Желтый туман спускался в долину. Он клубился тут постоянно, над гладью озера, под холмами, среди приземистых построек геостанции. Сейчас его густые потоки снова катились вниз, проникали между громадами компрессоров и колпаками глубинных скважин, липли к стеклу.
Марк смотрел в широкое окно, в надежде разглядеть сквозь дымку тумана и низкие облака величественный серп Сатурна. Его забыли предупредить, что здесь он вряд ли дождется таких красот, как на орбите и что на долгие восемнадцать месяцев что-то кроме тумана созерцать тут не придется.
— Уже скучаешь по Земле? – Анна подбадривающе улыбнулась и бросила несколько тщательно отобранных пакетов с замороженным ужином на стол. Первый день на объекте, впереди горы работы, можно позволить себе лучший ужин, чем стандартный рацион. На столе появилась даже контрабандная баночка оливок, пронесенная бог знает каким способом, на борт корабля, а, затем, посадочного челнока.
— А мне здесь нравится, — Олег, врач экспедиции, улыбался во все широкое лицо и уже шуршал в разложенных на столе пакетах. С этой же улыбкой он делал, обычно, и чрезвычайно болезненные вакцины, и размораживал личный состав, после долгой гибернации, отпуская шутки вроде: «Ожил! Странно…».
Марк уперся лбом в ледяное стекло. Тут было еще не уютно. Затхлый воздух после последней смены, намного мусора и неизвестно откуда взявшаяся пыль.
— Марк, — Анна подошла, и ткнулась носом ему в спину, — ну чем ты снова не доволен? Наведем порядок и начнем работать. Через полтора года полетишь домой и будет тебе твой Сатурн во всех красках.
— Тут жутко, — отозвался Марк. Анна развела руками, а Олег только вздохнул, не переставая улыбаться.
В чем-то Марк был прав. Титан – неприветливое место, хотя и самое гостеприимное из всех ближайших миров. Тут нормальное давление и сносный холод, совсем не требующий специальных скафандров, и даже пейзажи за окном схожи с земными – озера и реки, низкие холмы. Иногда барабанит по крыше дождь. Вот только эта похожесть и пугала – словно неудачная и оттого жуткая пародия на дом.
Марк посмотрел на заиндевевшее стекло. Дыхание намерзло полосками ледяных кристаллов. Обогрев еще не работал на полную мощность, и они кутались в теплые, хоть и форменные свитера. Рукавом того же свитера Марк пытался стереть иней и отпечатки лба и руки. Получалось плохо, особенно растопыренные пальцы, словно въевшиеся в стекло. Марк вдруг понял, что это отпечаток с обратной стороны стекла.
— Эй, идите сюда!!!
Ужин был чудесным. Настоящим и заботливо приготовленным в отличие от многодневной постной еды на пересадочной станции.
— Завтра распечатаем первую скважину и сделаем замер. Наверняка всё затопило.
— Она уже о работе, — возмутился Олег.
— Тебе ли жаловаться? Планируешь валяться на диване, пока кто-нибудь из нас не подхватит насморк?
Олег указал на Анну куском прожаренного эскалопа на вилке.
— Ты тотально права. У меня с собой три терабайта отличных сериалов.
— Ну, уж нет. Пойдешь с нами. Поможешь взять пробы льда. Верно Марк?
Марк растерянно кивнул.
— Да. Нет. Простите, прослушал. Из головы не идет то отпечаток.
— На стекле? Умоляю тебя, Марк, перестань нагнетать. Наверняка техник из предыдущей смены взялся снаружи за стекло голой рукой. Тут Титан, не Марс.
— Да, пожалуй, — Марк запихал в рот остывшую котлету и принялся интенсивно жевать.
— А вот я бы не был так уверен, — заметил Олег, внезапно перейдя на шепот, — мы тут одни на тысячи километров. Ну, есть еще пара станций за морем и одна на полюсе, но это все.
— И что? – сверкнула глазами Анна. Такие разговоры ей не нравились.
— А вот что. Раньше тут неподалеку тоже была станция, за холмами. Вроде изучали сейсмическую активность и какие-то бактерии. Так вот, нету этой станции больше. Оползень смел все в море, никто из смены не выжил. Я тогда дежурил на орбите, и нам пришла инструкция, подготовить спасательную команду к высадке. Ребята вернулись через неделю – никого не нашли. И не удивительно. Все превратилось в грязь и крошево, и лежит уже ровным слоем где-то на дне.
— Когда это было? – спросил Марк.
— Года четыре как. А вот меня всегда интересовал вопрос, — Олег наклонился над столом, — бедняги погибли, а души то их как? Видимо бродят по холмам, хотят на Землю, да не могут.
— Дурень! – Анна сунула Олегу контейнер с грязной посудой, — оставь свои байки для гибернатиков.
Олег расхохотался и, прихватив посуду, побрел в хозяйственный блок.
В огромный зал сползал сумрак. Солнце низко висело над холмами, угадывалось бледным желтым пятном сквозь тучи.
— Вы это тоже слышали? Значит, я не сошел с ума.
Заспанный Олег приволочил с собой плед и уже уселся в кресло, укутавшись по самое горло.
Анна сосредоточенно рассматривала мониторы.
Четверть часа назад все слышали стук, очень отчетливый и довольно сильный, словно кто-то стучал в окно тяжелым предметом.
— Периметр чист. Камеры никого не засекли.
— Проверь еще раз. Нам же не почудилось.
— Просмотрю с внутренних камер.
