Маленький неуклюжий человек в чёрном костюме размахивает руками, выкрикивая снова и снова тонким пронзительным голосом:
— Стервятники, проклятые стервятники! Чуете поживу!
Удивительно, но лица у человечка нет. Есть трагическая белая маска, уголки губ которой изогнуты в гримасе смертельной боли. Сквозь тёмные прорези не видно глаз. Мне страшно, хотя никакой агрессии в нём не чувствуется. Он просто кричит, выплёскивая в пустоту своё отчаяние и молотя по воздуху чёрными широкими рукавами.
— Олег, проснись! Проснись!
Это Лиска. Наверное, я кричал во сне. Она смотрит на меня понимающим взглядом:
— Опять?
Я неловко усмехаюсь:
— Опять. Извини. Погаси свет, всё в порядке.
Лиска молча поправляет одеяло, обнимает меня, и я постепенно погружаюсь в сон. Но где-то в дальнем уголке сознания маячит дурное предчувствие. Чёрный человек обязательно вернётся. И я надеюсь, что Лиска тогда будет рядом со мной.
У Лиски желтовато-зелёные слегка раскосые глаза и пушистые рыжие волосы до плеч. По-кошачьи сужающееся к подбородку личико, ямочки на щеках и озорство во взгляде. Иногда я удивляюсь, как такая красивая, умная и весёлая девушка вышла замуж за замкнутого трудоголика с заурядной внешностью. На самом деле мою жену зовут Елизавета, но прозвище Лиска приклеилось к ней ещё в школе. Несмотря на хитрющее выражение лица, Лиска человек прямой и правдивый. Люди это не сразу понимают, а когда понимают, обижаются. Но не на себя, а на Лиску. Совсем недавно новенькая сотрудница подошла к ней перемыть кости коллеге. Лиска этого терпеть не может. И со всё той же лукавой заговорщической улыбочкой она разделала сплетницу под орех.
- Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Я посмотрел на заплаканное лицо Лиски. На душе было скверно, гадко, тяжело. Но я старался сдерживать свои чувства.
— Исключено. До того, как спутник прекратил передачу, эксперты успели получить достаточно информации.
— А может, удастся восстановить со спутником связь?
— Лиска, милая, не плачь. Нет, эксперты говорят, что надежды нет. Они нашли причину аварии. Ты же слышала, эти новые энергоблоки… Сейчас повсюду, где они смонтированы, работают комиссии. Специалисты разберутся.
— А как с Ладогой-5?
— Лиска, на Ладогу спасатели не полетят. Как же ты не понимаешь, это бессмысленно! Да и денег на такую масштабную экспедицию никто не даст, сама знаешь. Если бы был шанс, что там кто-то уцелел, тогда другое дело!
— Значит, этим займётся твой отдел, – упавшим голосом констатировала Лиска.
— Увы, – я почувствовал жжение в глазах и отвернулся в сторону окна, за которым плавно и равнодушно падали крупные снежинки.
Я не спасатель, хотя руковожу отделом в Центре чрезвычайных ситуаций. Мы занимается внеземными колониями. Вернее тем, что от них остаётся, когда случается какой-либо глобальный катаклизм. Мы вылетаем на место, изучаем обстановку, подсчитываем убытки, даём прогнозы о возможности дальнейшего развития. Содержание баз и поселений пока дело затратное, поэтому наша работа очень важна. К счастью, масштабные катастрофы случаются редко, и в остальное время мои сотрудники охотно работают в составе спасательных отрядов других подразделений Центра. Опыт дело наживное, и я с этой старой мудростью полностью согласен. Лиска гордится мной и считает героем, хотя ничего особо героического я не делаю, да и название «Отдел экстремальной оценки» звучит прозаически. Правда, в последнее время Лиска перестала шутливо называть меня «мой герой». Слишком грустные воспоминания с этим связаны.
— Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Ровно два года назад мы с Лиской отдыхали в Альпах. Воздушные лыжи только-только входили в моду, и мы решили их освоить. Обычные горнолыжники смотрели на нас презрительно, хотя воздушные лыжи требуют большего мастерства и идеально гладких трасс. Малейший снежный комочек – и равновесие нарушено, приходится совершать акробатические трюки, чтобы не упасть с полуметровой высоты.
На горном склоне мы и познакомились с Аурелией. Одетая в ярко-зелёный комбинезон, она парила над трассой, делая красивые виражи.
— Это, наверное, инструктор, – предположила Лиска. – Чувствуется профессионал!
Я внимательней вгляделся в незнакомку. Точно выверенные движения, энергия, сила и женственность. Защитные приспособления, предусмотренные техникой безопасности, нисколько не портили общего впечатления. Новичков сразу заметишь: они нелепо размахивают руками с закреплёнными на запястьях стабилизаторами равновесия. Мы с Лиской тоже пока не отваживались надолго подниматься в воздух. Глядя друг на друга и видя наше беспомощное трепыхание, мы начинали хохотать, рискуя свалиться на плотно укатанный снег. Эта же воздухолыжница двигала руками медленно и плавно, как в съёмке рапидом. Я не мог оторвать глаз от грациозной фигуры в зелёном. Да и другие лыжники, проезжая мимо, оглядывались на неё с риском получить травму. Спортсменка тем временем подлетела ближе, опустилась на снег и приподняла солнцезащитные очки.
