Нестерпимо захотелось вымыться. Смыть корку из грязи, пота и крови, покрывающую тело под драным хитоном. Попробовал рукой льющуюся воду. Холодная! Умыться такой в удовольствие, а вот мыться, да еще и в ванне… Так, а для чего второй желоб? Тоже явно для воды. И зачем лить в ванну воду сразу из двух источников? Чтобы быстрее наполнилась? Но струя и так мощная – долго ждать не придется. Ну ка, попробуем откроем. Я сдвинул задвижку. Теперь на дно падали две струи. Я подставил ладонь под вторую. Струя оказалась ощутимо теплее, чем первая. Интересно…
Через десяток ударов сердца от второй струи повалил пар, а рука уже не терпела – слишком горячо. Вот это да! Такого я не видел в лучших домах и дворцах, которые удостоился посетить в разные моменты своей жизни. Там воду грели слуги и подливали, по мере надобности. В Корсеоне очаг был помещен непосредственно под ванной. А здесь горячая вода идет прямо из стены. Ее можно смешать с холодной до комфортной температуры. Интересно: воду греют в соседнем помещении в каком-то огромном сосуде? Скорее всего не только моя камера снабжается горячей водой, но и все, куда поместили моих людей. Да, жрицы Атаны заботятся о комфорте будущих жертв соей богини.
Что ж, раз горячая вода есть, будем мыться. Я заткнул отверстие слива и стал ждать. Ожидание не затянулось – ванна наполнилась быстро. Под конец, то прикрывая, то открывая желоб с горячей водой, добился такой температуры воды, которую хотелось. Поставил светильник на полочку, скинул свои лохмотья и погрузился в наполненную ванну. Блаженство! Некоторое время просто лежал, наслаждаясь. Вода пощипывала царапины и мелкие ранки, но это было даже приятно. Потом погрузился в воду с головой, прополоскал волосы. Обнаружил на полочке у ванны губку в плоской глиняной плошке. Начал тереть кожу. Потом опять отдохнул, расслабляя напряженные мышцы.
Задремал и совсем потерял чувство времени. Понял, что прошло его не мало только потому, что вода в ванне почти остыла. Хотел добавить горячей, но, подумав, решил, что хватит, пора вылезать. Вылез. Посетовал про себя, что хозяева не предусмотрели простыни для вытирания. На удивление в моем подземном жилище оказалось не так уж и холодно. Кажется, совсем недавно было заметно прохладнее. Потрогал стену, возле которой стояла ванна. Она оказалась теплой. Все чудеснее и чудеснее.
Почувствовал, что голод терзает потроха. Не мудрено. Сколько дней не ели? Дня два? Кормить, надеюсь, будут? Надевать на чистое тело грязный, рваный хитон не хотелось. Я подхватил с полки светильник и, капая водой с голого тела, вышел из ванно-туалетной комнаты. Здесь, в большом помещении оказалось ощутимо прохладнее. Понятно – отопление предусмотрено при помощи очага. Поеживаясь от холода, пошел сразу к выходу, собираясь потребовать у тюремщиков еды.
К своему удивлению у самой дверной решетки внутри моего нового жилища обнаружил стопку с одеждой и простыней, рядом с которой стояло большое блюдо с едой. Вначале выхватил из стопки простыню, обтерся. Затем вытащил и натянул хитон из тонкой качественной ткани. Ага, тут имеются и сандалии. Надел и их: пол в коридоре не выстлан циновками – холодноват.
Вот теперь можно заняться и блюдом с едой. Я подхватил его и понес в комнату. Водрузил там на стол. Так, что тут у нас? Фрукты: виноград, груши, персики. Горшок с еще дымящейся похлебкой. Горшок с просяной кашей. Миска с ломтями мяса. Вроде, баранина. Миска с запечённой рыбой. Кувшин. Понюхал – вино. И весьма недурное, судя по запаху. Небольшие сосуды с соусами. Миска с крупно нарезанными ломтями пшеничного хлеба. Богато! Как, пока, и все в этой комфортабельной тюрьме.
Принялся за еду. Смел все, что было. Есть у меня такая привычка – наедаться впрок, оставшаяся с голодного детства. После еды неудержимо потянуло в сон. Я еще заставил себя подойти к решетке двери и окликнуть Полидевка. Тот отозвался почти сразу. Рассказал, что его камера устроена точно так же, как моя и его тоже одели и накормили. Немного погодя, отозвался и Иреней. У него тоже все оказалось в порядке. Рана беспокоила, но не сильно. Успокоенный я добрался до ложа, укрылся шерстяным покрывалом и мгновенно уснул.