Марк осторожно приблизился к окну. Толстое и прочное стекло могло выдержать довольно сильный удар, хоть и создавало впечатление обычного окна в летнем домике.
Туман развеялся. По промерзшим камням стучал дождь. Метановые ручейки текли вниз, огибая нелепые конструкции скважин, к близкому озеру.
— Вот что! Скорее всего, проседание пород. Мы частично стоим над шахтами и искусственными пещерами, а они порождают звуки, особенно в дождь.
— Убедительно, — зевнул Олег.
— Всем спать! Марк?
Марк не мог вспомнить один или два отпечатка руки он видел на стекле. Сейчас их было явно два.
— Так и есть, одна шахта затоплена. Вот вам и адские звуки. Марк, проверь компрессоры, их нужно запустить. Олег, иди куда-нибудь!
Анна была начальником станции. На ней был теплый комбинезон с меховым капюшоном и кислородная маска. Прозрачные очки защищали глаза. Марк был одет почти так же, и только Олег вышел в вязаной шапке обычной зимней куртке. Он забыл надеть перчатки в шлюзе и сейчас торопливо натягивал их на закоченевшие пальцы.
В глубине скважины жирно блестел жидкий метан. Предыдущая смена плохо законсервировала оборудование. На компрессоры, вместо защитных чехлов, был просто накинут непромокаемый брезент. Один компрессор благополучно завелся, обдав Марка черным выхлопом, второй заискрил, утробно булькнул и отключился, требуя ухода и ремонта. Марк еле слышно ругнулся и полез за инструментами.
Скоро забурчала и вторая установка. Метан потек на землю бурным потоком по промоинам от недавних ручьев.
— Через пару часов возьмем первые пробы. Есть предположение, что под нами гигантский ледник, хотя, я сомневаюсь в этом, — Анна словно говорила сама с собой. Олег только пожимал плечами. Водный лед здесь мало отличается от гранита на Земле. Ему не терпелось вернуться к рабочему ноутбуку с личными фильмами.
— Иди уже, — сказала Анна, а потом улыбнулась.
— Есть командир! – просиял врач.
Через несколько минут послышался его встревоженный с упреком голос:
— Эй, кто забыл закрыть внешний шлюз?!
Ночью кто-то настойчиво стучался в окно. Это продолжалось уже неделю. Анна и Олег перестали обращать внимание на стук, а Марк не спал. Ни с чем не спутать, когда в твое окно стучат – тарабанят костяшки пальцев по холодному стеклу, неуверенно, просящее, словно не надеясь, что откроют и впустят.
Марк поднялся с кровати, спустился в зал. Мониторы показывали спокойствие сумрачной ночи, ползущий от холмов туман, спокойную гладь озера. В окнах колыхалась грязно-желтая дымка.
Марк надел комбинезон, шапку Олега и капюшон, проверил баллоны и кислородную маску. На всякий случай прихватил ручной бур для проб грунта. Штука эта не опасная, но при необходимости защититься ей можно. Оружия на станции не было, как не было тут и хищников, да и любой другой жизни.
Внутренний шлюз спустил его в герметичный отсек. Давление почти такое же, как на Земли, а потому время на компрессию обитатели станции не тратили, только поправляли воротники и капюшоны, пока насосы откачивали из шлюза воздух.
Марк вышел. Ночь наступила по земному времени, вокруг же царил желтый сумрак. Мерно гудел генератор, но насосы и компрессоры простаивали в полной тишине. Станция возвышалась над почти ровной долиной, между холмов. От озера ее отделяла сотня метров изъеденного ручьями мерзлого берега. Марк не спеша побрел вдоль корпуса станции к близким холмам.
Странно, но звуки прекратились. У огромного окна не было следов, только ветер шевелил песок под бетонной стеной. Марк приложил руку к отчетливому отпечатку на стекле. Там внутри в тишине спали члены команды, там был страх и беспокойство. Марк не чувствовал страха здесь. Если кто-то и был тут посторонний, он давно ушел.
Марк шел к холмам. Отсюда открывался невероятный вид на озеро и желтое небо, затянутое облаками. Под холмами к озеру бурными потоками лился туман. В нескольких километрах, на том берегу, который не разглядишь отсюда, была станция, о которой говорил Олег, а на дне озера… Марк вздрогнул. На мгновение ему показалось, что позади и рядом с ним стоит кто-то невесомый. Он резко обернулся, вскрикнул и мелкие камни зашуршали под подошвами его сапог, покатились вниз, увлекая Марка в туман, на срытые им острые камни.
Все та же тишина. Он дернулся и пришел в себя. Вокруг плыл туман, но он был совсем не таким, как раньше, белым и теплым. Шаг, другой. Как легко идти. И озеро искрится, как дома, и призрачные деревья, разрывая камни, стремятся ввысь.
Голос. Еле слышный, приятный, но бесконечно грустный. Как странно, он звучит одновременно и сверху, с клубящегося неба, и из долины, полной прозрачных деревьев.
Он увидел дом, такой же, как тот, который покинул три года назад. Дом стоял в долине, над его дверью горел фонарь, из его окон лился теплый свет. Казалось, что этот свет и источает мелодичный грустный зов.
Дом был прозрачный, словно те деревья, будто сделан из стекла. Рядом с ним тепло и спокойно. Но вот с востока приходит ветер и несет пронзающий адский холод, разрывающий стеклянные деревья в клочья, оставляющий дыры даже в свете от окон.
Марк прислоняется к теплому стеклу, смотрит в глубину. Ударяет ладонью, неуверенно, словно прося разрешения вернуться в тепло. Впустят ли? Ударяет снова.