— Вас ведь Олегом зовут? – спросила она приятным низким голосом, одновременно кивая Лиске.
Я смотрел и не узнавал. Моя персона редко мелькает в новостях, друзей у меня мало, так что незнакомка, скорее всего, сталкивалась со мной по работе. Женщина усмехнулась:
— Вы удивлены? – она коротко рассмеялась. – Нет, нет, мы незнакомы. Ваши действия на Флоре вне всяких похвал! Мы разбирали их на занятиях в Мединституте! Шоковая терапия!
Я польщено хмыкнул. Флорой ту умирающую планету назвали по чистому недоразумению. Кроме безжизненных песков, скал, редкой растительности и мутных высыхающих рек на ней ничего примечательного не было. И только очень наивные люди могли верить байкам нашего бортинженера Томека о влюбившейся в него там гигантской разумной сороконожке. Из-за угрозы землетрясения мы эвакуировали с Флоры базу, и мне пришлось пару раз врезать паникёру, занимавшему высокий пост. За рукоприкладство и превышение служебных полномочий я впоследствии получил выговор, зато все до единого сотрудника благополучно вернулись на Землю.
Молчавшая до сего момента Лиска вдруг подала голос:
— А вы та самая медсестра с «Аллегры»?
— Ага! – женщина широко улыбнулась Лиске. – Не ожидала, что обо мне ещё кто-то помнит! Я закончила ординатуру и работаю на Ладоге-5.
Память у меня отличная, и я тут же вспомнил давнюю историю о смелой медсестре.
— Что вы, — наконец-то вступил я в беседу, — такое не забывается. Нелегко вам пришлось. Вас так интересно зовут … Аурелия…
Я запнулся и беспомощно посмотрел на жену.
— Вот и отлично! – женщина искренне обрадовалась. – Зовите меня по имени! А то моя фамилия ещё интереснее!
Она подмигнула и, поднявшись в воздух, продолжила полёт.
Аурелия прилетела на Землю отгуливать полугодовой отпуск, накопившийся за несколько лет работы. Новый вид спорта был как раз в её вкусе.
— Завидую я тебе, — призналась она на следующий день, когда мы расслабленно сидели в кафе, отдыхая после экспериментов с воздушными лыжами.
— Мне? – я недоумённо уставился на неё.
Лиска, склонив голову набок, заинтересованно слушала нашу беседу.
— Знаете, та экспедиция была восемь лет назад! Это же целая вечность! И что после этого? Меня отправили на тихую Ладогу-5, – в её голосе звучала горечь. – И это, как они сказали, в качестве поощрения! Представляете?!
Я покачал головой. Да, я понимал её и не понимал руководство, разбрасывающееся такими ценными сотрудниками.
— Мне, наверное, адреналина не хватает, — сказала Аурелия, — вот и остаётся теперь устраивать экспедиции на лыжах.
Она печально улыбнулась. Лиска сочувственно вздохнула, хотя сама не любила рисковать и занималась воздушными лыжами только из-за меня. Но она прекрасно знала, как может страдать привыкший к приключениям и опасностям человек, оставшись не у дел. Однажды меня отправили на реабилитацию, и я извёл Лиску нытьём и капризами.
— Обещать я ничего не могу, но, может быть, мне удастся организовать встречу с директором Центра, — предложил я. – Он хотя бы выслушает тебя! Наш человек, бывший спасатель!
Аурелия охотно согласилась, а вот Лиска почему-то не поддержала эту блестящую, на мой взгляд, идею. Связавшись в тот же вечер с директором Центра, я согласовал дату и время собеседования. Я был уверен, что разгадал характер новой знакомой. Аурелия, казавшаяся такой энергичной, активной и деловой, совершенно не умела говорить с начальством и за себя просить.
— Как думаешь, она замужем? – спросил я Лиску, когда мы остались одни. – Такая привлекательная женщина.
Лиска покосилась на меня. Обычно я редко интересовался семейным положением случайных знакомых.
— Она была замужем, — ответила моя жена, — но не говори с ней об этом.
Меня всегда поражало, откуда Лиске известно столько подробностей о малознакомых людях, тем более что сплетни она не любила.
— С какой стати мне с ней об этом говорить? – удивился я. – А что там случилось?
— Её бывший муж – подлец, – с необычной для неё резкостью бросила Лиска, и по её лицу я понял, что больше ничего не узнаю.
— Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Что было потом? Я всегда считал себя однолюбом и не думал, что смогу когда-нибудь изменить Лиске. Но вышло так, что через два дня Лиска упала и сильно ушибла колено, порвав связку. Конечно, теперь ни о каких воздушных лыжах не могло быть и речи. Она наотрез отказалась прервать отпуск, тем более что здешний врач обещал присмотреть за ней. Мне было страшно жаль Лиску, но, одновременно, я чувствовал радостное волнение при мысли, что теперь я смогу оставаться с Аурелией наедине.
