оборотней, змей-ехидн и много кого еще, а в новом мире они есть. Наверное, Толкин что-то знал об истинных сущностях — это, кстати, объясняет популярность его книжек — но немногое. Эльфы у него не остроухие, орки не зубастые, как в более позднем фентези. Голлум в книжке всего один, а в реальности голлумов много, лучшего названия этой расе не подобрали. Ведутся споры в стиле: истинные эльфы всегда были остроухими, или же с началом эпохи ПИС на эльфийскую внешность повлияли всеобщие представления о них, а то и коллективное бессознательное? Ведь не только внешность изменилась, но и, например, физические данные: тролли реально сильнее всех, эльфы ловчее, вампиры быстрее.
Зато люди самые средние. Занимаются в новом мире, как правило, чем-то глобальным: не руководят, так планируют или анализируют. С детства готовятся, места свои занимают легко и непринужденно, как и граждане других рас.
А я до сих пор не знаю, чем заняться. Наукой? Отстал на полвека, к тому же — не пиявка, увы. Глобальщиной, как другие люди? Я, в отличие от них, с детства не готовился, пока выучу хотя бы необходимый минимум, пора будет на пенсию. Даже консультанта по моему родному времени из меня не выйдет, современные пиявки-историки знают про него гораздо больше, чем я, все ведь записано, да еще и сохранилось в цифровом виде, то есть — без потери качества.
Что со мной дальше делать, непонятно. Не нужен я никому, зря будили. И «заморозили»-то на всякий случай: нашли меня, а я в коме, и вывести из нее в те времена было невозможно. Решили законсервировать на будущее — вдруг что-то знаю про поля истинной сущности. Ничего не знаю, не инициатором оказался, даже не свидетелем, а случайной жертвой. Живу пока что в том же НИИ, Ильдар обещает что-нибудь для меня придумать, но все менее уверенно.
Вздохнув, побрел парковой дорожкой обратно. Внезапно меня саданули сзади по черепу. Асфальт резко приблизился, ударил в лицо. Мимо носа деловито прополз муравей. А потом были Пустота и Тьма.
Очнулся от боли. Даже так: сначала возникла боль в локте, а потом она грубо вытащила из блаженного небытия отчаянно сопротивляющееся сознание. Заставила открыть глаза, и сквозь бледную пелену перед ними я увидел чернобородого гнома, он деловито сжимал особым образом мой локтевой сустав. Я застонал, дернулся, но тело было как будто парализовано той самой болью. Которая резко усилилась и заставила меня заорать. Кричал и кричал, а гном и не думал отпускать, пока мне хватало дыхания. Лишь когда крик перешел в хрип, ослабил нажим. Боль отступила, осталась пелена перед глазами и предательская слабость, из-за которой я только и мог, что зрачками водить. Еще и голова болела.
Я обнаружил себя в каком-то не то подвале, не то сарае с грязно-бурыми стенами и небрежно прилепленным к потолку светильником. Лежал на холодном твердом столе, чем-то надежно спеленутый. Слева стоял тот самый гном, справа — двое зеленокожих носатых гоблинов и беловолосая эльфийка. Одеты в обычные для нового мира комбинезоны. А за спинами гоблинов можно разглядеть сложный агрегат на широких колесах — так называемый «робот на все руки», машина, способная изготовить что угодно из чего угодно, причем быстро.
Кое-как уняв муть в голове, я выдавил:
— Что… происх… Кто вы? Помогите…
Гоблины откровенно заржали, гном зло усмехнулся, эльфийка даже бровью не повела. Она мне особенно не понравилась — много я видел эльфов, но ни у одного не встречал такого холода во взгляде. Неправильная эльфийка какая-то. Да и у гнома тоже хладнокровная жестокость вместо характерного для их расы спокойного добродушия.
— Что вам нужно?! — жалко пробормотал я.
Ответил гном, спокойно и рассудительно:
— Отключить ПИС.
Хоть как мне было страшно и муторно, а все равно едва не рассмеялся. Поле Истинной Сущности включилось самопроизвольно, обвалом, отключить его, это как собрать разлитую воду. То есть можно — испарить, потом сконденсировать — но потребуется энергия. Чтобы ПИС отключить тоже, да такая, которой наше Солнце, наверное, за сотни лет не излучит. Странно, что гном про это не знает, ведь в любой популярной статье про ПИС написано. Он еще и неправильно понял выражение моего лица:
— Ты что-то знаешь. И расскажешь.
