Мечты художника

С детства Дмитрий Васильевич мечтал стать художником.

Ну, как с детства? Купив в отсутствие любимой жены трехкомнатную квартиру и даже обставив её в меру разумения, Дмитрий поразился оставшемуся свободному пространству. В гостиной он разместил диван, письменный стол, старый платяной шкаф со скрипучей дверцей и стул. Во второй комнате – кровать, в точности такую, какую пожелала Лариса, и ещё один стул. Два стула остались на кухне вместе с обеденным столом, холодильником и кухонным гарнитуром. Что поставить в третью комнату, Дмитрий Васильевич не придумал. С одной стороны, хотелось устроить там мастерскую. Но с другой напрашивалась детская: после возвращения жены из длительной командировки супруги решительно настроились на прибавление семейства.

Тут надо было тщательно и совместно всё обдумать. Мало ли чего пожелает женщина для своего ребенка. Наверняка Лариса захочет сама выбрать и всякую мелочевку в виде люстр, зеркал и тому подобного. Дмитрий Васильевич прекрасно понимал, что именно нужно отдать на откуп желаниям жены. По этой же причине занавески на окна он тоже вешать не стал. В общем, стены, оклеенные неброскими бледными обоями, казались вызывающе пустыми.

Дмитрий Васильевич походил по квартире, стараясь смотреть на нее не восторженным взглядом новосёла, а глазами умудренного жизнью риелтора, и понял, что на стенах не хватает картин. Которые уберут безликость квартиры, сформируют жизненное пространство и структурируют его в нужном направлении. Дмитрий даже представил, что именно ему бы хотелось видеть каждый день. Вот только средств, чтобы купить подлинник Семирадского, Левитана, Куинджи или Саврасова у Дмитрия Васильевича не имелось. А вешать на стену современную поделку не хотелось. Деньги заплатишь немалые, а где художественная ценность? Кто её подтвердил? Примерно так он и сам нарисовать сможет. Если немного подучится.

В голове у Дмитрия моментально возникла картина, которую любой музей посчитал бы за честь иметь в коллекции. Сюжет, цветовое решение, жанр, художественный стиль, эмоциональный посыл и подпись: «Д. Водопьянов». Очень скромно. Но значимо. Осталось записаться на трехдневные виртуальные курсы, купить краски и кисточки и выдать шедевр.

Однако прежде, чем совершать покупки, Дмитрий Васильевич зашел на специализированный сайт профессиональных художников. И через десять минут выборочного чтения пришел к выводу, что за три дня курсов он узнает даже меньше, чем знает и умеет сейчас. А рисовать хотелось. Вернее, хотелось получить собственную картину. И неважно, как она будет создана.

Дмитрий Васильевич глубоко вздохнул и понял, что мечту придется осуществлять привычным способом: созданием прибора, который всё сам и нарисует. Конечно, не совсем всё. Иначе это не будет подлинным искусством. Но основную техническую часть. А эмоциональную составляющую будет вносить человек. То есть, он сам. Главное, точно задать будущие параметры.

Выдав себе техническое задание, Водопьянов принялся мастерить на столе в гостиной очередной прибор.

Времени на прибор Дмитрий Васильевич затратил те же три дня. Потому что собирал его из уже готовых блоков, не пошедших в дело к предыдущим изобретениям. Или не совсем удачных, которые приходилось срочно разбирать, чтобы не сотворить какой-нибудь катаклизм. На вид прибор выглядел даже слегка элегантно: не торчали, как обычно, соединительные провода, отсутствовали внешние вентиляторы и аварийный огнетушитель. Большую часть блоков Водопьянов спрятал в корпус от старого телевизора. Причем, удалось использовать кинескоп. Не прибор, а шедевр инженерной мысли! И название ему Дмитрий Васильевич придумал весьма небанальное: «рисователь».

Оставалось рисователь протестировать, а также настроить и отладить программу управления. И всё. Можно будет заниматься творчеством.

Для настройки Водопьянов скачал в интернете энциклопедию по изобразительному искусству и начал наладку.

- Ну! – сказал он вслух, потирая руки. – Начнем! Пожалуй, с натюрморта.

Для начала Водопьянов решил изобразить что-нибудь простенькое, из нескольких предметов. Почему-то натюрморт казался Дмитрию Васильевичу самым простым жанром. Потренировавшись на нем, уже можно было бы перейти и к пейзажу.