Мы были одни в толпе лыжников, отправляющихся на подъёмник, одни в баре на вершине, среди развесёлых компаний любителей экстремального спорта, одни над гладкими белыми лентами трасс, одни в маленьком отеле, с разбросанной по всему номеру горнолыжной амуницией. Мы спускались вниз в город, и я виновато опускал глаза, видя у подъёмника маленькую фигурку жены. Сдав лыжи, мы с обеих сторон подхватывали Лиску под руки и шли к отелю. Подлость и лицемерие? Не знаю, что и сказать. Самое удивительное, что Аурелия по-настоящему привязалась к Лиске и старалась оказывать ей разные мелкие услуги. Странное существо человек!
В свободное время они увлечённо болтали о каких-то книжках, которые я никогда не читал и уже не прочту. Лиска работала в Музыкальном архиве и занималась созданием каталога песен российской эстрады начала 20 века. У меня перед глазами до сих пор стоит сцена, которую я наблюдал в один из вечеров в уютном холле отеля.
— Смотри, — сказала моя жена, проводя пальцем по тексту на мониторе, — вот нотная обложка 1914 года. Видишь, певица Долина пела эту старинную шотландскую песенку на первом патриотическом концерте в Петрограде! Россия тогда была союзницей Англии! Здорово, подстрочник сразу на двух языках!
— А тут и штамп есть, и какой чёткий! – как ребёнок обрадовалась Аурелия. – Магазин «Северная лира», 26 ноября 1914, Петроград, Владимирский проспект, дом номер 2!
Обе зачарованно замерли, думая о чём-то своём.
— Надо же, кто-то столетия назад купил эти ноты, играл, пел для кого-то… — вздохнула Лиска.
— А какой мотив, а то я ноты не знаю? – поинтересовалась Аурелия.
Слух у Лиски был абсолютный, а вот голос слабенький. Но я всегда с удовольствием слушал её пение.
Лиска сосредоточилась, внимательно глядя на экран, потом тихо запела:
Всё небо озарилось румяною зарёй,
Когда сюда вернулся наш юный герой!
О, Чарли мой любимый, мой нежно любимый!
О, Чарли мой любимый, мой юный герой!
Лиска замолчала и взглянула на меня. Аурелия почему-то покраснела.
— Ага, песня называется Charlie Is My Darling! – быстро сказала она и тут же продолжила на английском, читая текст с экрана.
As he came marching up the street,
The pipes play'd loud and clear,
And a' the folk came running out
To meet the Chevalier.
Oh, Charlie is my darling,
My darling, my darling…
Она оборвала песню и закашлялась.
— А у тебя хороший голос, – похвалила Лиска. — Контральто.
Почувствовав возникшую в воздухе напряжённость, я спросил:
— Так кто же этот нежно любимый герой Чарли?
— Тут есть примечание. Это племянник короля Иакова Второго, – ответила Лиска
— А, – сказал я.
Догадалась ли Лиска, как я люблю Аурелию, как меня тянет к ней? Теперь, вспоминая некоторые детали, я удивляюсь своей слепоте. Лиска, всегда такая прямая и естественная, стала вести себя натянуто-фальшиво, а я ничего не замечал. Я часто застывал, восхищённо глядя на Аурелию. Весёлое открытое лицо в обрамлении коротких тёмных волос, голубые глаза и маленький прямой нос. Казалось бы, что в ней такого особенного, чего нет в других женщинах? Энергия, жажда жизни, оптимизм и уверенность в своих силах? Не знаю…
Но каждый раз, когда я видел её, моё сердце замирало и падало в пропасть, жаркая волна пробегала по телу, и всё окружающее меркло, оставляя одно яркое цветовое пятно: Аурелия в алом брючном костюме за ужином, Аурелия в короткой бежевой куртке на прогулках в городе, Аурелия в длинном светло-вишнёвом платье на Балу лыжников, Аурелия в простых джинсах и вязаной фуфайке за завтраком, Аурелия и матовое свечение её кожи на белой плоскости накрахмаленной простыни.
Я много раз пытался придумать для неё уменьшительное имя. На мой взгляд, Аурелия звучало слишком выспренно. Ари, Рели, Эля… Ничего не подходило. И она осталась Аурелией.
Однажды я поинтересовался, почему её так назвали.
— О, — весело сказала она, — я ж золотая девочка. Родилась с золотыми волосами, а с возрастом потемнела. Если бы родители могли предугадать, что я превращусь в брюнетку, не знаю, какое я бы имя получила. Негра, Дарк, Брюн, Чернушка или ещё что-то в этом роде. Почему-то они не назвали меня просто Злата. Но всё это ерунда, главное, они постарались сделать моё детство золотым!
Я расхохотался и тут случайно посмотрел на Лиску. Моя жена сидела, рассеянно уставившись в бокал с тоником. И я в который раз подумал, что будет с нами дальше. Если директор не возьмёт Аурелию на работу, она улетит на свою Ладогу-5, и мы вряд ли скоро увидимся. А если она останется на Земле? Но я не мог бросить Лиску, ни за что на свете не мог отказаться от неё! Лиска, как маленькое солнышко, освещала мою жизнь тёплым ровным светом. Мы много пережили вместе и в ближайшем будущем планировали завести ребёнка. Мы, такие разные, всегда понимали друг друга с полуслова! Я помнил, как Лиска тяжело заболела, а я взял отпуск и ночами носил на руках её хрупкое тело и ласково успокаивал, пока она, наконец, не засыпала, доверчиво прижавшись ко мне.
