Крупный выигрыш

То ли в среду, то ли в пятницу, торчал я осенним утром за пишмашинкой в надежде сбацать какой-нибудь бестселлерчик. Тускло накрапывал дождик за окном. В голову ничего путного не лезло. Я уж было собрался плюнуть на бестселлерчик, и взяться за супербоевичок, как вдруг полыхнуло ослепительно-пурпурно: пишмашинка — вдрызг. Разнеслась удрученно дымящимися серенькими обломками. Запахло клубничным вареньем. На месте машинки образовалось причудливое существо: полупрозрачный, словно сшитый из разноцветных лоскутков, забавный котенок.

— Ты кто? — брякнул я.

Существо озабоченно огляделось, зыркнуло небрежно на меня, спрыгнуло на пол, и со словами «Так-так» принялось шнырять по комнате, упорно что-то ища.

Хорошо быть писателем-фантастом. Когда встречаешься с невиданными существами, четко знаешь, каким соответствующим образом надобно поступать.

— Чего ты тут вынюхиваешь? — говорю я непрошенному шибздику.

Вместо ответа тот издает необычайный вопль и скрывается под холодильником. Через секунду вылазит назад, радостно сверкая своими заплатками, с каким-то конфетным фантиком в зубах. Но я уже наготове. Схватил шибздика за шкирку и потребовал:

— Сейчас же отдай бумажку.

— Какую бумажку? — невинными глазками захлопал тот. — Не знаю никакой бумажки. Вы чегой-то путаете. И вообще, за кого-то другого, наверно, меня принимаете. За какого-то Шибз Дика. А я с этим Диком ничего общего не имею. Меня, между прочим, Баламаус зовут. И я вам честно и откровенно заявляю, что по существующему в Галактике законодательству вы не имеете никакого права держать меня за воротник.

Прекрасно. Стало быть, ситуация значительно проясняется. Версии «Ходок по времени» и «Параллельные миры» автоматически отметаются, и это уже кое-что.

— А ты по какому такому праву вламываешься в мою личную территорию, нанося материальный ущерб?! И моральный тоже! — встряхнул я его.

— Подумаешь, — фыркнул Баламаус. Фантика, кстати сказать, у него в зубах уже не было. Авантюрюга, видно, еще тот.

— Ну ладно же, — повернув рефлектор настольной лампы вверх, я просмотрел Баламауса на свет.

— Пусти! — завопил, задрыгался тот. Но поздно: потайной кармашек найден. Затейливо выполненный брелок в виде миниатюрного звездолета обнаружен.

— Беру его себе, — объявил я. — Взамен бумажки... а также пишмашинки.

Баламаус захлюпал было, заугрюмился, но тотчас же злорадно сообщил, что я все равно не умею с изъятой вещицей обращаться.

— Ничего, пригодится на что-нибудь, — ответил я. — Сам соображай. Или бумажку возвращай, или... — я искренне поделился с ним насчет маячащих перед ним отнюдь не радужных перспектив, как то: малогабаритная клетка, бесконечная череда зрителей и полная уверенность в том, что Галактики ему больше не видать.

— Эх, ты! Необразуха. Провинция и тундра, — скривился презрительно Баламаус. — «Бумажка, бумажка...» У него под холодильником валяется лотерейный билет. Причем выигрышный. А он барахтится, клюгелей дожидается.

Гм, клюгели. Это что еще за фигня?

— Не фигня, а охотники за латентными доходами. Между прочим, старинное и тонкое искусство.

— Ну, допустим. Так, говоришь, лотерея «Галактическая»? — небрежно бросаю я.

— «Специальная».

Не очень-то понятно, но да пусть.

— И каков же выигрыш?

Слегка подумав, Баламаус пробурчал:

— Венедикт.

— В деньгах это сколько?

— Двести биллиардов.

— Чего?

— Кредитов, конечно. Ты что, фантастики не читаешь — не знаешь, какие в Галактике деньги в ходу?

— Представь себе, не читаю. Достаточно того, что я ее пишу. Короче, гони сюда билет.

— И не подумаю.

