Входит начальник. Он меня никогда к себе не вызывает, - всегда заходит сам. Будто подчеркивает мою значимость.
Будто я сам не знаю, что на мне все держится.
Правда, первый раз вижу, чтобы он зашел вот так. Среди ночи.
Вопросительно смотрю на шефа, что случилось-то.
- Ну что… окно передвинуть надо.
Думаю, что ослышался.
- Так это к стекольщикам… или к грузчикам. Или к этим… как их…
- Да нет. Окно Овертона.
Фыркаю.
- Вот Овертон пускай сам свое окно и перетаскивает.
- Шуточки шутим… Это хорошо, когда шуточки шутим. Ну, давайте… не мне вас учить…
Киваю. Не ему меня учить. Не впервой. Правда, первый раз такое, чтобы среди ночи позвали. Значит, и правда что-то серьезное…
Натягиваю халат поверх пижамы, ну её к черту форму эту, кто меня там ночью разглядывать будет.
Сажусь в машину, думаю, что за срочность, почему ночью. Значит, и правда что-то случилось серьезное, такое, что среди ночи подняли…
Спохватываюсь. Уже когда подъезжаем – спохватываюсь.
- В какую сторону двигать-то?
- А я не сказал разве? Вправо, вправо.
- Насколько вправо-то?
- На двести.
Думаю, что ослышался.
- На двадцать, вы хотели сказать?
- Двес-ти.
Холодеет спина.
- Что… все так серьезно?
- Серьезнее некуда. Если сейчас не повернуть, страну потеряем, не меньше. Народ кипит…
- Покипят и успокоятся.
- Ага, все так говорили… Когда Конфедерация распалась, тоже так говорили, пошумят, и поутихнут. Что дальше было, вы знаете.
Киваю. Знаю.
Машина притормаживает на площади, над которой светлеет окно. Кто-то уже заботливо приставил стремянку к окну, да вы её как приставляете-то, я тут что, летать должен, или сразу башкой грохнуться о мостовую…
Стараюсь не вспоминать, как кончил мой предшественник, как его отскребали от асфальта.
Забираюсь наверх. Без страховки. Когда ты без страховки, как-то лучше соображать начинаешь, что делаешь. А все те, кто падали, они как раз на страховку надеялись, шаг туда, шаг сюда, и…
Не думать, что – и.
Отвинчиваю окно, тут, главное, болтики не растерять, гаечки не уронить, - мне их снизу никто подавать не будет, могу даже не надеяться. Окно поддается не сразу, со скрипом, вроде бы недавно его поворачивал, а все равно поскрипывает. Или его чем больше туда-сюда качаешь, тем больше расшатывается.
Как-то так.
Раньше-то окно приходилось от силы раз в сто лет двигать, а сейчас и раз в полгода – не предел.
Двигаю окно, вымеряю метрометром, правее-правее-правее. Тут, главное, резко вправо не взять, если резко вправо взять – тут же левее откатится.
Осторожничаю. Сначала осторожно, про семью, про дом, про очаг, про воскресные молитвы в храмах. Вроде как приняли. Потом … Ну и напоследок – смертная казнь. Для особо тяжких. Это совсем напоследок, когда народ готов будет.
Обошлось.
Закрепляю окно. Винтиками, гаечками. Конечно не то, что раньше, раньше-то намертво, надолго, навечно приколачивали, каждый раз верили, что теперь-то уж насовсем, теперь-то уж никуда. И каждый раз потом сворачивали винты, болты, снова сдвигали окно…
Перевожу дух. Еще два болта. До смерти хочется поскорее кончить все, все, спуститься, на твердую землю – а нельзя. Делать так делать, как следует.
Спускаюсь. На полпути хватаюсь за перекладины, стараюсь унять головокружение.
Ступаю на землю. Расходимся. Тихо, как воры. Здесь не будет бурных аплодисментов и благодарностей. Благодарности будут потом, в большом конверте, который передадут мне завтра.
Завтра…
Заходит шеф.
Я думаю, что за черт, вроде бы недавно заходил. А вот опять.
- Ну что... Дельце есть.
Вздрагиваю. Неужели не так подвинул, неужели просчитался…
- А что так?
- А догадайся с трех раз.
- Окно подвинуть?
- Ну.
- Вправо?
- Тю, вправо, вправо ты уже двигал. Теперь левее надо.
Думаю, чего ради нашим властям понадобилось взять левее, когда страна кипит.
- Да не властям. Просит тут человек один…
- Который в кресло правительственное метит?
- Точно говоришь. Так что давай… действуй… Черт, хорошо-то как, стремянку убрать не успели, полезай, не хочу.
Не хочу. Чувствую, что не хочу. Но придется. Вспоминаю, что нужно делать, права человека, свобода выбора, свобода слова, право на свободу вероисповедания…
…что я несу.
Толкаю окно.
Не поддается.
Нажимаю плечом, сильнее, еще-еще-еще…
Окно вертится волчком, несется куда-то вбок, вбок, вбок, замирает.
Молюсь, чтобы никто не увидел. Там, внизу. Или, по крайней мере, не понял, что я делаю. Мало ли какие хитрости и премудрости у овертонщика, мало ли как он там окна двигает.
Толкаю окно, сильнее, сильнее, еще сильнее – окно не двигается. Не так не двигается, как бывает, когда не поддается, вжик-вжик-вжикает на месте, а так, как не поддается, когда…
Когда…
Чем дальше, тем больше понимаю, - никогда такого не было.
Телефон шевелится в кармане, кому чего надо, кому неймется опять…
- Ну чего там у тебя? Заклинил окно?
