Космические мыши

Когда-нибудь это случится. И случится именно так: незаметно, постепенно и бесповоротно. А мы, впрочем, как и всегда, даже не заметим, что это уже произошло.

 

***

 

– Космические мыши – иначе назвать нельзя. Они небольшие и настолько разные! Забавный народец. Но не простой: как упрется в тебя взглядом! И не понимаешь: то ли сожжет сейчас, то ли просто изучает. И главное – они никогда не улыбаются. Шутят – да, а эмоций на мордочке ноль. Даже говорят как-то спокойно-спокойно. С ними опасно говорить – могут убаюкать своими рассказами на раз-два. Опасными их, конечно, не назовешь, но все же остерегайся: некоторые из них чрезвычайно умны, и если разговорить такую в присутствии свидетелей, то выставит дураком на раз-два!

– И что, они действительно ничего не боятся?

– Нет, ничего. Они странные. Обычно, если группу встречаешь, ну там – на Палиантисе, то у них каждый за свое чувство отвечает – они так обязанности распределяют. Мне вообще кажется иногда, что это они с нами забавляются – изучают, в тупики ставят смысловые. Поразительные существа. Правда иногда встречаются и полностью нелюдимые, или только те, которые на одну тему умеют общаться. В общем, необходимо искать. Иногда долго, но оно того стоит: если найдёшь себе подходящего, то считай скучно не будет никогда. Правда, если интеллектом покруче, чем ты окажется – уйдет, как пить дать уйдет и следующему хозяину будет рассказывать какой ты был тупой. 

– Чё, правда?

– Да, я пока себе подобрал – пять раз менял их. Четверо первых только про старых хозяев и балаболили: кто больше, кто меньше, но они привычные сравнивать и судить нас, поэтому только с пятого раза на такого попал, что у людей в руках не бывал. Он немного стервозный, издевается бывает, но так ничего – жить с ним можно. Он же и предложил мне собратьев своих сюда возить. Говорит: вы относитесь к нам как к игрушкам, но мы не обижаемся – многие становятся друзьями.

– А уход им какой нужен?

– Ты знаешь, они очень индивидуальны. Некоторые – совсем нетребовательны: так, немного поесть им, немного ваты для матрасика. Они даже сами набьют его, еще и нитку попросят, чтобы зашить. А есть такие привередливые: сироп пьют только фильтрованный, матрас набивать надо пухом, мысли каждый день подавай только свежие. 

– А у тебя какой?

– Да странный, я же говорил. Иногда возьмет свой матрасик и всю вату разбросает по комнате, и ржет потом себе тихонько так, дробно, ехидно, что ли. Подозрительно так ржет. После этого сиропчика попросит и сидит тихо-тихо. Правда отходит со временем, вату соберет, матрас набьет и спит на нем почти сутки. Но такие заскоки у него редко бывают – раз в 3-4 недели. А один знакомый рассказывал, что его зверек любил петь. И, говорит, довольно неплохо пел. Он его в цирк пристроил, мыш там попел недели две и пропал. Подозревает, что бродяги украли, и теперь где-то по переходам он поет в космопортах. А другой товарищ целую трагедию пережил: у него мышка сама себе рот заклеила скотчем – очень разговорчивая была. Это случилось, когда он ей высказал все, что думает о её болтовне. Хотел ей эту наклейку снять, а она ни в какую – на протест пошла зверюшка, одним словом. Царапалась, под мебель пряталась, за иголку хваталась – еле удержали! Не ела, не говорила, мысли не требовала! Он ее уже и уговаривал, и прощения просил... Но ничего не помогло – померла от голода, но наклейку так и не сняла – характерная попалась. Психоаналитик ему сказал, что животное умерло не от голода, а от тоски – не выдержало надругания над своей тонкой душевной организацией. Хотя такие случаи крайне редко происходят. Большинство из них, все-таки, нормальные. Так что уход больше эмоциональный нужен, тогда они помогают. А иначе – нахлебники в чистом виде или украшение для жилья. Понимаешь?

– Не знаю даже... Может мне еще рано такую заводить: если ей внимания не уделять, она же затоскует.

– Да. Это даже хуже для них, чем без сиропа сидеть неделю. Кстати, сироп нужно заказывать заранее: его долго готовят. На водичке они тоже неплохо себя чувствуют, но становятся бледными – краска с кожи как будто пропадает. Когда снова на сироп переводишь – окраска возвращается, но медленно. И могут пятнышки оставаться неокрашенные, а это уже навсегда.

