Холод. Холод был всегда и везде, сколько Полкан себя помнил. В городе от него можно было скрыться, спрятаться, ненадолго забыть о том, что мир снаружи замерз и умер. Но холод все равно оставался. Он терпеливо ждал снаружи, когда падут последние очаги сопротивления его власти, и мир навеки станет безмолвен. Холод был лишь неумолимой силой природы, а не каким-то осязаемым врагом, и поэтому мог ждать. У него на это была вся вечность. А вот время людей подходило к концу.
Сегодня по официальному календарю был первый день весны, но все равно еще было холодно. Даже холоднее, чем пару недель назад. Так как вокруг потеплело, а владыки экономили энергию, как могли, началась плановое отключение отопительных систем. С утра выключили энергетический купол, что еще вчера нависал над городом, окрашивая и без того серое небо в еще более тусклые цвета. Скоро придут пару коротких недель тепла, которых многие люди ждут весь год. Но пока без купола на улице было еще достаточно прохладно.
Энергокупол хоть и не пропускал холод внутрь города, но пожирал просто невероятное количество энергии, и поэтому весной его всегда отключали. Если бывали перебои в работе реактора, он иногда «падал» и зимой. Когда купол еще только создавался, он был лишь временным решением, многие считали, что либо климат вскоре вернется в прежнее состояние, либо будет найдено более стабильное и постоянное решение проблемы. Увы, уже больше столетия лишь энергокупол защищал людей от холода внешнего мира, и никакой вменяемой альтернативы ему так и не было создано. Строительство подземных убежищ, где тепло было поддерживать куда легче, продвигалось крайне медленно, да и далеко не все хотели в них жить. А обещания владык возвести над городом постоянный купол из особого материала так и остались обещаниями. В свое время никто не хотел брать на себя ответственность за столь трудное и масштабное предприятие, а теперь уже было поздно. Сейчас для осуществления столь грандиозного проекта уже не осталось ни ресурсов, ни специалистов. Поэтому владыки просто предпочитали до дна выжимать технологии почти столетней давности, не пытаясь создать что-то свое. Это было похоже на продление агонии без каких-либо попыток найти хоть какое-то долгосрочное решение. Все жили лишь текущим моментом. Еще бы годик протянуть, может два, а там видно будет…
Полкан читал, что когда-то мир был другим. Зима длилась лишь три месяца, а не одиннадцать. Весна же наоборот была три месяца, а не один, а еще были теперь почти забытые поры года «лето» и «осень». Люди тогда жили везде, а не лишь в нескольких городах, где еще сохранялось тепло. Это было больше ста лет назад. Никто толком не знал, почему вдруг внезапно мир стал таким, каким он был сейчас. Кто-то говорил, что это неизбежное изменение климата; кто-то, что старый бог устал от грехов людей и отвернулся от них; кто-то, что одна из уже давно не существующих стран во время последней войны применила какое-то невиданное оружие и ненароком заморозила весь мир.
До похолодания все было иначе. У людей были вещи и технологии, на которые теперь можно было взглянуть лишь в информхранилище. Подумать только, раньше по улицам всюду сновали автомобили, ежедневно сжигая неизмеримое количество драгоценного топлива. Теперь они остались лишь у госслужб.
Нынче всего было мало, технологии во многом пережили регресс и упрощение, что-то и вовсе исчезло. Для простых людей даже старые бумажные книги стали роскошью, так как многие из них сожгли в особо тяжелые годы, когда реактор надолго выходил из строя, а купол и отопление могли быть отключены днями. Знаниями пожертвовали во имя выживания. Тогда многих занимали лишь самые простые, базовые потребности: что бы поесть и как бы согреться. И не сказать, что с тех пор положение дел сильно улучшилось. Сейчас реактор работал стабильно, но многие втайне боялись, что эта древняя машина снова в любой момент может дать сбой.
Что больше века назад произошло с миром на самом деле, и почему он стал ледяной пустыней, теперь толком не знал никто, да и большинство это уже и не интересовало. Людям пришлось приспособиться к жизни в условиях долгой зимы. Те, кому повезло, укрылись за стенами городов, где энергокупола поддерживали умеренный климат и давали возможность хоть как-то существовать. Что же касается тех, кому не повезло, тех, кто остался снаружи… о них теперь просто предпочитали не вспоминать. «Думайте о живых, а не о мертвых», - гласил один из постулатов владык. Сегодня еще несколько человек будут вычеркнуты из категории тех, о ком стоит помнить.