Порядок работы Водопьянов определил чётко. Сначала нужно было выбрать натуру. То, что хочешь изобразить на картине. Реализм представлялся новоявленному художнику основой изобразительного искусства. Далее рисователь снимал параметры с объектов, показывал изображение на экране, и оператор, в данном случае изобретатель, мог вносить коррективы в то, что напечатает 3D-принтер натуральными красками. Менять ракурс, стиль, манеру письма, цветовую гамму и ещё тысячи параметров, про которые Водопьянов не знал, но которые непременно были отражены в энциклопедии. В общем, вносить творческий момент в изображение. А так как количество вариантов одного изображения не поддавалось точному подсчету, именно дискретность параметров вносила индивидуальность в каждую отдельно созданную картину. И не важно, что в конечном итоге она будет напечатана, а не написана от руки. Это всего лишь способ переноса творческого процесса на холст.

Подбодрив и успокоив себя, Дмитрий Васильевич начал создавать на столе композицию, которая станет основой для первой картины в прорывной области искусства. Однако предметов, подходящих для натюрморта, у Дмитрия Васильевича оказалось до обидного мало. Ну, не будешь же рисовать груду грязной одежды или одинокую подгоревшую кастрюльку из холодильника. Пакет с макаронами и пачка пельменей тоже не впечатляли художественной выразительностью.

Стальные вилка с ложкой и треснутая тарелка оказались ещё не помыты после ужина. Ну, не будешь же специально мыть посуду, чтобы её рисовать? Зато Водопьянов отыскал старинный граненый стакан, доставшийся ему от дедушки. Дмитрий Васильевич полюбовался на четкие грани и цену в четырнадцать копеек, выдавленную на дне, наполнил посудину водой из-под крана и поставил на стол. Стакан выглядел внушительно и харизматично. Он явно намекал на свою значимость и в самый раз годился для натюрморта. Но чего-то ему недоставало. Какой-то мелочи. Картина «Стакан с водой» явно проигрывала картине «Стакан с водой и кабриолетом».

Дмитрий Васильевич вздохнул. Кабриолета у него не имелось. А вот мелочь… Мелочи хватало. Водопьянов порылся в ящиках стола и к своему удивлению выловил юбилейный рубль семидесятого года выпуска «Сто лет со дня рождения В. И. Ленина» с советским гербом и портретом вождя на оборотной стороне. Повертев монету в пальцах, Дмитрий Васильевич аккуратно поставил её на ребро и прислонил к стакану.

Вышло идеально. В гранях интересно преломлялся фон, монета с профилем Ленина отсвечивала под вечерним лучом Солнца и, казалось, всё вместе несло некий ностальгический посыл из прошлого.

Удовлетворенно кивнув, Дмитрий Васильевич запустил рисователь. Прогревшись, аппарат показал на экране ту же самую картинку, что Водопьянов мог видеть и так.

- Ну, что, - сказал изобретатель невидимому собеседнику, - поиграем параметрами?

Собеседник молча поддержал Дмитрия Васильевича, и тот выбрал из списка стилей «реализм». Ничего не поменялось. Стакан с монетой остался чистейшим реализмом. Но реализмом Водопьянов не ограничился. Он задал сюрреализм.

Изменения начали происходить не сразу. Сначала стенка стакана прогнулась в том месте, где к ней прислонялся рубль, вода плеснула волной и застыла игривым завитком, а сама монета попыталась свернуться в трубочку, причем Ленин повернул голову и явственно подмигнул.

Дмитрий Васильевич смотрел на экран и кивал, довольный результатом. Он не видел, что на экране отобразилось всё так, как и было на самом деле. То есть, стакан действительно прогнулся, вода плеснула, а вождь подмигнул. Экран показывал чистый реализм. А сюрреализм происходил на столе. Правда, в весьма ограниченном пространстве.

Водопьянов потыкал в другие стили, стараясь выбирать либо хорошо знакомые, либо вовсе неизвестные. Например, на пуантилизме стакан с монетой хоть и вернулись в прежнюю форму, но распались на множество мелких разноцветных квадратиков, которые, тем не менее, не рассыпались. На кубизме стакан потерял цилиндрическую форму, став похожим на перекошенную призму, а портрет вождя на монете обрел странный вид из нескольких кубов, пирамид и шаров, вписанных друг в друга. Каждое новое изображение Дмитрий Васильевич записывал в память 3D-принтера, чтобы потом сравнить и, может быть, даже что-нибудь потом распечатать, как пример возможностей рисователя.