– А-а-а, правда, что сироп можно и самому приготовить для них?

– Правда. Но я своему только заказываю. Я тоже пробовал, но мороки-и-и. Поэтому только и занимаюсь перевозкой. В сиропе никаких секретов нет: набор ингредиентов одинаковый для всех мышей, технология находится в открытом доступе. Но вот по количеству того что надо сыпать… 

Дело в том, что состав – чего и сколько сыпать, опять же, у каждого зверька свой. Там только постоянный набор грибов. А вот мёд с Комиуса, пыльцу витанийского черепашника и черный сыр с Коралла надо уметь подобрать по количеству. Фрукты разные можно добавлять, только чтобы сладкие были. Некоторым еще приходится сыпать и специи: какой состав им не подбирай, а запах еще требуется особый. Это может быть левианская корица, ваниль местная многим по вкусу, некоторым специально привозят присыпку из мускусного червя с их родного Палиантиса.

Большинству только с десятого раза могут подобрать: такие они переборчивые. Тот сироп, что им не нравится, они тоже едят: есть-то надо. Но в этот период, он научно называется «предегустативный синдром», зверьки очень раздраженные: матрасики кромсают, царапаются, верещат без причины, всякое может случиться. Поэтому, пока корм подберут, за ними нужен глаз да глаз!

Если сам хочешь готовить сироп – попробуй. Составляющие недорого стоят. Набор известен давно: 3 миллиграмма «синего дедушки», половинка «бурого гнильщика», ¾ брынзовой плесени, сердцевина мармеладника, в количестве полмиллиграмма, и еще нужен 1 миллиграмм перетертого в порошок «паскудника сахарного». Но с грибами  одна головная боль. Половину из этих грибов к нам на планету привозят только раз или два за весь оборот. Купить их трудно – спрос большой, животные уже есть у многих, а привозят каждый раз по-разному: одного – больше, другого – меньше. И необходимо записываться. Поэтому лучше готовый брать, у того кто давно занимается.

Но и это не самое сложное. Самое сложное – настаивать сироп на звездном свете. Когда все смешаешь, спрессуешь и отожмешь, потом через дистиллятор пропустишь и с перемолотым жмыхом разведешь до загустения, то необходимо выставить в стекле под свет на 210 часов. А наши погоды ты знаешь? Знаешь… Буря как зарядит на месяц: и потом ни света, ни сиропа, ни зверушки. И все равно придется покупать. Я, например, покупаю сиропчик у Кудрявки. Он хорошо работает: у него тут только магазин, а цеха – на полюсах, где бурь не бывает и звездный свет всегда в достаточном количестве. Понимаешь?

– Да, не думал, что так сложно с ними... Но и интересно же! Все вокруг, как будто, только на мышах и помешаны. Сегодня один знакомый взял, вчера – второй, третий завтра отправляется свою забирать. Вот я и подумал, может и мне надо?

– Может и надо, а может – и не надо... Сейчас это больше мода пошла, на зверьков-то. Я даже знаю одного человека, который выводит их искусственно. Видел их – красивые. Но – не то, что настоящие, с Палиантиса. Оригинальные намного интереснее. Они помогают, знаешь, как бы это правильно сказать, с особым сочувствием что ли. А эти новые местные породы – так себе, просто замена психоаналитика, которому положено смену отработать. Мой знакомый такого взял своей любовнице. Там дама – блондинка блондинкой, а ей большего от зверька и не надо: несет всякий бред ему с утра до ночи. А мышкин и не напрягается особо – просто сидит и слушает ее. Барышне достаточно иметь просто слушателя.

Говорят, что настоящая космическая мышь, но это только со временем, когда она свыкнется с тобой жить, не просто дарит видения или советует тебе, или сочувствует. Если с ней душой срастешься – она тогда откроет тебе много тайн. С настоящим другом и помощником ты можешь облететь все Обитаемые Миры. Но в нашем метрокомплексе таких случаев зафиксировано только два, и то достоверно не известно: летали владельцы мышей или не леталию… И оба мышевода больше на публике не появляются –затворникамистали…

– Вот и я о том же. И хочется, и опасаюсь – слухи про них разные ходят. Помнишь, как в начале их боялись брать? Да и ты говоришь – пятерых поменял. И все-таки привередливые они, хоть и говорят что неприхотливые.