- Завтра вечером у нас простая работа, можно сказать, рутина, - сказал ему начальник смены вчера. - Выбросить нескольких нарушителей наружу и все. Не бойся, Полкан, долго не задержимся. Час-два и по домам.
Полкан. Так его прозвали еще давным-давно. Верный пес на службе владык, четко исполнявший свой долг и никуда особо не лезший. За годы работы прозвище приклеилось к нему намертво, и теперь уже почти никто и не помнил, как его звали на самом деле. Даже он сам привык к этой кличке, ему просто стало все равно, как его называют.
А вот и они, десяток нарушителей: восемь угрюмых мужчин, одна женщина и какой-то совсем молодой парень, почти подросток, который нелепо смотрелся в этой компании хмурых и обреченных людей. В отличие от остальных, на нем была более-менее приличная одежда, он закутался в шарф, из-под которого как казалось, были видны лишь широко открытые от ужаса глаза. Видимо, он никак не мог поверить, что это случилось именно с ним, что его изгоняют из города как матерого преступника. Сейчас Полкан, начальник смены и еще два конвоира выведут их из города и оставят снаружи. Милостивые владыки больше не марают руки, теперь перепоручая грязную работу холодной пустоши снаружи. Иногда Полкану казалось, что из мира ушло не только тепло в чисто физическом смысле, но его покинуло и что-то нематериальное. Сами души людей замерзли. Ведь теперь отправку нарушителей навстречу верной смерти называют «рутиной».
Тем, кто нарушил один из многих законов владык, и кто не мог откупиться, да еще и был бесполезен как бесплатная рабсила или попросту опасен, оставалось лишь одно наказание – изгнание из города. Свободного места в городах было немного, ресурсов с каждым годом становилось все меньше, и поэтому от тех, кто не мог уже принести никакой пользы, попросту избавлялись. Официально это считалось гуманнее казни. По сути это все равно было смертным приговором. Закон был принят десятилетия назад, когда мир еще не пришел в столь плачевное состояние, но и тогда шансы выжить вне энергокупола были призрачны. Теперь же их не было вовсе. И дело было вовсе не в каких-то сверхзверях, которыми любят пугать недалеких людей. За стенами нет ничего. Только белая мертвая пустыня. У обычного человека, которому при изгнании дают минимальный малосъедобный паек в качестве последней издевки, добраться по этой снежной пустоши куда-либо нереально. Некоторые отчаянно верили, что смогут дойти до мифических повстанцев, что якобы обитали в каких-то небольших поселениях, независимо от владык. Но эта наивная вера жила лишь до тех пор, пока бедолаги не натыкались на останки таких же несчастных, как и они. Или не осознавали, бредя в никуда, что за пределами города на многие километры лишь бесплодные замерзшие земли, в которых не выжить.
- Эй, а парня-то за что? – спросил Полкан, когда они уже подходили к небольшому служебному выходу наружу. - Совсем молодой еще ж. Мог бы работать где.
- А я почем знаю? - отозвался начальник смены. - Перед законами владык все равны. Порченный видать.
«Порченный». Так называли людей с необычными способностями. В официальных распоряжениях они числились как «одаренные», но люди между собой давно прозвали их «порченными». И было от чего. Способности были как клеймо. Либо ты идешь служить владыкам, либо автоматически переходишь в разряд злостных нарушителей.
Кто-то говорил, что порченные были и до похолодания, но появляться постоянно стали лишь после него. Сперва к ним проявляли интерес, берегли как зеницу ока, тех, кто, не хотел работать на владык, забирали насильно, и после о них никто не слышал. Но затем, когда их стало появляться все больше и больше, на самых слабых из них просто в какой-то мере махнули рукой.