Закончив со стилями и манерами письма известных художников – особенно Водопьянову понравилась манера «под Вальехо», когда в воде проглянула рожа накачанного монстра женского пола с тянущейся к стеклу когтистой лапой, - изобретатель обнулил настройки, вернув композицию в привычный реалистический вид. Стакан и рубль возвращались к исходному состоянию неохотно, но вскоре устаканились. Вода же недовольно булькала ещё минут пять и пускала разноцветные пузыри.

Дмитрий Васильевич, не обращая внимания на стаканные волнения и, убедившись, что программа работает адекватно, перешел к новому этапу создания картин. К пейзажу. Однако пока Водопьянов возился с натюрмортом, Солнце успело опуститься, и пустырь за окном стал выглядеть совсем серо. Все эти живописные канавки, поросшие одуванчиками, случайным образом выросшие кусты ивы, ольхи, сирени и акации разом обесцветились и перестали казаться привлекательными для художника. Вот взойдет солнце, подсветит ветви, а если ещё и утренний туман… М-м-м… Дмитрий Васильевич прямо представил, какой чудесный вид будет за окном ранним утром.

Но ждать утра Водопьянов не мог. Раз что-то решил, то надо делать. Прямо сейчас и без промедления. Так что же можно нарисовать ночью? Глупый вопрос. Можно нарисовать саму ночь! Особенно если учесть, что на окраине, где располагался дом изобретателя, город не так отсвечивал, а воздух всё ещё оставался достаточно чистым, чтобы видеть звёзды.

Звёзды, высыпавшие на небе, впечатляли. Дмитрий Васильевич не очень хорошо разбирался в астрономии и не мог вычленить и назвать созвездия, звёзды, галактики или даже планеты Солнечной системы. Для него каждая сверкающая точка в небе олицетворяла собой обитаемый мир, на котором наверняка живут разумные обитатели. Ну, или не совсем разумные. Или на соседней звезде. В общем, Вселенная по Водопьянову отличалась дружелюбием и душевной теплотой. Значит, и рисовать её нужно в таком же ключе.

Дмитрий Васильевич распахнул окно, развернул к нему рисователь и направил приемную камеру в ночное небо. Потом передумал и немного опустил, чтобы были видны недалекая гряда с проложенным шоссе и несколько домиков частного сектора на обочине. Растущая в три четверти Луна давала мягкий свет, отражающийся в пожарном пруде. Если не придираться к мелочам, то сюжет, освещение и цветопередача очень походили на известную картину Куинджи «Ночь на Днепре». Водопьянов с довольным видом покивал и отправил в память принтера изображение, получившееся с минимальной корректировкой по контрасту.

На этом работа застопорилась. Как Дмитрий Васильевич не менял настройки, картинка на экране оставалась неизменной. Изобретатель вполне здраво рассудил, что для обсчёта объема пространства за окном требуется значительно больше времени, чем для маленького натюрморта. И решил слегка изменить условия отладки. То есть, выставить процесс на автоматический режим с записью получившегося изображения по факту, а утром просмотреть – что получилось. А пока отдохнуть: Водопьянов нешуточно устал. Ну, или даже прилечь, здесь же, на диванчике.

Едва Дмитрий Васильевич поместил голову на удобный подлокотник дивана, сон моментально охватил его. А рисователь продолжал работать. То есть, изменять структуру пространства в том направлении, куда был направлен, и в том виде, на который был настроен. Настроил же Водопьянов его на «Звездное небо» Ван Гога.

Понятно, что воздействие на пространство происходило со скоростью, значительно превышающую скорость света. И изображение на экране фиксировало именно то, что происходило со звёздами на пути луча из рисователя. Несколько звёзд, попавшие в конус излучения, стали неестественно набухать, закручивать фотосферу и выбрасывать плазменные протуберанцы в хромосферу и корону. Ионизированная плазма раскаленными облаками раскручивалась по гигантским спиралям от каждой звезды и устремлялась к границам их систем. Что вело к катастрофическим последствиям для планет. Хорошо хоть все они оказались необитаемыми мирами, даже без значительной биосферы.

Наблюдатель на Земле ничего подобного не видел – свету до Солнечной системы было ещё идти и идти. Но Службы Безопасности Галактики зафиксировали воздействие, оценили опасность и приняли решение уничтожить источник возмущения континуума.