Аурелия замолчала и посмотрела на нас. Её лицо было спокойно, но я заметил, как тонкие сильные пальцы, обхватывающие бокал, несколько раз сжались и разжались. Аурелия поймала мой взгляд и быстро убрала руки под стол. Каким-то непостижимым образом она прочитала мои мысли.
Больше мы с ней ни разу не поднимались в горы. Приехал коллега Аурелии с Ладоги-5, симпатичный норвежец Чель. Они уезжали кататься вместе, и сердце моё каждый раз тоскливо сжималось, когда я думал о том, что они, возможно, сейчас в том же маленьком отельном номере…
— Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Лиска потом долго хромала, но к моменту, когда Аурелия приехала на встречу с директором Центра, её колено зажило. Увы, как и предсказывала Лиска, ничего хорошего из моей затеи не вышло. Директор был любезен, даже пригласил Аурелию в ресторан, но работы, по которой она так тосковала, не предложил.
— Олег, я преклоняюсь перед этой женщиной, она настоящая героиня! – взволнованно говорил он потом, расхаживая по кабинету. — Но ты же знаешь, отдел спасателей не для неё! А от кабинетной работы она отказалась!
— Она прекрасный специалист и мы могли бы взять её в штат. У нас есть вакантные должности! – возразил я.
— Какие экспедиции?! Её и на Ладогу-5 еле-еле направили! — разгорячился директор. — Ты представляешь, как это опасно?
— Не знаю, что может случиться. Риск как раз по ней. Такие сотрудники на дороге не валяются! Её опыт и личные качества…
— Друг мой, ты соображаешь, что говоришь? – директор воззрился на меня, и во взгляде его было столько укоризны, что я поневоле почувствовал себя виноватым. – Ей и летать-то запретили, если уж на то пошло!
— О чём вы?
Директор впервые пристально взглянул на моё недоумевающее лицо.
— Ты не в курсе? Ах да, это упоминали всего один раз… У неё были выжжены оба лёгкого, когда она спасала члена экспедиции. Вместо здоровой молодой женщины и трупа – два инвалида. А ведь по инструкции ей следовало без колебаний захлопнуть люк! Ей тогда было всего 22 года. Вот так-то, Олежек. Хорошо, внешность удалось восстановить. Но ты знаешь, медицина не всесильна. Кстати, человек, которого она спасла, стал знаменитостью. Ян Оверкерк очень известный учёный.
Я вспомнил два ряда бледных шрамиков на гладкой загорелой коже, разноцветные баночки с «витаминами», которые якобы должны принимать все обитатели Ладоги-5. Баночки без этикеток. И комната качнулась перед глазами.
— Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Потом мы с Лиской проводили Аурелию в космопорт. Она летела домой через Марс.
.- Я приглашаю вас к нам на Ладогу. Вы не пожалеете, если проведёте у нас отпуск, – сказала она на прощание и, обращаясь ко мне, добавила:
— По работе тебе там делать нечего! Наша планета вполне благополучна!
Чель, летевший тем же рейсом, дружески пожал нам руки. Аурелия наклонилась и поцеловала мою жену в щёку. Лиска порывисто обняла её, и я вдруг понял, что она с самого начала знала о несчастье моей возлюбленной.
А через два года произошло то, чего никто не мог предугадать.
Мы снарядились основательно, под завязку забив грузовой отсек. Нашему директору пришлось повоевать с бюджетной комиссией, но дополнительные средства он получил. Я как руководитель группы лично отобрал подходящих специалистов. За две недели предстояло изучить обстановку и разработать рекомендации, если восстановление чего бы то ни было ещё возможно. Кроме всего, нам поручили определить место для создания новой колонии. После нашего возвращения вопрос с Ладогой-5 должен был решиться окончательно.
Неприятное чувство оставил у меня предполётный разговор с Александром, который занимал в моей группе должность учёного-исследователя.
— Да, — сказал Саша, — удобная штука эти новые реакторы. Что случись, излучение разрушает клетки, а через несколько дней даже трупов не остаётся. И хоронить никого не нужно. Экономичное решение. Как и всё, что делается в последнее время с освоением Космоса. Перенаселение Земли, создание колоний, новые возможности… Столько лозунгов было на моей памяти! Разбежались повсюду, лишь бы места застолбить, а силёнок-то не хватило. А люди из-за этого гибнут!
Как всегда Александр говорил очень спокойно, но я, хорошо знавший моего внешне неэмоционального друга, понял, что он на взводе.
— Аварии неизбежны, — развёл руками я, — но во многом ты прав. Я, кстати, по поводу Флоры докладывал, что базу давно следовало закрыть.
— Я видел паспорт энергостанции, — продолжал Александр, — вместо пластолита-А при строительстве применили пластолит-B. И легче, и дешевле. И формально все правы, потому что пластолит-B для таких станций — норма. Только это практически уж её предел! Само собой, жилые постройки там, как и везде, из пластолита-С.
— Надо обязательно написать об этом в отчёте. Думаю, директор нас поддержит! – сказал я.
— Попробуем, попробуем, – протянул Саша скептически. – Мои предложения уже несколько раз заворачивали.
