Девушка на остановке покрутила пальцем у виска, когда Пётр посигналил ей и помахал рукой. Я сидел рядом с ним и криво ухмыльнулся в ответ на грубый жест блондинки. Женя и Василий расположились на заднем сиденье и с задумчивыми лицами посматривали на улицы города.
— Где-то здесь, — нарушил молчание Пётр, притормозив через десяток метров.
— Уверен? — спросил я, сдерживая смех.
— Ребят, — вставил гнусавым голосом Вася, — может, всё-таки, вернёмся по домам или сходим на море, вместо реализации чьей-то бредовой идеи?
— Что значит, чьей-то, а?
Пётр, казалось, занимал половину салона автомобиля. Широкоплечий, с мускулистыми руками и загорелой бычьей шеей, но маленького роста он являл собой образ заурядного представителя спортивного зала, но никак не интеллектуала. Тем не менее, мы поверили его доводам. В этот раз. Умом этот громила, понятное дело, не блистал, но всё же умело располагал к себе и заражал порой весьма странными предложениями.
Женя отмалчивался. Низкий лоб, глубоко посаженные глаза и губы, напоминающие ровную тонкую линию, говорили о неказистости. В свои двадцать три года заканчивал исторический факультет местного университета и считался самым образованным в нашей компании. В истории он — Бог. В остальном мы чаще всего выказывали к нему сдержанность и старались не упоминать его главный минус — чересчур узкий кругозор, чего не скажешь о Васе, который вперил в Петра голубые глаза и сжимал спинку переднего сиденья.
— А потому, — заговорил Василий. — Мне завтра на работу и не хочется провести остаток выходного дня непонятно где.
— Да ты сам будешь потом благодарить.
— Посмотрим.
— Предлагаю переходить к делу, — вмешался я. — Такой жаркий июльский день, а вы накаляете и без того горячий воздух.
— Дело говоришь. — Пётр будто бы расслабился.
Асфальт прогибался под ногами как пластилин, небо сверкало голубизной, где-то на дереве пели птицы, ветер шумел в кронах тополей — ничто не предвещало чего-то экстраординарного.
— Так о чём ты рассказывал?- поинтересовался Женя, захлопнув дверцу за собой.
— Сейчас покажу. Пошли.
Мы последовали за коренастым другом.
— Так, так. - Громила потирал подбородок, сдвинул брови и сделал ещё несколько неуверенных шагов. Мы находились за кинотеатром, и перед нами возвышалась бетонная стена, на месте которой когда-то располагался вещевой рынок.
— Изумительно, — съязвил Вася, сложив руки на груди и зевнув.
Широкоплечий злобно посмотрел на меня и коснулся правой ладонью холодного бетона. Что-то прошептал себе под нос.
Женя озирался по сторонам и заметил двух мужчин в цветастых шортах. Проходя мимо, они замедлили шаг.
Так мы простояли пять минут. Пётр всё это время молчал и не убирал руку на прежнее место.
— Вот, — вдруг сказал он, — по-моему, здесь. Я шёл вчера вечером с работы и решил немного "срезать" — пройти за кинотеатром. Здесь увидел пустырь.
— Очень познавательно. И за этим ты потащил нас сюда?
— Я думаю, здесь раньше была черта города, а теперь...
— Понятно, идём на море, — закончил фразу Василий и развернулся на сто восемьдесят градусов, но встретил двух мужчин, которых приметил Женя.
— Интересно? — спросил один, прищурив правый глаз.
— Очень.
— Мы хотели поинтересоваться насчёт...
— Уходите, — оборвал их Пётр.
— Чего?
— Не мешайте. Очень прошу.
— Ага, уже ушли.
Тут я протёр свои глаза, так как не поверил увиденному: рука друга погружалась в стену как в тесто. Медленно, беззвучно. Остальные пока этого не замечали, но я видел, видел!
Потасовка должна была вот-вот начаться, и когда один из мужчин — тот, который первый обратился к Васе — занёс кулак, всё замерло. Мои друзья растерянно заморгали, осмотрелись. Люди, деревья, птицы, машины — жизнь остановилась и лишилась каких-либо звуков. Тишина. Умиротворённая, мёртвая, далеко не звенящая, к какой мы привыкли в повседневности.
Пётр улыбнулся и вынул руку из стены. Без единого слова шагнул, и бетон в буквальном смысле поглотил его. Переглянувшись, мои друзья последовали за ним, а я оказался замыкающим.
Равнина, сколько хватало глаз, перекати-поле, ветер, бьющий в лицо.