– На самом деле, так и есть – неприхотливые. Просто у них на родине все необходимое данному виду имеется в достатке, а ты учитывай, что мы вырвали их из привычной среды, вот и вредничают. До нас они даже что такое полеты в простой атмосфере не знали. И про эти их свойства – помогать, видения создавать, только ведь совсем недавно выясняли, хотя живем с ними уже не один оборот. Кто знает, что мы в них следующее откроем? 

Я вон тоже пытался с затворниками встретиться! Пришли мы с Лешей Крапивиным к одному прямо под дом, а там – уже целая толпа стоит. Я спрашиваю: «Принимает?», мне и говорят: «Нет, никого не принимает, но к окну подходил. Смотрел на нас. Он вообще никогда никого не принимает». Я их спрашиваю: «Зачем, мол, тогда стоите здесь и ждете непонятно чего». На меня только посмотрели, как на недавновозвращенного из Зоны темных тяжелых звезд, и больше не стали разговаривать. Только один прошептал: «Мы сюда не говорить приходим, а учиться». Я спрашиваю «Чему?», а он мне в ответ «Молчать…». Представляешь?! Ну, мы с Лешей посмеялись и ушли. Правда, зацепило это меня.

Я туда еще два раза приходил, но так толком ничего и не понял. И Крапивина с собой брал – ему это всегда интересно было. Решил своего Мыша спросить, мол, зачем туда люди ходят? А он, что ты думаешь, поднял лапчонку, провел ей вдоль рта, как будто молнию застегнул, и замер! Постоял так немного, потом махнул на меня пятерней своей серо-зелёной, мол, ты все равно ничего не понимаешь, и больше в этот день я его не видел. И знаешь, я потом понял: просто однажды посмотрел на него, молча, и жестом предложил сесть. А сам думаю, мысленно ему скажу: давай посидим. Он тогда очень внимательно уперся в меня взглядом – серьезный такой, мордочка застыла, сосредоточенный. И слышу у себя в голове: «Сидим, только тихо и внимательно!» И голос не мой, не его, но строгий такой, громкий и жесткий. И мы так просидели минут 20-25. Потом голос в голове говорит: «Хватит на сегодня!»

Мы с ним после этого случая часто садились друг напротив друга, месяца два точно. Но сейчас уже так не делаем.В последний раз он мне сказал «Хватит молчать, начинай думать!». Сейчас вообще не разговариваем толком, да оно и не надо – переговорено уже много раз обо всем – он ведь со мной уже 4 оборот живет. А о чем думать, я так пока и не понял. Пытался с ним поговорить, а он только прибежит, скажет «Дай сиропчика!» и снова пропадет. Я говорю ему, ну нормально говорю, голосом: «А о чем думать, Мыш?». А он не отвечает, только глянет так серьезно, остро, аж колет взглядом, будто хочет сказать, что меня в детстве на комете забыли и только сейчас вот нашли, и молча уходит. Вот так и живем. 

– Странно конечно... Нет! Я все равно возьму себе такого. Ты помоги только : я себе настоящего хочу, с Палиантиса. 

– С Палиантиса? Придется ждать, да и дороже это будет. Слушай, а хочешь, я со своим поговорю, ну, про тебя? Он с чужими, да и про чужих, не любит особо общаться. Но я к нему подход знаю. Я его спрошу: рано тебе или нет? У меня с ним есть договоренность: я его два раза,за период оборота нашей планеты, могу спросить вообще о чем угодно.И он «заглянет» и даст ответ без всяких неясностей – откровенно скажет как есть. У тебя вопрос и простой, и серьезный – друга выбрать. Я за этот оборот еще ни о чем своего Мыша не спрашивал, за что требовал бы откровенный ответ.Так что можешь рассчитывать. Самое главное, – тут Спаржин остановился, и медленно, внимательно глядя на собеседника произнёс твердым уверенным тоном:
Самое главное, хочешьлитыэтогонаверняка?

– Да, конечно хочу! 

– Хорошо, тогда я спрошу его.

– Слушай, а можно на твоего посмотреть?

– Нет, я же говорю, он не любит чужих: когда кто-то приходит, то он прячется, обычно.

И тут Допыч услышал приятный спокойный бархатистый голос: «Так ты действительно хочешь знать это?» Допыч немного испугался – в голосе чувствовалась какая-то странная сила: влекущая и опасная одновременно. Его передернуло, он повертел головой по сторонам, и вдруг увидел зверька Спаржина – Мыш стоял под журнальным столиком и внимательно сверлил его взглядом. 