Что порченные не могли, а что могли, толком знали, наверное, лишь в особом отделе, что подчинялся лишь владыкам и занимался подобными делами. Такая информация хранилась в секрете, и как сами порченные, так и их способности, обросли всяческими домыслами, из-за которых люди стали их бояться и ненавидеть. Выявленных порченных старались сдать властям при первой же возможности, хотя зачастую они не представляли никакой реальной опасности. Дар некоторых из них был столь слаб и бесполезен, что они своими способностями не смогли бы никому навредить даже если бы им самим грозила смертельная опасность. Такие неудачники предпочитали годами жить среди обычных людей, просто скрывая свои способности от остальных. О том, что бесполезным порченным приходилось терпеть в застенках особого отдела, даже если они сдавались добровольно, издавна ходили столь мрачные слухи, что многие порченные предпочитали ничем не выдавать себя, лишь бы не очутиться в руках официальных властей. А ведь на самом деле владыки уже смотрели на таких «нарушителей» сквозь пальцы. Слабые порченные, которых было полно, теперь годились лишь как пример для устрашения, всякая практическая польза от них давно сошла на нет. Отработав в охране города несколько лет, Полкан понял – владыки давно не искали порченных специально, удовлетворяясь лишь теми, кто пришел сам или попался ненароком. Особый отдел видимо забирал к себе лишь самых сильных и перспективных, остальным же порченным негласно позволяли вести свое жалкое существование, прячась ото всех. Лишь время от времени устраивались показательные облавы, чтобы простые люди не забывали, что втихую владеть силой, пусть и мизерной, которая должна принадлежать лишь владыкам - одно из самых страшных преступлений. Разумеется, никто уже не ставил над такими порченными изуверских опытов, их просто выбрасывали прочь как ненужный мусор.
Иногда кому-то из порченных не везло, и он оказывался разоблачен и изгнан. Недавно видимо вот не повезло этому парню. Жил себе небось тихо, никого не трогал, но оказался не в то время не в том месте. Судя по всему, снаружи он протянет совсем недолго. Какие бы у него ни были способности, толку от них за стеной явно будет мало. Другие изгнанники почти наверняка сразу же отберут у него и паек, и одежду, лишь бы прожить еще хоть немного дольше. А может, сделают еще что похуже.
- Всегда вот было интересно, а откуда порченные взялись? – подал голос один из конвоиров. – Говорят что раньше, в теплые времена, их вроде почти не было.
- Да черт его знает, - равнодушно отозвался начальник смены. - Как холод пришел, так и порченные стали рождаться как крысы. Люди про них мелят такую же чушь, как и про сам холод. Скачок эволюции, эксперимент конца теплых времен, еще одна кара старого бога и прошлая чушь. Я думаю, как они стали появляться, никто толком и не разбирался, кто они и откуда они, да и не до того было. А потом просто как факт их приняли. Говорят, порченные всякое умеют. Ну, летать там, мысли читать, людей огнем жечь. Но по мне, брехня все это. Большинство лишь на мелкие пакости способно. А иначе они бы всех нас в какой барак засадили, а не мы их. А так всех этих нелюдей согнали в загон, огородили забором, да и успокоились. А всякого, кто не подходит или брыкается, так сразу за ворота.
- И тебе никогда не казалось… что это как-то неправильно? – спросил Полкан.
- Казалось, не казалось, какая разница. Мне как-то побоку, своих проблем хватает. Я, как и любой нормальный человек, ежели порченного где найду, всяко сдам. Какая-никакая, а месячная прибавка. Жизнь нынче тяжелая, счета за отопления каждый год растут, отключения все чаще. Говорят, реактор уже выдыхаться начал. Ну оно и не мудрено, столько лет его туда-сюда в таком нещадном режиме гоняют.
От прямоты начальника Полкану стало совсем тошно. Ведь он сам тоже был порченным, и его уже почти раскрыли.
У него тоже был дар, достаточно полезный, но он тщательно скрывал его долгие годы. По молодости Полкану жуть как не хотелось оказаться на коротком поводке у владык или чего хуже, стать подопытным какого любопытного изувера. Пара его знакомых порченных добровольно пошли на службу и вскоре попросту исчезли. Поэтому сам Полкан сразу же после этого решил затаиться и ничем себя не выдавать. Пошел работать в охрану города, последнее место, где стали бы искать порченных. По молодости он еще пользовался даром, но редко и чтобы никто не видел. Это помогло ему получить пару лишних премий, немного продвинуться по службе, но затем он стал работать просто и незатейливо, как и все, чтобы не привлекать к себе внимания. Жил простой жизнью, ежедневно подавляя нараставший гнев и соблазн воспользоваться своими способностями. И вот сегодня этому придет конец.
Полкан глубоко вздохнул. А, все равно он собирался уходить, жить в этом городе было уже просто тошно. И опасно. Так почему бы не сейчас. Тем более выбора у него теперь особо и нет. За долгие годы он попросту устал и потерял осторожность. С месяц назад не выдержал и ночью воспользовался даром, чтобы разобраться с пьяными хулиганами. Ему казалось, что он ничем себя тогда не выдал. Но он видимо ошибся. Минутная слабость, она все и погубила. А может, еще где сглупил, да и сам этого не заметил. Так или иначе, Полкан себя выдал, в его отношении появились подозрения. Одна ошибка за долгие годы. Но ее вполне было достаточно, чтобы уничтожить его жизнь.