— Получилось, я знал! — воскликнул Пётр, похлопывая меня по плечу.
— Так, события обрели непредсказуемый оборот, но хотелось бы получить какие-то объяснения, уважаемый, — проговорил Вася, ещё не отошедший от едва не начавшейся драки с двумя любознательными грубиянами.
— Очень просто! Мы вернулись лет на шестьдесят в прошлое. Идеально, мечтал посмотреть на постаревший родной город.
— История - это интересно, но я не вижу ничего, кроме голой земли и моря где-то вдалеке, хотя… — Вася обернулся, и мы последовали его примеру.
Всё тот же универмаг, дороги, старые троллейбусы, ухоженные клумбы, люди, застывшие в одном положении и облачённые в старые одежды, соответствующие моде прошлого. Многих зданий не было потому, что они попросту ещё не построены, некоторые улицы пустовали, и черта города – асфальт, который заканчивался позади нас.
— Занимательно, скажу я вам, — подал голос Женя, — но остаётся непонятным один аспект. Какова природа этого явления?
— Хм, — задумался Пётр, — сложно сказать, дружище. Вчера вечером в темноте — фонаря там не имелось — я с трудом разглядел данную картину и замедлил шаг. Затем остановился и направился к видению, но уткнулся носом в бетонную стену. Может, вокруг меня и остановилось время, но я этого не приметил.
— Ух, — заговорил я, — меня почему-то сложно удивить! Прошлое, застывшее время, отсутствие каких-либо запахов, звуков, равнина, перекати- поле...
Рассуждения прервал протяжный гудок.
— Не может быть!
Слева от нас виднелся ярко-синий тепловоз, тянущий за собой вереницу грузовых вагонов. Он замедлил ход и остановился.
Пётр ринулся к нему и замахал руками.
— И никто не подумал, как вернуться, — вздохнул Вася.
— Ты тоже не выглядишь удивленным.
— Усталость берёт своё, но данный локомотив, признаюсь, поражает до глубины души. При столь бездушной картине что-то двигающееся выглядит подозрительно.
— Пошли, — вмешался Женя, — а то наш затейник Петя ввяжется в очередное приключение.
Широкоплечий, как мы его любили называть, несмотря на грозность внешнего вида, внутри оказывался настоящим ребёнком, мечтающим о новых приключениях.
Железная дорога уходила вдаль и терялась на горизонте, но не пересекала черту города. Молодой человек худощавого телосложения, одетый в синюю форму и оранжевую жилетку проверял сцепления вагонов между собой. Он посвистывал, поправлял рукавицы, сползающие с рук, и даже не взглянул в нашу сторону.
— Эй, приятель, — обратился к нему Широкоплечий, — позволь поинтересоваться!
Железнодорожник взглянул на него, моргнул.
— Мы хотели узнать...
— У меня нет времени на пустую болтовню, — отреагировал Худощавый, продолжая идти. — Как вы мне надоели.
— Как ты нас назвал? Повтори!
— Петя, постой, — вмешался я. — Не трогай его, не стоит.
— Я разве не могу просто поговорить?
— Можешь, — ответил парень в жилетке, — но не сейчас.
— У нас интересная ситуация, приятель, понимаешь...
— Понимаю, а у меня работа.
— Странный ты человек, — заключил я.
— Почему?
— Неужели не замечаешь необъяснимого?
— Необъяснимого?
— Время остановилось, как только мы переместились из будущего.
Незнакомец огляделся, нахмурился и вдруг расхохотался.
— Что здесь смешного?
— Да я видел это миллион раз! А ты говоришь так, будто наступил конец света! Ой, не могу.
— Слушай, мы хотели...
— Знаю. Хотели спросить, а я устал повторять одно и то же, понимаешь?
— Ты уже встречал здесь людей, когда замирала жизнь?
— Так я и не работаю в другие промежутки времени. Я между ними, помогаю перевозить груз.
Пётр уверил меня, что абсолютно спокоен, но в ту же секунду схватился за лестницу замыкающего вагона, залез наверх.
— Ты куда!? Стой!
Я вскарабкался за ним, но схватил его в тот момент, когда взору открылся груз.
Осколки времени — первая возникшая мысль в голове. Нет, куски неизвестной науке породы или скалы. Впрочем, происхождения обломков причудливой формы заставляло мозг работать интенсивнее. Перед нами лежало то, что осталось от ненужного времени. Да, подобрал-таки слова!
— Прочь! — завопил Худощавый, схватив меня за воротник.