***

– Что же ты так, Допыч? – сокрушался Спаржин, – лучше бы ты молчал! 
– Да откуда же я знал, что нужно просто кивнуть?! Он же сам спросил меня! Я не мог даже подумать, что простое «Да» так его возмутит!
– Ай, Допыч-Допыч , – покачал головой Спаржин, – ладно попытаюсь еще раз вызвать его на разговор…

***

И все равно это была удача. «Спаржин спросит у Мыша! Спаржин спросит у Мыша!» – постоянно повторял про себя Допыч. Про него спросит – про Допыча! У него, у Допыча будет своя настоящая мышь с Палиантиса! Допыч разгадает все мышиные секреты и будет знать ответы на все вопросы! Только бы Мыш в настроении был! Как же меня угораздило говорить с ним, и Спаржин же предупреждал – лучше при нем молчать. Ну да ничего, раз Мыш сам ему – Допычу, показался, значит не все потеряно, значит, заинтересовал его Допыч. Это очень хорошо. Только ждать придется теперь: Спаржин сказал, что теперь надо ждать, пока Мыш сам про Допыча будет спрашивать. А спросит обязательно: он всего второй раз, за все время жизни у Спаржина, к чужому вышел. Первый раз к Крапивину, когда тот два оборота назад к Спаржину тоже за советом пришел и помощью, чтобы нормального себе зверька в компаньоны взять. А у Спаржина таких ходаков-просителей – через день по десять на день. Так что будет у Допыча классная мышь с Палиантиса! Теперь только одно осталось – ждать!

«Да, дороговато, конечно, но ничего: за три месяца выйду в ноль! – думал Допыч, – Но зато у меня будет настоящий мыш! Как же его назвать? Спаржин говорил, что можно придумать ему имя, но лучше, если он назовется сам… Да и пока спаржинский Мыш надумает, успею поднакопить…»

***

4300 часов спустя, исследовательская лаборатория на Астрониксе (4 варп-перехода от основного места событий). 

– Что Вы можете рассказать об этом? Да, мы знаем, что с вами на эту тему уже проведено 12 бесед. Но нас интересуют подробности немного иного плана. Расскажите все о своих ощущениях, мыслях, может впечатления какие-то остались? Поймите, сейчас не идет официальный допрос. Вы можете начать свой рассказ с любого места. Например, с того, когда Вы услышали музыку.

– Музыка? Да, была музыка... – сказал задумчиво Допыч, – И была она настолько спокойной и нежной, что все, не то что удивились, просто замерли! Мы все просто стояли, подняв головы вверх, и слушали, слушали, слушали. Только когда Спаржин начал отрываться от земли, первые пришедшие в себя начали кричать, чтобы он остановился и тормошить других членов группы – успели, больше никто не «улетучился».

Я не помню, кто бросился к нему первым, мы как будто все очнулись, и толпой кинулись к нему. Но он уже не реагировал – он взлетал! Руки не поднимал, как стоял с закинутой вверх головой – так и возносился, руки болтались. Я это четко запомнил. 

Все тело его было как кисель, что ли, только шея казалась напряженной, голова не шевелилась, мышцы на лице застыли. А ниже шеи все именно болталось, как на кукле тряпичной. И когда он поднялся выше полуметра, а он медленно поднимался, я точно помню, что отметил про себя, как он ровно шел: не крутился, не дергался, уверенно так взлетал. В этот момент Грац и схватил его за ногу, чуть выше колена.

Вот тогда я и увидел как Грац"обжегся": рука просто провалилась в тело, он одернул ее и начал орать. Я тоже потянулся к Спаржину, но в том месте, где его Грац цапнул – от этого места шло бешеное тепло – горячо очень было. Хотя раны я не видел.

Тогда уже Крапивин Леша сообразил, натянул рукавицы свои тактически, и тоже попытался схватить его за ногу, а он к этому моменту еще приподнялся. Он его за ботинок хватал – это точно помню – и снова рука "провалилась" в "тело", он вырвал ее и начал сдирать рукавицу, а когда снял – она уже практически истлела, но обжегся меньше – да вы же знаете, наверное, про эту историю с его рукой. 

– Да, конечно, мы с ним тоже говорили.

– Ну видя, что ничего не получается и оставили его взлетать. И он так и поднялся. Мы даже в бинокль его еще наблюдали – вы видели, наверное, в записи, а он постепенно-постепенно и ушел. Мы потеряли его после 8 км высоты – облаками закрыло. А так медленно шел, ровно и спокойно. 