Я хотел возразить, но вовремя передумал: кто бы ни были эти четверо, чего бы не добивались, я для них полезен, только если что-то знаю, а если нет — то ненужный свидетель, которого надо устранить. Потому предпочел не утверждать, а спросить:
— А если не знаю? Или не скажу?
— Знаешь, — спокойно сказал гном. Он уже все решил и не собирается менять мнение, не зря его раса славится упрямством.
— А не знаешь, тем хуже для тебя, — издевательски добавил один из гоблинов неожиданно высоким голосом. — Будем спрашивать, пока нам не надоест. Не-е, ты лучше сразу скажи, тогда, по крайней мере, для тебя все закончится быстро.
— А если не сразу скажешь, то все равно скажешь, — продолжил второй гоблин голосом погрубее. — Мы умеем спрашивать. И еще подумаем, хватит с тебя расспросов или не хватит, если ты не сразу скажешь.
— Спрашивать? — слабо переспросил я.
— Начнем с прижигания пяток, — деловито объяснил гном. — Если не подействует, попробуем гвоздь под ноготь. Если и это не подействует, перейдем к более эффективным средствам.
Вспомнилось, что на украинском «спрашивать» звучит, как «пытать». Жестокий народ — украинцы…
— Зачем вам это? — жалко пролепетал я.
Гном обстоятельно ответил:
— Не всем нравится, что видна их истинная суть. Некоторым гораздо комфортнее было бы выглядеть просто человеком, от которого никто не ждет трудолюбия и страсти к порядку. И далеко не всем нравится, что можно с отличием защитить диплом по экономической теории, но не найти достойной работы, годами топтаться на нижней ступени карьерной лестнице. Потому что экономисту для успеха нужны не знания, а совсем другое. Нужно быть человеком, эльфом или пиявкой. И особенно не нравится, что естественные для людей или эльфов желания и стремления считаются глупыми для гномов.
Речь была явно заготовлена, пожалуй, даже отрепетирована с чисто гномьей обстоятельностью. С ее автором все ясно: вбил себе в голову, что неудачник и что виновато в этом ПИС, а пересмотреть убеждения мешает гномье упрямство. С гоблинами тоже все понятно, можно и не уточнять: очень им соблазнительным покажется выглядеть людьми и спокойно ходить туда, куда гоблинов не пускают. Но что в этой банде делает эльфийка?! Конечно, странная она какая-то: и взгляд холодный, и стоит, не шевелясь, в никуда смотрит. Заметив, как внимательно я ее разглядываю, первый гоблин насмешливо сообщил:
— Она дроу, дурень. — По голосу чувствовалось, что он эльфийку… то есть, дроу уважает. Значит, самая опасная среди моих похитителей — именно дама: не так-то просто внушить уважение гоблину.
А я про дроу толком ничего не знал. Даже про выдуманных литературных, а уж насчет реальных…Только сейчас выяснил для себя, что они существуют.
— Пожалуй, начнем расспросы, — сказал гном и повернулся к моим ногам. Пятки прижигать…
И что мне оставалось? Разве что выкручиваться с помощью языка:
— Подождите! Не надо расспрашивать, я скажу все, что знаю! Хотя вам не будет пользы от этого…
— Как не будет?! — возмутился первый гоблин. Второй угрожающе зарычал.
— Но ПИС можно отключить только локально и ненадолго! — Торопливо врал я. — Не больше суток для одного-двух человек! Иначе потребуется море энергии, там экспоненциальная зависимость!
На лицах гоблинов проступило жадное любопытство, у гнома тоже что-то такое промелькнуло. Дроу осталась бесстрастной и неподвижной.
— Локально и ненадолго..., — со смаком протянул гном. — Неужели ты думаешь, что мы хотим отключить ПИС глобально и навсегда? Локально и ненадолго нас устроит. Надо расспросить тебя, как это сделать.
— Не надо! — изобразил я испуг (без особого труда, надо признать). — Я скажу без… расспросов, но мне нужны гарантии, что расспросов не будет! И что я останусь жив!
Тут второй гоблин хохотнул.
Я воскликнул, как будто набравшись храбрости:
— Думаете, я не понимаю, что нужен вам живой только пока не расскажу, как отключать ПИС?!
— И как ты себе представляешь эти гарантии? — усмехнулся второй гоблин.
— Статис-камера, — ответил я. Имея ввиду одно из современных изобретений: большая такая бочка с автономной системой жизнеобеспечения, особая комбинация полей накладывается на ее стенки, от чего они становятся непробиваемыми. Даже гравитация внутрь не попадает, невесомость там. Применяются статис-камеры, как спасательные средства — их можно в Солнце сбрасывать, все, что внутри, уцелеет, пока система жизнеобеспечения сможет утилизировать тепло. Кроме того, в камерах держат разные опасные штуковины, чтобы раньше времени не вырвались. Относительно недавно изобрели систему, с помощью которой можно связываться из камеры с внешним миром «в обход законов физики».