В диалоге возникла пауза, весьма смахивающая на пропасть. Надо было наводить мост.

— Так, может, поделимся как-нибудь? — дипломатично предложил я.

Баламаус пораскинул усами:

— Нет, не выйдет. Венедикт один, ты что, предлагаешь его разлептонить?

— А если деньгами?

— Ты что? С башки рухнул? Венедикт ни за какие деньги не достать.

— Ну и как нам быть?

— Да очень просто. Ты сажаешь меня, словно снюмрика какого, в крепкую стальную клетку и показываешь на разных ярмарках, гребя при этом бешеные дивиденды. Но это до поры до времени. Потому что я буду строить планы побега, один хитроумней другого, и в конце-концов удеру-таки, не забыв при этом и клюгель прихватить, и ту часть прибыли с моего показа, которую ты не успеешь в кабаке прокутить.

Ага! Брелок называется так же, как и «охотники за латентными доходами». Наверное, именно с его помощью эти самые охотники до своей добычи и добираются?..

— Все равно это тебе ничего не дает, — небрежно огорчил Баламаус.

Верно подмечено. Для меня — что клюгель, что венедикт — один хрен. Компьютер для ежика.

— Вот-вот! — поддакнул Баламаус. — Потому-то ты и не захочешь брать венедикт. Деньгами попросишь, денежками.

— А как бы тебе не так! Может, я как раз венедикт и возьму!

— Ну-ну, — усмехнулся Баламаус.

— Трудно, что ли, докопаться до способа применения? Тем более, к нему, наверно, инструкция по эксплуатации прилагаться должна.

— Инструкция-то, допустим, есть. Ну и что? Ты ведь не в состоянии со всей уверенностью сказать сейчас: нужен тебе венедикт, или нет.

Он прав. Этот момент я как-то упустил. Действительно. Может, мне этот венедикт и впрямь ни к чему. Эх, знать бы, что это такое...

— Так как брать-то будете? Деньгами? Или предметом? — сказал вдруг мой письменный стол. Впрочем, не стол, а один из лежащих на нем карандашей, который приподнялся, и стало понятно, что это и не карандаш вовсе, а малюсенький сухонький старичок.

— Предметом, — выпалил Баламаус.

— Деньгами, — выпалил я.

— Поскольку билет у вас, — Лотерейщик обратился ко мне, — то, надо полагать, деньгами.

— У меня?

Ах, вон оно что. Ну конечно, билет спрятан в клюгеле. Ну, Баламаус, ну, блефло!..

Протягиваю клюгель Лотерейщику. Тот вынимает оттуда билет, аккуратно прячет его в невесть откуда взявшийся черный саквояжик. Возвращает клюгель Баламаусу, а мне выдает двадцать твердо мерцающих квадратиков. После чего исчезает.

Баламаус в сердцах подергивает на себе шерстку, потом вдруг заявляет:

— Давай делить.

— Пополам?

— Пополам. Да ты не волнуйся, куш такой офигенный, что разницы между целым и половиной почти никакой. Потому что истратятся они одинаково.

Делим.

Получив свою долю, Баламаус машет мне лапкой и пропадает. Я остаюсь при ста биллиардах кредитов. Гм. Что же на них купить?

— Все что угодно, — вновь появился Лотерейщик. — Например, еще билетов.

— А-а-а... другое что-нибудь?

— Пожалуйста. Зюзюкируйтесь в любую Торговую Точку Галактики, и запросто приобретайте нужный вам товар.

Сдается мне, прав был Баламаус, говоря о несущественности величины выигранной суммы. Зюзюкироваться я не умею, а значит...

— Лотерейных мне билетов... На сто биллиардов...

Таким вот образом прошло мое осеннее утро то ли в среду, то ли в пятницу. В сарае и на чердаке все мешки с лотерейными билетами не поместились. Пришлось часть послать по почте самому себе. Должны дойти как раз к моменту розыгрыша, которого я жду с большим нетерпением, и с еще большей тягостью. Разумеется, я что-нибудь да выиграю, из такого-то количества билетов. А дальше-то что? Чем брать-то? Деньгами? А, может, предметом? Или все-таки деньгами?..