– Да мы видели запись с бинокля. Скажите, а ветер, ну ветерок, был? Запах воздуха не помните? Может еще какие-то чувства, ощущения странные были?

– Ветер? Не помню, не было вроде сильного ветра. Нет, хотя был лёгонький ветерок – волосы его шевелились. Да был ветерок, а так больше ничего вспомнить не могу. Ясно было и тихо... А запахи? Не знаю, не обратил внимания. Если вы имеете в виду озон, или едкие запахи, то вроде ничего не было – обычный воздух. Вы поймите, это сложно было воспринимать в принципе: я до этого только в исторических файлах про подобное читал, чтобы люди взмывали вверх без реактивного ранца!.. Как бы правильно сказать?.. У меня вообще такое впечатление, сейчас, что мои чувства в тот момент были приглушены. Не из-за стресса, а просто как кто-то приглушил, ну, извне приглушил, понимаете?

– Пока не очень, но это интересно, Допыч! Расскажите об этом подробнее.

– Понимаете, давно, когда я только взял к себе жить своего зверька, Спаржин предупреждал меня об этом. Они – очень сильные, странные, непредсказуемые. И всегда говорил, что они никому не причиняют вреда. Я когда своего первый раз на руки брал, то испытывал одно умиление, ну как от простой домашней зверюшки. И, как Спаржин меня учил, спрашиваю его: «Будешь у меня жить?». Он в ответ мне кивает – да, мол, не против. «Имя тебе дать? Или сам назовешься?» – тоже спрашиваю его. И вот такое резкое приглушение всех чувств, как в тумане, что ли оказываешься,только все слышишь, видишь, запоминаешь, вот тогда оно у меня первый раз и возникло! И я, знаете, как сквозь сон, отдаленный голос слышу, почти детский, но такой уверенный, четкий: «Да, но позже». 

– А расскажите о нем подробнее, о Вашем питомце?

– Да нечего рассказывать. Загадки он ловко мне разные загадывал, по началу. А потом и молчали, и учились. Все было. Игры для мозга, в основном, на большее он никогда не соглашался, говорил мне, что рано еще.

– Мы знаем, что вы с ним летали на Астроникс.

– Да, было дело. Но не совсем с ним. Я брал в поездку тогда Мыша – это питомиц Спаржина. 

– Тогда просто расскажите об этой поездке. Происходило в ней что-то странное, например, были ли подобные ощущения или новые впечатления?

– Даже не знаю. Ничего сверхъестественного не происходило. Правда я его там чуть не потерял: он пропал, как только мы зашли в гостиницу. В номер принесли мои вещи, он в них зарылся и исчез! Я думал, что он сбежал от меня, но через сутки Мыш вернулся. Я с ним пытался поговорить, но разговора не вышло: зверек сказал мне «Время молчать» и все: до конца поездки мы больше не общались. Так, разве что сироп иногда просил. Он молчаливый у него по натуре.

– Вы туда по своей инициативе поехали? 

– Думаю, это как-то спонтанно получилось. Я тогда был уставший сильно, в эмоциональном плане. Вот и пожаловался своему – плохо дело с головой, отдохнуть вроде надо. Он говорит: «Надо». А потом, говорит, ты еще слаб психологически, поэтому используй стандартную схему отвлечения от действительности – езжай в путешествие! Я влез в сеть, и первое что попалось, то и выбрал – Астроникс, его везде рекламируют. Да, дороговато немного вышла поездочка, но вернулся я оттуда очень впечатленный: там действительно все другое… Скажите, а мне можно Вас спросить?

– Да, что в моей компетенции – я вам отвечу.

– Нас здесь долго будут держать?

– Не знаю… Вы нарушили три режимных акта планеты Астроникс. Вы же знали, что планету нельзя посещать второй раз, – он внимательно посмотрел на Допыча, и тот ему кивнул в знак согласия,– К тому же прибыли сюда неофициально. При вашем участии или присутствии – этот вопрос сейчас рассматривается администрацией Обитаемых Миров на высшем уровне – пропал человек. И последнее – остается неясной цель вашего визита. Есть еще вопросы и у Звездной Безопасности, как вы уже поняли. Так что в ваших интересах сотрудничать с нами. В свете последних событий, дело приобретает, как бы так помягче сказать, очень странный оборот. Но я не могу вам говорить всего, придет время, и, думаю, вам будет все намного понятнее: и почему так произошло, и почему вы теперь здесь. От вас, во всяком случае, уже ничего не зависит. 