Холодеет спина. Шеф. Вот только шефа мне еще не хватало. Просек-таки, что я тут устроил, просек. Вспоминаю полузабытые правила откуда-то из ниоткуда, если вы ошиблись, признайте это сразу и немедленно.
- Ага. З-заклинил. Сейчас-сейчас, сделаю, подправлю….
- Ничего ты сейчас не сделаешь…
Холодок по спине, не иначе как выгнать хотят. Куда они меня выгонят, один овертонщик на всю страну, ученик мой когда еще научится с метрометром работать…
- Это наружу надо.
- К-куда наружу?
- Из окна наружу вылезти надо, чего непонятно-то?
- Да там же… человек умрет. Наверху.
- Ясное дело, умрет.
- Так как же…
- Спускайся. Спецовку наденешь защитную, шлем, все при всем…
- А без него нельзя?
- Чего, жить надоело?
Смотрю на лестницу, уходящую в бесконечность, обрывающуюся где-то там в городе далеко внизу. Представляю, как спускаюсь, как хватаюсь за перила, чтобы удержаться, как унимаю головокружение…
Мысленно посылаю все.
К черту, к черту, к черту.
Распахиваю окно – оно поддается удивительно легко, даром, что никто никогда не открывал – хватаюсь за раму.
Лестница уходит из-под ног, пытаюсь поймать, сталкиваю стремянку куда-то в бесконечность улиц.
Подтягиваюсь на руках, тихонько повторяю про себя, это не со мной, это не со мной, этгго просто не может быть. Так не бывает, так в фильмах каких-нибудь бывает, герой цепляется за край на головокружительной высоте…
Карабкаюсь. Соскальзываю, хватаюсь за что-то, сам не понимаю, за что, забираюсь на край окна. Странно, только сейчас прошибает ужас – холодный, обжигающий, колкий.
Оглядываю окно, сразу вижу, что случилось. Поворачиваю заклинившиеся болты, шестеренки, капаю чуток масла…
Готово.
Окно поддается, еще немного – ускользнет. Вижу, как внизу в городе (отсюда он кажется совсем крохотным) уже подставляют упавшую стремянку…
Еще что-то.
А.
Ну да.
Просто обидно будет побывать здесь и не посмотреть туда.
Вверх.
Поднимаю голову.
Смотрю на небо, не закрытое окнами.
Смотрю…
Смотрю…
- Вы смотрели в небо?
- Нет.
Свет лампы в лицо.
- Повторяю: вы смотрели в небо?
- Ясное дело, нет.
- Почему… ясное дело? – следователь хмурится.
- Ну, если бы я в небо посмотрел, я бы уже живой тут не стоял.
- Тоже верно… те, которые без окна смотрят, те долго не живут. А молодчина вы, подправили, начальник вами прямо загордился весь…
- Киваю.
- Еще бы зарплату поднял, цены бы ему не было.
- Тоже верно, как нахваливать, это мы все горазды, а как деньжат подкинуть, фигушки вам. Да… начальник вам заданьице подкинул, окошко правее. Не так, чтобы совсем вправо, а слегка.
- Что значит, слегка, на сколько?
- Вон он вам тут написал все…
Даже не смотрю, что все. Киваю.
- Босс-то сейчас в отпуске ваш, он нам велел помочь, если что… Стремянка нужна, так?
- Естественно. И взрывчатка.
- Чего?
- Взрывчатка нужна, что непонятно-то?
- Это еще зачем?
- А как я без взрывчатки работать должен?
Следователь сомневается. Наседаю.
- Хоть из-под земли доставайте, а чтоб была! Блин, вроде солидная организация у вас, а нате вам, динамит паршивый достать не могут.
- Будет, будет вам динамит, вы скажите, зачем?
- Вам весь процесс работы моей расписать? Люди годами учатся, с детства, десять лет учился, десять лет практики, - а вам все за пять минут, да?
Тушуются. Следователь звонит куда-то, заказывает динамит. Почему у меня так потеют ладони, почему-почему-почему…
- Чего… к окну лестницу вам поднимать?
- К ка-акому окну, вы хоть видели, как окно двигают?
- Да не приходилось как-то…
- Еще бы, дело-то секретное…короче, где скажу, там лестницу ставить будете… Участков тридцать обойти надо, не меньше.
- За ночь-то успеем? – следователь сомневается.
- Ну а раньше я как, по-вашему успевал?
Тихонько думаю, что не успею…
…хватаюсь за перила.
Преодолеваю головокружение.
Не успел-таки до рассвета, всего-то двадцать зарядов заложил, еле-еле укрепил на потолок.
Ну да ничего.
Поднимаюсь к окну, закладываю последний заряд.
Что-то происходит внизу, какое-то оживление, да какое какое-то, так и есть, догадалась какая-то сволочь позвонить шефу. Ага, вот уже и на стремянку полезли. Решают, кому лезть, пробуют шаткие перекладины. Кишка тонка. А вот чего, додумались лестницу расшатать, это дело дрянь…
Хватаюсь за оконную раму, стремянка уходит из-под ног.
Карабкаюсь. Вот теперь страшно, вот теперь страх прошибает сразу же. Сильно. До печенок. Подтягиваюсь на руках, да не тряситесь вы, окаянные, ну же, ну-ну-ну…
Балансирую на раме, кто-то там, оттуда, из глубины города уже целится в меня.
Поджигаю фитиль, только бы успеть, только бы…
Пуля пробивает руку, закусываю губу, чтобы не заплакать, что-что, а боль терпеть не могу, сразу в слезы, хорошо, никто не знает.
Бежит пламя.
Ослепительная вспышка разрывает потолок, рвет на осколки, летят кувырком земля и небо…