Первая неожиданность ждала нас на орбите — планета оказалась целёхонька. Мы пролетели над единственным крупным городом, засекая незначительные повреждения домов. О страшной катастрофе свидетельствовало лишь до основания разрушенное здание энергостанции. И людей на улицах мы не заметили, ведь прошло почти четыре недели!
— Гарь и дым осели, — начал было капитан, но закашлялся и смущённо замолчал.
— Космопорт в норме! – констатировал я и обратился к капитану. – Коля, думаю, надо садиться. Зонды посылать – только время тратить.
Он энергично кивнул:
— Возражений нет!
— Не ожидал, что мы так сразу сядем, — буркнул Томек, — придётся вводить данные заново.
Они углубились в обсуждение предстоящего манёвра, а я сидел, тупо уставившись в пространство. Прошлой ночью мне приснилась Аурелия. Она вошла в мою крошечную каюту и встала, придерживаясь за косяк. Нет, я не видел лица – лишь очертания стройной фигуры в полумраке, — но это была она. Её голос прозвучал в тишине так громко и ясно, что ощущение реальности происходящего на минуту стало необыкновенно острым. Я попытался встать и не смог.
— Олег, ты знаешь, как называют сотрудников твоего отдела? – задала она странный вопрос.
— Не знаю, никогда не интересовался! – пробормотал я, напряжённо вглядываясь в темноту.
— Я сама первый раз услышала. Когда летела на Марс, – Аурелия замолчала, словно раздумывая, продолжать или нет.
— Ты здесь или мне привиделось? – спросил я.
— Я сейчас уйду, — произнесла она с ноткой печали в голосе. – А вас называют «стервятниками». Потому, что вы прилетаете туда, где смерть и разрушение, и кружите, оценивая ситуацию, можно ли чем-то поживиться. Извини… Ты помог многим людям, работая со спасателями, но знают об этом единицы. Отдел экстремальной оценки упоминают в новостях только в одном случае. Знаешь, до Марса я летела с маленьким печальным мужчиной в трауре. Он осознал, что его дочка умерла, только тогда, когда на ту станцию, где произошла авария, отправили ваш отряд.
— Какое злое прозвище! – сказал я потрясённо. – Никогда не слышал! Мне очень неприятно!
— Я тоже считаю это несправедливым, – раздался затихающий голос Аурелии, — но что поделать…
Ещё мгновение, и она исчезла, растворилась…
Можно понять, какое у меня после этого было настроение! Приснится же такое!
Ещё через один виток мы благополучно приземлились возле здания космопорта.
— Как там дела? — спросил капитан, осторожно ставя корабль подальше от маленького пассажирского звездолёта. Из-за подломленной опоры создавалось впечатление, что кораблик вот-вот завалится на бок.
Александр почему-то не отвечал. Его пальцы скользили по клавишам анализатора. Молчание затягивалось.
— Приборы в порядке! — с вызовом бросил Томек.
Николай успокаивающе кивнул ему. Высокий голубоглазый блондин Томек славился педантизмом – проверял всё до мелочей. Он не терпел никаких замечаний по своей работе.
Александр медленно поднял голову.
— Чисто, — сказал он без эмоций. — Атмосфера практически один в один, как на Земле.
Мы некоторое время молчали.
— Судя по данным приборов, средства защиты нам не понадобятся! — добавил Саша для ясности. – Напомню, что до катастрофы колонистам приходилось выходить на улицу в респираторах!
— Может быть, действительно неисправность какая? – с надеждой спросил капитан.
— Я лично проверил все приборы, о какой неисправности ты говоришь? — Томек поджал губы и обиженно отошёл в сторону.
Да, такая ситуация кого угодно собьёт с толку. Мы переглянулись, чувствуя себя на редкость неуютно.
— Может быть, пока не стоит сообщать об этом на Землю? — продолжал капитан. — Такого просто быть не может! Мы видели снимки со спутника.
— А самого спутника нет, как нет, — подал голос Александр. Его худое лицо с резко выступающими скулами было бесстрастно.
Мы склонились над экраном анализатора. Да, все в норме. Но это немыслимо!
— Матка боска! – раздался вдруг изумлённый возглас.
Бортинженер тыкал пальцем в иллюминатор — совершенно несвойственный нашему хорошо воспитанному коллеге жест. Мы быстро подошли к нему и взглянули сквозь стекло. К нам присоединился Питер, подвижный как ртуть бортмеханик с пухлым розовощёким лицом доброго повара. Он также был у нас по хозяйственной части и знал в лицо каждую пылинку на корабле.
По полю в направлении корабля двигались три фигуры, одетые в голубую форму гражданских медиков. Двое мужчин и одна женщина. Я видел, как блестят на солнце золотые волосы незнакомки. Николай, немного подумав, дал команду открыть люк. Мы гурьбой переместились в переходный отсек. На всякий случай капитан проверил показания анализаторов и там. Нет, за бортом всё чисто. Люк открылся, и мы вчетвером начали осторожный спуск. Питера оставили на дежурстве. Если честно, нас всё ещё не оставляло ощущение нереальности происходящего.