Агенты сначала нейтрализовали воздействие на континуум, отсекли луч от источника, а потом направились в точку пространства, где он находился. И находился он вовсе не в центре Галактики, где собралась научная элита и лучшие умы. Нет. Где-то на задворках, в ничего не значащей звёздной системе. И это смущало. Не укладывалось в стройную гипотезу о преднамеренном злобном воздействии безумного гения-одиночки. Откуда в глухой галактической провинции гений такого уровня? Кто он? Местный самородок или сменивший личину и дислокацию галактический злодей? Если последнее, то он наверняка уже находится в другом месте, наслаждаясь местью и полученным результатом. И уничтожение планеты не даст ожидаемого эффекта. Главное – выяснить, кто стоит за попыткой уничтожить несколько звёзд. А сделать это можно только на месте. Следовательно, нужно привлечь всех, кто имеет отношение к этому периферийному району Галактики.

Таковых нашлось немного. Откровенно говоря, не больше трех разумных, имеющих галактический вид на жительство. Их вызвали, немедленно опросили и сделали выводы. Во-первых, аппарат, дестабилизирующий континуум, следовало дистанционно уничтожить. Во-вторых, разумного, который этот аппарат создал, имело смысл ограничить. Как в возможности создания чего-либо нового, так и, собственно, в возможности свободно перемещаться. А в-третьих, надо было выставить постоянный пост на планете, которая может выращивать гениев галактического масштаба, могущих эту самую Галактику уничтожить.

Вот только незадача: галактическое сообщество постулировало себя весьма гуманным, толерантным и свободным. А за изобретателя заступились. И если против первого пункта никто не возразил, то второй и третий претерпели модификацию. Теперь один из разумных должен был непрерывно находиться рядом с гением и противодействовать его разрушительным идеям. И заодно контролировать всё остальное население планеты, буде оно начнет вести себя неадекватно.

Пришлось согласиться. И пока Водопьянов спал, судьба его решилась.

Дмитрия Васильевича разбудил звук печатающего принтера. А ещё хлопнувшая входная дверь. Водопьянов никого не ждал, да и кто бы мог войти в запертую квартиру? Или он забыл вчера запереть дверь? Спросонья Дмитрий попытался быстро встать, но ничего не получилось: руки и ноги казались ватными, а тело отяжелело. Кое-как повернувшись, Водопьянов увидел входящую жену. Её рассерженное лицо не предвещало ничего хорошего, но Дмитрий Васильевич всё равно обрадовался: он откровенно скучал по Ларисе, а связь из командировки надежностью не отличалась.

Супруга придирчиво оглядела гостиную, на секунду остановив взгляд на лежащем Водопьянове, и облегченно вздохнула. Но, увидев разгром на письменном столе, снова нахмурилась. Дмитрий Васильевич к этому времени всё же собрался с силами, поднялся с дивана и сделал два шага к жене.

- Это что?! – Лариса показала наманикюренным пальчиком на разбитый рисователь. – Стоит оставить тебя одного, и ты вот что творишь! А мне спасать тебя и оправдываться! Стыдно! Ой, как стыдно!

Водопьянов, наконец, понял, что жена вернулась из командировки раньше времени вовсе не потому, что тоже безумно соскучилась, а от того, что он опять дел натворил, и сказал в оправдание:

- Вот и не ездила бы никуда! Что там хорошего?

- Теперь и не поезжу! Обязали следить за тобой и вмешиваться в случае появления опасности! На ранней стадии! За тобой уследишь, как же! Изобретатель!

Неожиданно для Водопьянова Лариса заплакала. Дмитрий Васильевич неловко обнял супругу и прижал к себе. Он гладил её по голове и утешал, как издревле утешают детей и женщин, обещая им что угодно, лишь бы не плакали. Обещал, что бросит изобретать, что денег на жизнь им и так хватит с отчислениями по патентам, что заведут они детей, сколько она захочет, и что он будет всегда послушным.

- Да. Как же, - всхлипнула Лариса, успокаиваясь. – Ладно, живи. Зачем ты вообще это затеял?

Водопьянов пожал плечами.

За его спиной 3D-принтер допечатывал последние холсты с натюрмортами «Стакан и рубль» и шедевром «Вселенский пожар над Землей».

Похожие статьи:

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → По ту сторону двери