Он пытался перевестись и уехать в другой город. Но у него ничего не вышло, более того, своими попытками прорваться через бюрократические проволочки, связанные с переводом, он лишь все усугубил. Со дня на день за ним придут. И поведут на выход, как этих бедолаг. А может его дар сочтут полезным и достойным изучения, и тогда будет еще хуже. Поэтому он решил уйти сам, напоследок «немного хлопнув дверью», так сказать.
Сегодня Полкан взял с собой увесистую сумку, где уже лежали теплые вещи, немного провианта, безвкусные концентраты, на которых относительно долго можно было продержаться. Еще он взял топлива для растопки, кое-какие лекарства и пару запасных обойм, которые ему удалось втихую умыкнуть. Немного для похода наружу, но это все, что удалось взять, не привлекая к себе излишнего внимания. Остальным он сказал, что после работы ему нужно по делам, вот он и взял кое-какие вещи с собой. Ни у кого не возникло никаких подозрений по этому поводу. Да и с чего бы им возникнуть? То, что он собирался сделать, было чистейшим безумием.
- Выйдем ненадолго наружу, - сказал Полкан начальнику. – Отгоним их чуть подальше, проследим, чтобы под стенами никто не терся в надежде, что пустят обратно. А то весна уже, скоро таять все немного начнет, еще потом туши их убирай. Облегчим работу нашим, пускай помирают где подальше.
Начальник молча кивнул. Видно, оценил столь циничный и практичный подход к «рутине». Они вывели нарушителей наружу, и пошли с ними вперед.
- Да, фигово для кое-кого весна начинается, - весело сказал один из конвоиров.
Ну все, хватит. Они отошли достаточно далеко. Сейчас отличный шанс одним махом со всем покончить, разом обрубить все концы и сжечь все мосты. В городе у него нет ни друзей, ни знакомых. По крайне мере тех, о ком стоит жалеть или кому можно довериться. Если Полкан сейчас вернется, внутри его ждет лишь гибель. Снаружи его в общем-то тоже не ждет ничего хорошего, но он хотя бы сам выберет, как ему умереть. Не позволит владыкам впервые за долгие годы хоть что-то решать за него. Это его своего рода личный бунт против этого мира и этого города, маленький, ничего не значащий и бессмысленный.
Полкан немного прикрыл глаза, и мир вокруг него замедлился. Он называл это состояние «концентрацией». На самом мире мир остался таким же, просто он стал воспринимать его иначе. С годами его дар ослабел, теперь у него, скорее всего, будет лишь несколько мгновений, в которые все остальные начнут двигаться невыносимо медленно, но их вполне должно хватить. Ведь он не собирается с кем-то долго сражаться. Он собирается хладнокровно убить тех, кто меньше всего этого от него ожидает. Все равно они его не пожалеют, как только узнают, что он порченный. Человек человеку волк. А порченный человеку пес, которого можно пнуть и прогнать вон. Но даже старый потрепанный пес, если его загнать в угол, начнет кусаться.
Полкан убил начальника первым же выстрелом, прямо в затылок. Никакого сочувствия он к этому человеку не испытывал. Все сочувствие на работе, где людей отлавливали как зверей и отправляли навстречу верной смерти, из него давно выветрилось. Теперь Полкан сам стал диким зверем, у которого было лишь одно желание – сорваться с цепи и прожить еще хоть немного, чтобы насладиться своей обречённой свободой.
Двух оставшихся конвоиров он тоже уложил быстро и хладнокровно, потратив на каждого по одной пуле. Последний из них даже успел обернуться, в его мертвых глазах застыла смесь ужаса и удивления. Будто бы он хотел крикнуть «Полкан, ты что?», но не успел. Нет, он больше не Полкан, теперь он Волк. Так его называли некоторые еще до работы в охране, когда он был еще молод и мог перегрызть горло любому. Еще до того, как он добровольно предпочел уползти в свою уютную конуру и спрятаться там на долгие годы. Он снова Волк, правда, теперь уже старый и мало на что годный.