— Погоди! Я сам слезу, только без рукоприкладства!
Парень, казалось, успокоился и молча наблюдал, как мы спустились на землю.
— Никто не имеет права видеть! Никто! Вы спросите почему, а я отвечу! Потому что в прошлое заглядывать нельзя. Раз в год время останавливается для "чистки". Мы своего рода мусорщики. Собираем специальными машинами отлежавшееся время и отвозим оное на свалку. В такие вот "паузы" возможны путешествия во времени, но только через специальные, наиболее слабые, проходы, которых единицы. Подобные “двери”не уничтожены полностью, а жаль. — Железнодорожник вздохнул. — Поясню ещё кое-что. Ваша реальность искусственна, понятно?
Худощавый залез на тепловоз, зашёл в кабину. Локомотив тронулся.
— Стой! — крикнул Пётр. — У меня есть вопросы! Стой!
Мой друг не унимался и продолжал погоню. Василий и Женя не отступали от нас. Я схватился за поручень и подтянулся. Все последовали моему примеру. Парень в жилетке приметил хитрость и словно ожидал удобного случая для решающего удара. Но до конечной остановки не пытался нас сбросить.
Состав свернул, и город остался позади. Справа переливался в лучах жаркого солнца голубой океан, а слева, сколько хватало глаз, раскинулась пустынная равнина. Ни ветра, ни лишних звуков, кроме железнодорожных. И пейзаж, способный заворожить любого зрителя.
Конечная представляла собой яму, дно которой терялось в непроглядной темноте. Мы спрыгнули с вагона, и подошли к краю обрыва. Рельсы заканчивались внезапно — ровный, идеальный срез железа.
Тепловоз издал гудок и начал движение.
— В сторону! — крикнул худощавый, спрыгивая на землю, но Пётр продолжал рассматривать темноту под ногами. Состав сорвался и бесшумно полетел в никуда. Тьма поглотила его, как игрушку. Тишина. Я ощутил дрожь в коленях, но старался не выдавать слабости. Оглядев друзей, понял, что те напуганы не меньше.
— Впечатляет, а? — Парень злорадно потирал ладони. — Каждый раз с удовольствием наблюдаю.
— Как? Как? — Вася не мог подобрать слова. — Не пойму, не...
— Так уж и быть, — покачал головой железнодорожник, — разъясню вам, негодники. Время останавливается на час. Обычно этого хватает для перевозки одного состава — не больше! — и сбрасывания его в провал нематериального. Моя работа самая грязная.
Я собирался ответить, что ничего не понимаю, но удаляющийся крик Петра приковал меня к месту цепями ужаса. Друг! Широкоплечий друг сорвался!
Василий и Женя схватились за волосы и старались произнести хоть слово. Худощавый причмокнул и улыбнулся. Моему негодованию не было предела: как он может оставаться таким равнодушным!
— Я хочу взглянуть, ребята, — Обернувшись, мы увидели Широкоплечего, засеменившего к обрыву.
— Я же говорил: не стоит смотреть на обломки времени. Он подумал, как здорово упасть вниз и посмотреть, что же там. А теперь и не помнит о случившемся. Отвечу: ничего не найдёте на дне бездны. НИ-ЧЕ-ГО! Пустота, пустота и ещё раз пустота.
— Не понял по поводу нереальности, — сказал Женя.
— Как тебя звать? — спросил я.
— У меня теперь нет имени. Когда-то было. Не важно. Отвечая на твой вопрос, — он повернулся к Жене, — хочу пояснить. Время, как и любое другое проявление нашей реальности, постоянно выворачивается наизнанку, то есть меняется, а всё потому, что будущее строится ежесекундно каждым из нас. Ну, по крайней мере, многими. Судьба человека претерпевает те или иные изменения, когда человек делает важное решение или шаг, в корне меняющий его жизнь, а значит и судьбу в целом. Например, увольняется, собирает вещи, всё бросает и переезжает в другой город. Скажем, его довела серость будних дней и ненавистная работа. Так вот, не каждый способен на это. Единицы. Риск-то велик! И вся его жизнь, которая была прописана наперёд, не исчезает, а откладывается в определённых временных кладбищах в виде осколков, маленьких или больших кусочках, порой глыбах, сочетающих в себе время, которое вычеркнули. Навсегда!
Мы слушали, разинув рты. До того выразительно, неторопливо и внушительно рассказывал худощавый парень. Его курчавые немытые волосы ниспадали на лоб, в глазах застыла грусть, руки едва заметно дрожали.