Женщина помахала нам рукой. Что-то знакомое почудилось мне в её облике. Эта уверенная лёгкая походка, высокая фигура… Я не верил своим глазам – Аурелия! Она поменяла причёску и цвет волос. Золотые локоны красивой волной падали на плечи, ярко сияли внимательные голубые глаза. Они подошли к нам совсем близко.
— Здравствуй, Олег, — голос Аурелии звучал спокойно.
Я взял себя в руки и познакомил медиков с участниками экспедиции. Аурелия представила своих спутников. Фрэнка я однажды встречал. Он был отличным врачом и порядочным человеком. Как же тесен мир! Я нисколько не удивился, что второй мужчина в их группе – старый знакомец Чель.
Ладожане сразу попросили разрешения осмотреть груз.
— Но что здесь случилось? — воскликнул капитан нетерпеливо. — Произошла какая-то страшная ошибка! Или намеренная дезинформация… Может быть, даже вторжение? С орбиты пропал спутник!
— Не волнуйтесь, — успокаивающе произнёс Фрэнк, — все объяснения лучше отложить до визита в больницу.
Николай начал было возражать, но Аурелия и Чель поддержали коллегу. Ничего не оставалось, как ждать. Не силком же было из них информацию вытягивать?!
В грузовом отсеке гости провели совсем немного времени. Питер обрадовался визитёрам и быстро и чётко рассказал о том, что где лежит. Я наблюдал за реакцией чудом выживших людей, но так и не понял, всё ли необходимое мы привезли, довольны ли они. Но у меня своя работа, у них своя. Так что я воспринял молчание как знак одобрения.
Александр следил за ладожанами цепким взглядом.
— На планете немногим более двухсот тысяч жителей. По всем данным уцелеть не должен был никто, – сказал он мне тихо. – Поневоле задумаешься о марсианских «родственниках» старика Брэдбери.
Я не читал Брэдбери, но слышал об этом древнем писателе. Странно, какие ещё родственники? Насколько я знал, Брэдбери умер задолго до начала колонизации Марса. Поэтому я только пожал плечами. Александр часто ставил меня в тупик своими рассуждениями. Видимо он воспринимал нас с Лиской как одно целое. На Земле мы вместе иногда посещали выставки и концерты, и он вёл с Лиской долгие беседы о музыке и литературе.
Аурелия, обладавшая тонким слухом, повернулась в нашу сторону и, увидев моё озадаченное лицо, впервые слегка улыбнулась.
— Можно и о «Солярисе» задуматься, — заметила она. – Рада, что вы любитель чтения, Александр!
— Надеюсь, вы не Хари, – Александр шутливо поклонился.
Я опять промолчал. Слово «Солярис» мне ничего не говорило, хотя я был уверен, что когда-то слышал его. Что-то связанное с океаном.
— Ну, Хари, если помните, появилась на рассвете. А сейчас ясный солнечный день! – Аурелия глядела на Сашу, но мне почему-то показалось, что она обращается ко мне. – А вообще, я могу возникнуть в любое время суток. И ночью!
Она кокетливо посмотрела на Александра, а по моей спине пробежала холодная дрожь.
Томек, услышавший разговор, счёл нужным вмешаться.
— Я как соотечественник великого фантаста могу подтвердить слова нашей очаровательной собеседницы. А явление такой пани ночью – редкое и прекрасное событие!
Второй, после техники, страстью Томека были красивые женщины. Он подошёл ближе и попытался взять Аурелию за руку, но она сумела вежливо отстраниться.
— Скажите, Томаш, а сороконожка с Флоры действительно махала вам платочком на прощание? – лукаво спросила она, став вдруг неуловимо похожей на Лиску.
Томек смутился, но не спасовал:
— Нет, нет, откуда там платочку взяться. Она махала веточкой. Что-то вроде верблюжьей колючки.
— По-моему, пора ехать в город, – вмешался Николай. — Ещё наговоритесь.
Из грузового люка выкатился восьмиместный вездеход. Мы всемером с комфортом разместились в нём и тронулись в путь. Оборудование не взяли – Аурелия сказала, что ничего везти не нужно. Перед зданием космопорта я не увидел никакого подходящего транспорта – только в беспорядке разбросанные по парковке машины и флаеры. «Странно, — думал я, — неужели группа встречающих пешком тащилась по жаре через весь город? Это же больше часа! А выглядят аккуратно, совсем не утомились!»
Мы ехали по безлюдной дороге. Кое-где на обочине валялись автомобили и велосипеды, многие деревья высохли или обгорели и мёртво чернели, свидетельствуя о недавней трагедии, но имелась и неповреждённая свежая растительность. Мы не разговаривали, только внимательно изучали пейзаж. Наши спутники тоже молчали. Здания при ближайшем рассмотрении выглядели нормально, просто казались более ветхими, чем до катастрофы. Трещины, сколы, тёмные пятна на стенах. Вокруг стояла зловещая тишина, изредка нарушаемая слабыми щелчками двигателя вездехода.
Вдали замаячил белоснежный параллелепипед больницы. Александр повернулся ко мне.
— Видишь, это пластолит-А, – заметил он негромко. – Чувствуешь разницу?
— Да уж, – я пригляделся. – И больница шикарная. Удивительно, что для маленькой колонии построили такое внушительное здание!