Я объяснил похитителям:
— Статис-поле можно настроить так, что оно само собой рассеется через… определенное время, и при этом его невозможно будет отключить искусственно. Вы сажаете меня в камеру, настраиваете ее, чтобы она открылась… скажем, через день. Этого времени хватит, чтобы я вам все рассказал, вы смогли все проверить и убраться. Вы же понимаете, что меня ищут, вам нельзя торчать тут со мной долго. А я… согласен подождать.
Уж не знаю, в кого я такой убедительный, но похитители приняли мой план. Кстати, статис-камера в их хозяйстве нашлась, буквально в соседней комнате — для себя берегли на случай пожара или еще чего. Впихнули меня туда пинком под зад, сначала ослабив путы (нечто вроде скотча, клейкость которого можно регулировать с пульта на катушке). В камере, не больше хорошего шкафа размером, только шкафчик с космическими пайками, плотная дверца в санузел, терминал компьютера и поручни. Зато светящийся узор на стенах постоянно меняется.
Из скотча я выпутался и слушал, как ворчит гном, настраивая камеру:
— Не верю я тебе. Ничему, что узнал без расспросов, не верю.
Взаимно, я ему тоже не верил. Потому, едва включилась невесомость, подавил тошноту, отогнал головокружение и кинулся к терминалу, где вызвал управление камерой. Большинство опций заблокировано, а в остальных я наставил флажков и галочек с таким расчетом, чтобы труднее было к управлению подступиться. Во всяком случае, по моим интуитивным ощущениям должно быть труднее.
Замигал сигнал вызова. Я нажал «ответить», и на экране возникли все четверо похитителей. Дроу и гном в середине, гоблины по краям. А обзор широкофокусный: полкомнаты видно, хотя и «рыбьим глазом».
— Рассказывай, — потребовал гном.
— Понадобится установка, с которой я работал тогда… пятьдесят лет назад. Или ее аналог.
— Зачем? — спросил гном.
Я, не обратив на него внимание, продолжил:
— И железо-палладиевый сплав, по свойствам аналогичный сплаву того метеорита.
— Думаешь, мы будем долго его искать? — понимающе усмехался гном. — Тянешь время? У нас времени полно, это у тебя его мало.
Потом я руководил постройкой установки. Рисовал схемы и эскизы на компьютере, похитители загоняли их в «робота на все руки» и почти сразу получали готовые запчасти. А ведь довольно сложные они были, одни только электронные схемы чего стоят. Или комбинации из точно сориентированных мощных электромагнитов.
Гном становился все подозрительнее. Частил репликами насчет расспросов, шептал что-то в остроконечное ухо дроу, на гоблинов покрикивал. Еще немного, и он бы окончательно понял, что я блефую и не знаю никакого способа отключить ПИС даже локально и ненадолго.
И я изобразил злость:
— Ты мне не нравишься!
Гном спокойно кивнул:
— По сравнению с тем, как ты не нравишься мне, я тебе очень и очень нравлюсь.
Немного помолчав, я тоже заговорил спокойно:
— У меня есть дополнительное условие. В оплату за свою установку я хочу его, — и указал на гнома. — По частям.
Я понимал, что условие вряд ли будет принято, особо и не рассчитывал. Всего лишь наполовину интуитивные соображения: если дроу, так сказать, антиэльфы, то должны быть злыми и коварными. Тогда предводительнице похитителей должна показаться привлекательной идея принести в жертву одного из своих подчиненных.
И сработало: гном еще только удивленно открывал рот, когда гоблины по едва заметному кивку дроу схватили его, вывернули руки. Гном пытался лягаться и кусаться, ругался нехорошими словами, кричал, что расспрашивать меня будет долго, умолял дроу: «Да я же ради вас… я же…» Наконец, гоблины перевернули его и двинули головой об пол. Потом надежно примотали скотчем к связке кабелей на стене.
Дроу впервые заговорила, указав на связанного гнома:
— Если ты выполнишь условия, мы отдадим его тебе. — Голос у нее был очень нежный, чувственный. — Если не выполнишь, мы отдадим тебя ему.
Да, вот такое равновесие получилось… Но, с точки зрения моих оппонентов, наверное, вполне справедливое.