Он глянул на наручные часы и сглотнул.
— Осталось не так много! Вы не успеете вернуться назад и тем более в город прошлого. Не думали, что можете остаться в межвременье навсегда?
— Не совсем понимаю, — отозвался Вася.
— Скоро поймёшь, если не попытаешься вернуться, болван этакий.
Я схватил напрягшегося Василия за рукав, тем самым сдержав его злостный порыв ударить наглеца-железнодорожника.
— Давайте попытаемся вернуться назад. Пётр! Пётр!
— Не кричи, я здесь.
— Мы тебя внимательно слушаем, дружище.
— Как выбраться? Ха, нашли, кого спрашивать. Мной двигало любопытство, не более!
Худощавый злорадно улыбался. В наступившем молчании витала злоба — обжигающая, всепоглощающая. Мы сделали шаг к новому знакомому, ещё один, пока затянувшуюся немую сцену не прервал звук приближающегося состава. Точно такой же тепловоз остановился, из него выпрыгнул машинист — пожилой мужчина, внешний вид которого говорил о долгих годах, полных работы, работы и ещё раз работы. Затёртый синий комбинезон, кожаные сапоги, на голове чёрная с вышитыми узорами кепка, из-под которой выглядывали засаленные волосы.
— Что случилось, Ким? Почему так долго?
— Гости замедлили, — ответил худощавый Ким. — Давно мы их не видели. Я думал, все щели закрыты!
Машинист посмотрел на часы и глубоко вздохнул.
— Двадцать минут! Потом, господа, — он обращался к нам, - можете остаться в нашем пространстве навсегда. Впрочем, ваша судьба нас мало интересует...
— Сегодня два состава выбрасывается? — прервал его Ким, бесстрастно разглядывавший вагоны и словно запамятовавший о нашем существовании.
Мужчина моргнул и ответил утвердительно, добавив:
— Впервые временного мусора накопилось столько, что приходится за час превышать норму вывоза вдвое!
— Поехали! Пусть друзья-товарищи сами выбираются!
С этими словами Ким залез на тепловоз и направился к кабине.
— Теперь вы будете слушать меня!
Я обернулся. Пётр обхватил правой рукой шею машиниста и постепенно сдавливал её.
— Петя, нет!
— Замолчи, Саня! — рявкнул он мне. — Я по своей натуре добрый, но терпеть не могу, когда на нас плюют самодовольные идиоты!
— Отпусти, — прохрипел мужчина, — ты ничего не сможешь сделать. Я не настоящий человек, а… — Кашель прервал едва слышимый голос.
— Правда? А задыхаешься совсем как настоящий!
— Ладно, раскусили, — заговорил Худощавый, стоя на тепловозе. — Мы смертны только в течение рабочего часа. Таковы условия нашего контракта. Чего ты хочешь?
— А ты ещё не догадался, умник?
— Ха! Никто не просил гнаться за нами! Я специально ничего не предпринимал в пути. Ваши проблемы.
— Тогда твоему другу не поздоровится. — Пётр маниакально улыбнулся.
— Брось! Неужели ты причинишь ему вред?! — Женя шагнул к Широкоплечему. — Ты ещё и забыл, кто нас сюда привёл.
— Точно! — подхватил Вася.
— Я не думал о последствиях, ясно? Вернее будет сказано — не предполагал! НЕ ПРЕ-ДПО-ЛО-ГАЛ!
— Нельзя строить жизнь из одних предположений, — задумчиво проговрил железнодорожник, спускаясь с тепловоза и подойдя вплотную к нашему крупному другу. — Я помогу тебе отсюда выбраться, но в последний раз. Надеюсь, что дверь, через которую вы сюда проникли, последняя. Мы её закроем, как только гости вернутся в свой временной промежуток. Поехали.
— И ты думаешь, я сейчас же отпущу твоего напарника?
— Отпустишь, — спокойно ответил Ким, поправляя жилетку. — Отпустишь потому, что с каждой минутой рискуешь остаться здесь навсегда. Слово я привык держать, а ты?
Несколько секунд стояла тишина настолько напряжённая и пустая, что мои нервы едва не сдали.
— Ладно. — Пётр отпустил машиниста, и тот сразу закашлял, схватившись за шею.
Недолго думая, мы взобрались на тепловоз и двинулись в путь. Заскрежетав колёсами, машина неторопливо набирала ход, пока не устремилась к замершему городу, но с каждым пройденным метром дома и улицы с их нелепо застывшими прохожими не становились ближе.