Нарушители стояли и тупо смотрели на него, будто не веря в происходящее. Без слов он навел пистолет и выстрелил в одного из них. Тот упал, а остальные бросились врассыпную. К нарушителям у Волка тоже не было никакой симпатии, за стенами все люди становились зверями. Не хватало, чтобы кто-то из них подобрал оружие убитых конвоиров и напал на него, забрав то немногое время, что ему еще осталось прожить. Нет уж. Сегодня Волк умирать не намерен. Только не сегодня, весна ведь.
Волк стал на колени и наклонился над трупами бывших сослуживцев, чтобы быстро обыскать их забрать что-нибудь полезное, но затем быстро поднял глаза, боковым зрением заметив, что убежали не все. Молодой парень остался на месте.
- Ты … ты тоже…- прошептал он.
Почувствовал? Так понял? Не важно, его тоже лучше прогнать. Концентрация уже прошла, голова кружилась, в глазах плыло. Последствия применения дара с возрастом все хуже. Волк все же сумел поднять пистолет дрожащей рукой и навел его на парня.
- Да. А теперь пошел отсюда, тебе личное приглашение нужно? Или хочешь упасть рядом с этими?
- А, да все равно. Стреляй, если хочешь. Мне одному и так тут долго не протянуть. Не ты, так они. Думаешь, я совсем тупой?
Волк прищурился и посмотрел на парня. В его голове мелькали самые разные мысли. Может, все-таки взять его с собой? Они оба порченные, эта хоть какая-то, пусть и весьма ненадежная, связь между ними. Все равно в белой пустыне ни парню, ни Волку долго не протянуть. А так хоть не придется умирать в полном одиночестве. Конечно, нужно будет с парнем всем делиться, но кого он обманывает? Его скудные запасы все равно годятся лишь для продления агонии. Да и горло во сне парень ему перережет навряд ли, сам же вроде понимает, что один через час тут помрет.
Волк встал, машинально отряхнул свои казенные штаны от снега. А, будь что будет. Что ему уже терять?
- Ладно, давай сюда. – Парень все стоял и недоверчиво смотрел на Волка. – Да быстрей соображай, времени мало. Порченные должны держаться друг друга. Здесь, за стенами, больше держаться не за что и не за кого. Обыщем этих и уходим, пока за стенами не хватились или кто из тех, обычных, не вернулся.
В глазах парня появился отблеск надежды. Еще один взявшийся будто бы ниоткуда порченный, который только что расправился с конвоирами, был для него словно соломинкой, за которую тот отчаянно хотел ухватиться посреди снежной бури. Волк, наверное, сейчас казался парню каким-то героем из старых дешевых историй. Безумным избавлением в последний момент, призрачным шансом на спасение. Разумеется, это было не так. Они протянут самое большое месяц. Гнаться за ними, скорее всего, никто не станет, да и шанс встретить враждебного человека или зверя снаружи невелик. Самое опасное, что есть за стенами города – это сам пустой и холодный мир, где негде жить и нечего есть.
У Волка были соображения, где можно ненадолго укрыться в развалинах одного из прежних городов, он там бывал пару раз во время вылазок наружу. Но это место в любом случае годилось лишь до зимы. Когда кончится весна, одиннадцать месяцев холода и голода им никак не пережить. Еще месяц, да и то если жестко экономить концентраты, а потом конец, как ни крути.
Волк хотел прямо сейчас высказать парню все это. Но не стал. Пусть хоть у него остается надежда. Это все, что еще помогает людям выжить в этом мире. В конце концов, у них еще целый месяц в запасе до возвращения холодов. А там, кто знает… Вдруг, чудеса все еще случаются даже и в этой мертво-белой пустыне.
Разумеется, умом Волк понимал, что никакого чуда не будет. Он и этот парень просто сгинут в этом равнодушном холоде, как и многие до них. Но какой-то его небольшой, крайне нерациональной части хотелось верить в лучшее. Ведь как-никак наступила весна. В это время хотелось верить даже в самое невероятное…
____________________________________________________________________________
Каждый автор, принимающий участие в конкурсе, обязан оставить по одному отзыву на каждый рассказ конкурса «Юникон-2017», в объёме не менее 100 слов. Также автор обязан оценить все рассказы: выставить каждому рассказу от 1 до 10 баллов. Свой рассказ автором не оценивается. В случае, если автор не оценил и не прокомментировал все рассказы соперников, его рассказ будет снят с участия в конкурсе.
Для выставления оценок авторы работ обязаны зарегистрироваться на сайте фантастика.рф под теми же фамилиями (или псевдонимами), которые указаны внутри файла с рассказом, присланным на конкурс.
Оценка работ читателями производится до 12:00 25-го июля.