Мы продолжили строить установку. Я давал схемы и эскизы, «робот на все руки» — детали, гоблины монтировали. Промежуточный контроль функционирования провели, все работало нормально.
План у меня был. Однако крайне ненадежный: пятьдесят лет назад наша экспериментальная установка генерировала при работе мощнейшие помехи, даже проблемы были у института из-за этого. Я надеялся, что и сейчас помехи заметят, придут проверять, откуда они, хотя бы в течение суток. Кроме того, я кое-какие изменения в схему добавил, чтобы установка передавала в широкой полосе частот сигнал SOS. Вряд ли кто его помнит в новом мире, но вдруг? И гнома вывел из игры потому, что он явно разбирался в технике, мог помешать. Пожалуй, уже догадался о чем-то: мычал сквозь кляп, гримасы корчил, а то вдруг начал моргать по какой-то гномьей азбуке Морзе. К счастью, другие похитители на него не смотрели: гоблины были слишком заняты монтажом установки, а дроу снова замерла с отсутствующим видом.
Время шло. Гоблины ловко прилаживали к установке очередной блок, дроу смотрела в никуда, гном извивался. Как вдруг дроу и гоблины мягко рухнули на пол, гном обвис в путах. И через секунду в комнату ворвались с десяток бойцов в полном боевом снаряжении. Как умудрились такой толпой через узкую дверь протиснуться, до сих пор не понимаю. Бойцы наставили жуткого вида оружие на похитителей, двинулись, было, к ним. Но один поднял левую руку, правой откинул зеркальный щиток шлема, открыв клыкастую физиономию оборотня. Коротко втянул воздух и выкрикнул:
— Дроу!!!
Бойцы тут же отскочили к дверям спинами вперед — я и лицом вперед так быстро не разгонюсь, — а дроу взвилась из невозможного положения, молниеносно метнулась туда-сюда и пропала из поля зрения. Донеслись какие-то хлопки, трески, отчаянный визг. За пару секунд все затихло, остались только хриплые орочьи голоса бойцов. Значит, они победили, а я уже начинал опасаться, что дроу уйдет или даже перебьет всех спасителей.
На экране появился орк, боевой шлем с помятым и растрескавшимся щитком он держал в руке. Командир отряда, как мне потом сказали.
— Инициатор, — узнал он меня на экране. — И что им от тебя было надо?
— Спрашивали, как отключается Поле Истинной Сути.
Орк, секунду подумав, хмыкнул и пожал плечами. Посмотрел, как другие бойцы уносят бессознательных гоблинов и гнома, подошел к пультику управления статис-камерой.
— Она должна быть настроена, чтобы поле погасло через день, — сообщил я.
— Да нет, не настроена, — усмехнулся орк. — Но все равно что-то не работает.
— Это я тут в опциях поковырялся.
— Да-а?!
Мы принялись в две головы разбираться, чего же я натворил с управлением камерой. Вроде разобрались, орк удовлетворенно кивнул:
— Теперь откроется через десять минут. Держись там, чтобы не грохнуться, когда появится гравитация. Кстати, к тебе Ильдар спешит. Испугался он за тебя.
— Я за себя сильнее испугался. Как вы меня нашли?
— Нет, ты первый расскажи вкратце, что тут было. Для Ильдара — он нас слышит.
Я рассказал вкратце. Сбивчиво и путано. А орк пораженно качал головой:
— Рассчитывал, что помехи услышат. Это ж надо.
— Так услышали?
— Конечно. Гномы и голлумы из планетарного центра связи. И SOS тоже разобрали, правда не знали, что он значит, но по сети проверить — три секунды. Сразу с полицией связались. Правда, там уже тоже слышали твой SOS, к тому же знали, что он значит. Нас вызвали, мы быстрее всех работаем. Хотя полицейские припозднились: мы тоже твой SOS слышали и уже вылетели.
— С орбиты?! — поразился я. — И за пятнадцать минут успели… Это ж какие были перегрузки?!
— Приличные, — кивнул орк. — Но на наших катерах статис-камеры. Но ловко же ты вывернулся! Слушай, Ильдар говорит, что ты занятие себе найти не можешь. А в космос не хочешь? В разведку? Там нарасхват такие, кто быстро соображает и ловко выворачивается.
— В армию?
— Не, для службы ты староват. Но в космосе и гражданских хватает, особенно в разведке.
— А образование? Я же отстал на пятьдесят лет.
— Догонишь. В космосе опыт и смекалка в сто раз важнее, чем знания, не зря для иных должностей нужен месяц учебы и три года стажировки. Подумай.
— Подумаю, — твердо пообещал я, стараясь не выдавать своей радости.