Сколько проспал не знаю. В этом подземном царстве вечного мрака время определять просто не почему. Разве что по потребностям организма. Проснулся как раз от этой самой настоятельной потребности. Светильник продолжал гореть. Ну, это не мудрено: маслом, как я заметил вначале, он был заправлен под самую крышку. Взболтнул его. Выгорела половина – значит, времени прошло не так уж мало. Подняв светильник над головой добрался до ванно-туалетной комнаты, справил нужные дела, плеснул в лицо холодной воды и понял, что проснулся окончательно.
Возник вопрос: чем заняться? Я не привык предаваться безделью. Проделал несколько гимнастических упражнений, разминая мышцы, потом провел интенсивную тренировку боя без оружия. Изрядно вспотел, не смотря на ощутимую прохладу, царящую в большой комнате моей комфортабельной тюрьмы. Смыл пот в ванне холодной водой и почувствовал себя совсем хорошо.
Чем бы еще заняться? Разве, развести огонь в очаге? Занялся растопкой. Огонь запалил от светильника. Дрова занялись быстро и горели жарко. Я пододвинул скамейку поближе к очагу и стал смотреть на пламя. Мысли вертелись вокруг способа обретения нами свободы. Дрова почти прогорели, а ничего путного в голову так и не пришло. Понятно было одно: пока я не разберусь с системой охраны, способом передачи нам пищи и всяких нужных вещей, о нормальном плане освобождения из плена нечего и думать.
Придя к такому выводу, решил поговорить с друзьями. Но на все мои оклики из них никто не отозвался – видно, я проснулся раньше всех. Не отозвался никто, кроме одного из наших охранников. Неся поднятый над головой факел, он подошел к двери моей камеры и пробурчал что-то неразборчивое, но явно неодобрительное в мой адрес. Затем спросил уже более внятно:
- Еды?
Я прислушался к себе и понял – подкрепиться и впрямь было бы неплохо. Кивнул монстроподобному стражу. Тот что-то буркнул и удалился куда-то вправо. Спустя небольшое время, он показался вновь. Его сопровождала женщина, несущая поднос с едой. Когда эта парочка подошла к двери, охранник крикнул мне что-то угрожающее и вскинул дубину, которую до того он держал на плече. Понятно: требует отойти от решетки вглубь моего узилища. Я послушно сделал несколько шагов назад. Охранник прислонил дубину к стене, воткнул факел в держатель и начал возиться с засовом на двери. Отметил про себя: надо изучить этот самый засов, может, удастся его открыть. Надежда, конечно, слабая – вряд ли здешние жрицы не предусмотрели попыток освобождения таким способом.
Тем временем, дверь открылась, и женщина с подносом вошла внутрь моей камеры. Присев, она поставила еду на пол. Поднимаясь, бросила на меня любопытный взгляд. Женщина оказалась молодой и довольно симпатичной. Интересно: жрицы случайно не предусмотрели для нас приговоренных плотских утех? Кажется, я уже вполне готов к таковым. Да и эта красотка, судя по улыбке, последовавшей за взглядом, похоже, тоже не против. Но, увы: кормилица, еще раз окинув меня одобрительным взглядом, вышла наружу. Дверь с грохотом захлопнулась. Щелкнул засов. Парочка исчезла в темноте. Я огорченно вздохнул, поднял поднос и отправился завтракать – будем считать, что наступило утро. Может, так оно и есть.
Только-только покончил с едой, когда дверь моей камеры вновь громыхнула. Ну, что там? Гости? Поднялся из-за стола, вышел в коридорчик. И впрямь – гости. Вернее, гостья. Заходит ко мне. Вполне себе по-хозяйски. Так-так-так… Да это же та самая жрица, которая нас встречала и провела сюда. Маски теперь на ней нет, но одежда та же. И запах… Запах женщины, которую я хоть однажды обонял, с запахом другой я не перепутаю. А она стоит уже совсем рядом в шаге от меня. И смотрит завораживающе.
Красива… Как я и предполагал. Молода? Да нет, не слишком. Я бы сказал, лет двадцать пять. В юных девушках, конечно, есть своя прелесть, но я как раз предпочитаю вот таких – красивых созревшей женской красотой. С тяжелыми грудями, крутыми бедрами… Ну, и всем прочим. Опять же, они знают, как вести себя в постели и сделать мужчине приятное.
