Не сойди с пути
Услышь же странник: путь далёк,
Пусть нету сил, пусть мрачен рок:
Но холод в сердце не пусти,
Не сойди
С узкого пути!
Так пел женский хор в монастыре. Старый монах, дирижировавший во время репетиций, при особенно удачном исполнении смахивал слезу. Были и другие песни, который разучивал хор, но Соня пронесла эти строки через детство, юность и зрелость. Возможно, потому, что это последняя песня, которую она успела выучить, будучи в хоре.
Чёрная ночь, кошмарная ночь – когда твари перелезли через монастырские стены. Кровь, боль и страх тесно сплетаются в объятьях, их греховный праздник раскрылся в полном своём торжестве. Осквернённые святыни, убитые монашки, женские крики и звериный рёв. И лишь одно чудовище погибло – его убила серебряная цепь в руках четырнадцатилетней послушницы. Что ж, было такое время, когда ни люди, ни чудовища не знали, что может сотворить серебро с отродьями голодной бездны. Наверняка монастырь, обитель скромности и целомудрия, отнёсся бы к драгоценному металлу иначе. Вот демон, возжаждавший женской плоти, высаживает деревянную дверь и врывается в комнату для молитв. И одинокая девочка, запертая старшими монахинями внутри, в отчаянии хватает с алтаря серебряную цепь...
У Сони, стоявшей над трупом чудовища, был выбор. Она могла спрятаться в монастырском склепе – бескрайних катакомбах, где монахини хоронили усопших сестёр. Там её вряд ли нашли бы. Или же Соня могла бы выйти на помощь к сёстрам по вере.
«Не сойди с узкого пути». Эти слова впервые прозвучали в её голове не как строка из песни, а как призыв и даже совет, который она будет нести с собой всю жизнь. Узкий путь, на который она ступила, предполагал: сражайся, если можешь сражаться. Защити, если сможешь защитить. И четырнадцатилетняя девочка вышла на бой. Кровь и страх, звериные зубы, щёлкающие у самого горла, когти, оставившие на коже незаживающие шрамы… Но таков был путь.
Когда перед Соней встал новый выбор: смириться и подчиниться воле тёмных сил, либо сражаться всю жизнь за право нести свет, она вспомнила вновь: «Но сойди с узкого пути». И никакие тернии, никакие пропасти не могли напугать её. Тот храбр, кто смотрит в бездну, а не отворачивается от неё.
И даже в любви – в единственной в жизни любви – путь был узок и тёмен. Соня могла обмануться и пройти путь с нелюбимым человеком. Либо же… Она открыла своё сердце тому, кого клеймили дьяволовым сыном, отродьем кровопийц. Но он любил свою избранницу, как никто её более не любил, и она любила его. И когда сын мрака, отрёкшийся от тьмы, погиб, защищая свою любовь, Соня рыдала, как никогда в жизни. И снова: вот он, выбор. Скрыться, использовать те мгновения, которые своей жизнью купил ей возлюбленный. Либо же пренебречь его жертвой и вступить в смертельный поединок, чтобы изгнать зло из этого края. «Не сойди с узкого пути».
Вампирский замок рухнул, дождь смыл нечестивую землю. Соня смотрела, как обращается в руины обитель зла, ещё не зная, что в её чреве растёт дитя, последний дар безвозвратно потерянной любви. Позже, она пела своему маленькому сыну: «Не сойди с узкого пути». И это же напутствие она дала ему много лет спустя, когда он отправлялся на свою битву со злом.
Из поколения в поколение слышали потомки Сони эту песню, и каждый сражался, чем-то жертвовал и побеждал – не для себя, но для других. Никто не сбился с узкого пути, каждый помнил это и передавал другому. Мать пела это дочери, дочь пела своим дочерям...
И сейчас шестнадцатилетняя Са́йфа напевала эту песнь своему любимому Си́мону, дремлющему у неё в ногах. Он тоже готовился идти на свой бой, на свой поединок со злом.
«Не сойди с узкого пути».
Пойду читать хорошее фэнтези. Вместо этого...