— Средства дал один учёный. Слышал о Законе Яна Оверкерка? – произнёс Александр со значением. – Тут работает врач, который когда-то спас ему жизнь.
Мы подъехали к входу и были встречены немолодой миниатюрной брюнеткой в широких чёрных брюках и нарядной кремовой блузке. Она застенчиво улыбнулась и слегка поклонилась.
— Это Сумира Токутоми, медсестра на пенсии, — сказала Аурелия серьёзно, — она помогает в ликвидации последствий катастрофы.
Мы переглянулись. Ну, если такие малые силы помогают в ликвидации последствий!
— Я видел на схеме, в больнице есть подвал, — обратился ко мне капитан.
Я прикинул. Да, если кто-то оказался в бункере из высокотехнологичного пластолита, теоретически возможно, что сила смертоносного излучения была ослаблена. Но какую-то дозу радиации выжившие люди должны были получить! Я достал из кармана анализатор и поднёс к идущему рядом Челю. Анализатор молчал, на экранчике высветилось «норма». Чель заметил мой манёвр и улыбнулся.
Томек заговорщически подтолкнул меня локтем в бок.
— Экзотична урода, – шепнул он, указывая на Аурелию, и не замечая, что от волнения перешёл на родной язык.
Я не понял и хмуро посмотрел на бортинженера.
— Экзотическая красавица эта твоя знакомая! – поправился он.
— Где ты видишь экзотику? – сказал я неожиданно резко. – О деле думай!
Томек смутился и дальше шёл молча, время от времени выразительно поглядывая на Аурелию.
Наши сопровождающие остановились у лифта, и мы поднялись на третий этаж. Конечно, я знал, как устроено здание больницы. После отлёта Аурелии, не в силах справиться с тоской, я не раз совершал виртуальные туры в место, где она работает. Казалось бы, наша нынешняя встреча должна была разбудить мои чувства. Но нет, меня охватило странное равнодушие. Первые минуты удивления и радости, что она жива, прошли, и надо было сосредоточиться на работе. Я спокойно глядел, как Фрэнк приобнимает Аурелию, а Чель ласково касается её обнажённого запястья. Эти люди пережили вместе несколько страшных недель. Конечно, они за это время не могли не сблизиться.
Госпожа Токутоми раздала респираторы, и мы вошли в операционную. Всё оборудование было вынесено, а освободившееся место занимали обычные ванны для медицинских процедур. Даже сквозь маску чувствовался запах разложения. Нашему взору открылась жуткая картина. В каждой ванне лежало тело, облепленное тёмно-синей шевелящейся массой, издающей лёгкий шелест. Даже наш всегда сдержанный капитан издал возглас удивления.
— Аурелия, что это? – воскликнул я, не в силах оторвать взгляда от пугающего зрелища.
Помнится, смотрели мы какой-то фильм ужасов, в котором человек обгладывали страшные жуки!
— Такое в каждом доме города, — произнесла Аурелия сухо, — просто здесь мы имеем возможность наблюдать за процессом.
— Но всё-таки, что это? – повторил я. — Это какая-то новая методика гигиеничного избавления от тел погибших? Разве они не разрушились в результате излучения? Неужели эксперты ошиблись?
Фрэнк дружески похлопал меня по плечу:
— Ты ни за что не поверишь, но мы испытали эту методику на собственной шкуре!
Он разразился хохотом. Госпожа Токутоми испуганно взглянула на него и смущённо отошла в сторонку.
— В это действительно трудно поверить, но эти тёмно-синие создания кристаллической формы пришли нам на помощь, – пояснила Аурелия.
— Откуда же они здесь взялись? – спросил капитан. Мысли о вторжении, по-видимому, не давали ему покоя.
— Понятия не имеем, — вступил в беседу Фрэнк, — обитали ли они здесь или явились из Космоса. Когда первые спасённые очнулись, они увидели десятки облепленных кристаллами трупов. Да, пробуждение для многих стало шоком!
Он снова неприятно засмеялся.
Томек растерянно стоял, не сводя глаз с Аурелии. Его лицо постепенно приобрело зеленоватый оттенок. Деликатная госпожа Токутоми тихо подошла к нему и куда-то увела. А я представил, что эта нежная кожа, это гладкое лицо… Вздор, бред! Александр как всегда сохранял спокойствие, он даже склонился поближе, чтобы лучше разглядеть синие кристаллы. Николай внимательно слушал, но видно было, что его распирает от желания задать важный вопрос.
— Поскольку наши спасители поняли, что зрелище травмирует воскрешённых, они убрали тела с улиц, — добавила Аурелия. — К сожалению, многих жителей Ладоги спасти не удалось.
Рассказы медиков потрясли нас. Эта тёмно-синяя копошащаяся масса восстанавливает людскую плоть! Я иногда сходил с ума от бессилия, будучи не в состоянии помочь погибшим и умирающим людям, а тут открылись поистине безграничные возможности! Воссоздать живое из мёртвого! Как в сказках о волшебной воде, слышанных мною в детстве!
— Почему вы не доложили на Землю? – раздосадовано спросил капитан. – В первую очередь, надо было поставить в известность руководство!
Чель развёл руками:
— Я не думаю, что наши друзья будут довольны, если мы свяжемся с Землёй.