— Что за чёрт? — выругался Пётр. Женя и Вася переглянулись.
Я схватился за голову. Увиденные временные осколки и на меня повлияли. В мыслях я то и дело прокручивал возможность остаться здесь на некоторое время, дабы посмотреть, узнать что-то новое для себя, познать неизведанное. Желание становилось невыносимым.
Ким улыбнулся краем губ. Догадался, негодяй! В следующую секунду помрачнел, сглотнул и взглянул на часы.
— Ребята, набираем ход, без шуток! У нас осталось пять минут!
— Ты с ума сошёл? — возопил Вася. — Какие пять минут? Только недавно было пятнадцать.
— Мы то и дело возвращаемся назад из-за вашего приятеля. — Он указал на меня.
Пётр сжал кулаки. Я вскинул руки и кивнул в знак примирения.
Город на этот раз приближался. Стали видны улицы, люди, дома, автомобили… Даже птицы застыли в полёте.
— Скорее! — подгонял Ким.
Машинист безмолвно управлял тепловозом и, судя по выражению лица, оставался спокойным.
— Где-то здесь. Да, сюда!
Мы спрыгнули на потрескавшуюся землю. На последней ступеньке я подвернул ногу и рухнул ничком. Друзья не заметили моего падения, а "мусорщики" уже завели тепловоз и, предполагаю, проявили крайнюю степень равнодушия. Пётр изо всех сил пытался найти возвратную точку и водил перед собой руками, как мим на выступлении в цирке.
— Кажется, нашёл. — Его рука исчезала. Сначала по локоть, потом до плеча.
— Саня, — крикнул Вася. — Ты собираешься нас догонять или решил отдохнуть?
Стряхивая с себя пыль, я поднялся и сделал несколько шагов, как обнаружил, что друзей нет. Исчезли. Подбежав к пресловутой "двери", судорожно пытался найти проход, став очередным цирковым работником. Внезапно раздался грохот, исходивший откуда-то из-под земли.
— Время вышло, — сказал Ким, высунувшись из кабины.
— Но выход ведь не закрыт?
— Не знаю. Мы уезжаем. Пока, странник.
— Постой!!!
Но тепловоз набирал скорость и удалялся. Не имелось ни сил, ни желания догонять, так как глазам открылось чудовищное зрелище: громадные трёхлапые искусственные существа возникли из недр замершего города. Металлическими клешнями они рушили строения, как карточные домики. Людей разметали в стороны, словно те сделаны из воска. Машинами явно кто-то управлял. Я так понял, что это такие же работники, как Ким или машинист, имени которого мы не узнали. Разгром продолжался без конца, рушилось всё попадавшееся им на пути. Устаревшее время, никому не нужное. Самое интересное наблюдалось за роботами-разрушителями — новые дома, новые люди и автомобили, но где-то далеко-далеко, словно мусорщики разгребали местность для чего-то нового.
Меня схватили за ворот рубашки и потянули. Обернувшись, увидел руку Василия, которая напоминала отрубленную и зависшую в воздухе конечность. Резко потянув на себя, Вася, похоже, приложил всю имевшуюся силу. Я провалился в небытие и в следующую же секунду глядел на взволнованных друзей.
Двое мужчин в цветастых шортах и с перекошенными от злости лицами по-прежнему находились в боевой стойке. Бетонная стена какое-то время колыхалась подобно светло-серой краске и застыла. Пётр коснулся её поверхности. Твёрдая, без каких-либо изменений.
— Получилось! Каким-то чудом получилось!!!
— Такое ощущение, что остальные не рады меня видеть, — заметил я.
— Угу, — усмехнулся Женя. — О чём ты говоришь?
— Пожалуй, я должен попросить у вас прощения. Право, не ожидал чего-то такого… — вздохнул Широкоплечий.
— Прощаем, — перебил Василий, — но в последний раз. Понял, террорист чёртов!? — Последняя фраза сказана с долей сарказма.
Он не ответил.
Любопытные грубияны плавно начали движение. Кулак, как в замедленной съёмке, описал дугу и упёрся в колено своего хозяина. Они встряхнули головами, непонимающе огляделись, будто пытаясь сообразить, как их обидчики сумели в короткий промежуток времени поменять своё местоположение.
— Если интересно, чем мы тут занимались, — обратился Пётр, — разглядывайте стену. Каждый сантиметр. Не пропустите, много интересного.
— Ты издеваешься над нами? — сказал один из них, прищурив глаза.
— Нет, делюсь секретом. Честно.
Пока они обдумывали слова Коренастого, мы двинулись к машине. Я помедлил, когда друзья зашли за угол кинотеатра. Выглянул, услышал короткий диалог.
— Когда они закроют этот проклятый проход?
— Остынь. Сегодня наша смена. Ким в это раз вёл себя слишком мягко, раз позволил им вернуться.
— Да, но это не Кима проблема. Если кто-нибудь донесёт о нашей работе...
— Кто, болван? Им не поверят. Никогда.
Я сглотнул. Не зря они любопытствовали. Но если часть из работников по уборке временного мусора живёт в реальном мире, то как они перемещаются на работу? Интересно.
— Ага! — Один из мужчин выглянул, издевательски заморгав. — Подслушиваешь, негодник?
— Задумался.
— Неужели?
— Представь себе.
— Киму передавать привет?
— Обязательно. — С этими словами я зашагал прочь.
В голове вертелись мысли, и вдруг вспомнилось кое-что. У невиданных по размерам роботов - грузовые клешни. Они захватывали мусор и наполняли им вагоны, предварительно расчищая местность и подготавливая кучи, но люди… Как обыкновенные люди нанимались на столь опасную работу? Кто управлял процессом расчистки и чем рассчитывались с наёмниками?
— Саня, далеко собрался?
Я замер. Проскочил автомобиль Петра и собирался переходить на противоположную сторону улицы. Широкоплечий облокотился на открытую дверцу и с интересом наблюдал за моими действиями.
— Садись, мыслитель. Пора ехать.
"Наша реальность искусственна..."
-На переднем тебе будет удобнее, — крикнул с заднего сиденья Вася.
"В межвременье мы смертны..."
-Наконец-то! — вздохнул Женя, устраиваясь поудобнее. — Домой на диванчик.
"Единственный проход в прошлое. Наёмные рабочие. Нереальный машинист."
Почему, кроме меня, никто не строит догадок? Почему я один заметил столько несовпадений и странностей? ПОЧЕМУ?
— Александр. — Пётр пристёгнул ремень, завёл машину и выехал на дорогу. — Ты выглядишь крайне бледным и задумчивым.
— Ребята, вы не заметили нестыковок в том, что произошло?
— Нет, а разве должны?
— Не знаю.
— Пожалуй, ты слишком склонен к анализу. Проще относись ко всему.
— Может, поэтому ты угрожал машинисту?
Автомобиль затормозил. По инерции нас кинуло вперёд. Я больно ударился лбом и выругался. И прежде, чем повернуться к водителю, увидел знакомую картину: люди, не так давно ожившие, вновь замерли. Блондинка, крутившая пальцем у виска перед нашим приключением, на этот раз сидела на скамейке и замерла в позе одинокой и скромной девушки, не дождавшейся ухажёра.
— Ущипните меня, — подал голос Женя. — Ничего не могу понять.
— А и не нужно, — ответил Василий. — Всё повторяется.
Дорога вела на холм, из-за которого возник тепловоз, вспарывающий асфальт, как пластилин. Под ним каким-то образом виднелись рельсы. Остановившись в нескольких метрах, затормозил. Ким высунул голову из кабины и заорал во всё горло:
— Проклятье! Мы должны тратить свободное время, останавливать время ради одного воришки?!
— Чёрт, — шепнул Пётр.
Все повернулись к нему. Широкоплечий вынул из кармана пылающий всеми цветами радуги шарик, уместившийся в его крупной ладони.
— Не верю своим глазам! — воскликнул Вася.
— Нельзя просто так вынести частицу прошлого, — сказал машинист, выглянувший из соседнего окна. — Оно должно быть похоронено навсегда. Опрометчивый поступок.
— Да забирайте свой мусор! — Взорвался Пётр и швырнул кусок в тепловоз. Я успел разглядеть мелькавшие картинки на нём, как будто прокручивали киноленту. Ударившись об металлический корпус тепловоза, осколок взорвался подобно гранате, наполненной разноцветными открытками с движущимися рисунками. Рассыпавшись по дороге, они являли собой сотни, тысячи фрагментов чьей-то перечёркнутой жизни. Забытой, устаревшей и обменянной своим хозяином на более лучшую.
— Идиот, — бросил Ким.
Неужели наша действительность настолько хрупка и неестественна, думалось мне, что её так легко можно остановить и прочистить? Устрашающее сравнение приходит на ум: ребёнок, играющий своим кукольным городком и расставляющий человеческие фигурки, как ему вздумается. Кто же управляет нами?