— Скорее, Ладога-5 теперь выйдет из-под юрисдикции Земли, — поддержал его Фрэнк.
— Видите ли, кристаллы не собираются поддерживать связь с кем бы то ни было. Их главное желание – тихо жить на этой планете. Земляне погубили здешний мир, они спасли. И, поверьте, это им недёшево стоило! — сказала Аурелия.
— Извините, — в голосе Фрэнка прозвучало сожаление, — но вам придётся покинуть Ладогу-5! Мы тут потихоньку всё восстановим… Всё равно Земля уже списала нас со счетов.
Послышался лёгкий шелест. В комнату влетел небольшой ком копошащихся кристаллов. Он напомнил мне пчелиный рой, состоящий из маленьких суетливых особей. Тёмно-синий шар завис над головой Аурелии.
— Видишь, мой герой, я теперь снова золотая девочка. Такая, какой была в детстве! — усмехнулась она, машинально поправляя блестящие локоны. – И дышу свободно, и мне наконец-то не больно!
— Что ж, — смирился с неизбежным Николай, — мы доложим начальству, а оно пусть решает!
Он обернулся ко мне в поисках поддержки, я кивнул:
— Коля, я составлю подробнейший отчёт!
Медики синхронно пожали плечами.
— Ваше начальство вряд ли сможет повлиять на наших спасителей! — заметил Чель. — На них никто не может повлиять. Через пару недель они воскресят всех жителей планеты, так что дел предстоит много. Если честно, будет не до вас!
Николай не стал продолжать разговор. Да и что тут скажешь. Наша группа направилась к выходу в сопровождении синего роя. У вездехода ждали Томек и Сумира Токутоми. Бортинженер стоял бледный как смерть, его лицо страшно осунулось.
— Фрэнк, я думаю, надо проводить наших гостей! – неожиданно предложила Аурелия.
Вид у неё вдруг сделался такой усталый, что мне захотелось обнять и подбодрить её. Фрэнк и Чель кивнули, госпожа Токутоми тоже вызвалась ехать. Я подумал о том, что Питер слышал нашу беседу и уже успел передать её содержание на Землю, но что толку. В чём смысл, если нам здесь не рады! По пути в космопорт мы заметили у некоторых домов небольшие группы людей. Они провожали нас равнодушными взглядами.
Мы с Аурелией стояли у трапа. Всё, как в сентиментальных фильмах, на которые когда-то водила меня Лиска. Николай, Томек и Александр поднялись на борт. Друзья Аурелии деликатно отошли, сделав вид, что увлечены беседой. Над ними парил рой.
— Олег! – голос Аурелии задрожал. — Передавай привет Лиске и будьте счастливы. Не беспокойся обо мне, мой герой!
Я осторожно взял её за руки и взглянул в снова вдруг ставшее любимым и близким лицо.
— Олег, Олег! – на её глаза навернулись слёзы. — Вы так долго летели! Мы умерли сразу, не успев даже испугаться. Но знаешь, Сумира… Она была в подвале, когда рвануло. Она жила ещё несколько дней, она звала на помощь. А на Земле совещались, анализировали, согласовывали, собирали экспедицию, обговаривали условия… Я видела ваш груз. Даже стандартного реанимационного оборудования нет! Нет ничего для помощи людям, Олег! А Сумира до последнего вздоха надеялась, что её спасут!
— Аурелия, я… — я замолчал.
— Олег, всегда есть шанс, что кто-то выживет. Даже, если всё говорит о том, что такого шанса быть не может! Надо верить в чудеса, Олег! Мы стали слишком рациональны, слишком полагаемся на приборы и инструкции. А эти вопли о затраченных впустую средствах?! Ничего не жалко, когда есть возможность спасти хотя бы одного человека!
Аурелия внезапно обняла и поцеловала меня. Почти тут же она отстранилась, и я понуро поднялся по трапу. Медленно закрылся люк. У иллюминатора стояли мои друзья. У всех, даже у нашего молодцеватого капитана, был пришибленный вид. Конечно, они слышали её слова, мои без вины виноватые товарищи. Всё было взвешено, просчитано и доказано ещё на Земле.
— Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Мы потеряли этих людей, потеряли навсегда. Я вспомнил выражения их лиц, когда они осматривали груз. Теперь всё ясно. А бедная милая госпожа Токутоми…
Ладожане развернулись и пошли от корабля. Мы в молчании стояли у иллюминатора и смотрели им вслед. Но что это? Уходя, их группа сближалась всё тесней и тесней, сбиваясь в единую массу. Она постепенно приобрела шарообразную форму, поднялась над лётным полем и понеслась прочь. И уже не разобрать было, кто есть кто в этой большой, отливающей синим сфере. Мне показалось, что блеснули на солнце золотые волосы Аурелии. Но шар уплывал всё дальше и дальше, поднимался выше и выше и вскоре скрылся из глаз. Это было самое завораживающее и горестное зрелище, которое я видел в жизни.
Похожие статьи:
Рассказы → Обжалованию не подлежит
Рассказы → Шаги усталого Создателя
Рассказы → Изаура позднего мела
Рассказы → Лучшая преображающая
Рассказы → Кормилец