***

Звездные пляжи Астроникса всегда пользовались популярностью: прозрачные небеса, пронизываемые яркими полосками желтого огня, огромные, гипертрофированные до мегаразмеров, мерцающие звезды, которые казались ярче, чем в самом Космосе, невероятной красоты миражи, возникающие в этой самой необычной из всех атмосфер. Ионизированные неоновые потоки, восходящие водяные линзы и искрящиеся всеми цветами мелкодисперсные водопады самых различных форм – чего только не было в этих небесах.

Кто-то прилетал сюда за знаниями, кто-то за романтикой, экстремалы– за ощущениями, реальные и мнимые душевнобольные – за исцелением, и просто скучающие от жизни туристы. Ну и, конечно же, всякого рода философы, художники и другие, творчески одаренные или уже творчески опустошенные личности. Самыми трудными посетителями, для местных властей, были различные колдуны и маги. Их было немного, но они всегда привлекали много внимания. 

То обстоятельство, что наука была не в состоянии объяснить все, что происходило в здешней атмосфере, этой "волшебничающей" публике давало возможность утверждать обо всем, что им было выгодно, пропагандировать "чудо" и показывать "на живом примере" непостижимость мира материального. Правда, магов и чародеев тут не запрещали: с каждым кудесником обычно прибывала свита и поклонники, что давало неплохой доход местным отелям, торговцам снами и всему остальному сектору, обслуживавшему праздных визитеров.

Кудесников хоть и не запрещали, но вводную суточную экскурсию, сразу после посадки и прощальную четырехчасовую лекцию, непосредственно после регистрации на рейс отбытия, власти проводили в обязательном порядке. Многие понимали, конечно, что все тайны этого мира скоро будут известны: ведь 15 или 17 из основных двухсот необъясненных явлений Астроникса уже научно объяснены. И, под впечатлением увиденного, с массой полезной и не очень информации в головах, все, без исключения, покидали планету – селиться в этом оазисе никому не разрешали. Даже персонал мог проработать не больше одного местного года. Второй раз планету посещать запрещалось навсегда.

Спаржин был тут, как и все остальные, всего один раз, давно еще. Попасть в этот мир второй раз он никак не надеялся. Когда Допыч рассказал ему о будущей поездке на Астроникс, тогда Спаржин и попросил его взять с собой в поездку Мыша.

***

– Как вы думаете, Советник, зачем Спаржин просил Допыча взять с собой Мыша на Астроник? Допыч не раз говорил, что Мыш – очень нелюдим, только со Спаржиным и общался?

– Я не могу точно знать, но догадываюсь. Вариантов всего два: или Мыш хотел «показать» Астроникс Спаржину, и поэтому согласился лететь с чужим человеком, либо… – он задумался, – либо-либо –либо… это Мышу нужно было на Астроникс, а не Спаржину. Спаржин там был, чего он там не видел? А Мыш? Что вообще надо маленькой зверушке на чужой планете, если они даже в простой атмосфере боятся летать? Вот это самое странное…

***

Изначально зверьков с Палиантиса вывозили бесконтрольно. Когда они начали массово дохнуть, поняли, что что-то не так. Ввиду того, что вид был уникальный и умел общаться, начали их изучать. После первых опытов поняли, что вид не только разговорчив, но и умен: зверьки предложили договориться! Единственное условия вывоза, которое они ставили – это было путешествие по доброй воле и сосуществование с теми людьми, которые им нравились. 

Каждому владельцу мыши полагалось зарегистрировать животное на свое имя, кормить его, отпускать, в случае несогласия проживать в том или ином доме. У космических мышей не было никаких технологий, науки и других признаков высокотехничной цивилизации. Поэтому их воспринимали как домашних говорящих животных. Да и первые мыши в людских домах были не особо разговорчивы. 

Люди научились их только немного классифицировать по внешним признакам: с тремя глазами, с двумя глазами, малоантенные, многоантенные, безантенные (антеннами называли отростки на голове, которых могло быть до 7 штук). Ну и главный признак – чувство, эмоция или манера, которые больше всего любила мышь и таким образом проявляла свой характер. Одни любили общаться просто так, другие – поумничать, третьи были нелюдимы или флегматичны и т.д.

Тела у животных были конуснообразные, сходившиеся ближе к голове, не больше человеческого локтя. Шея – короткая, сбитая, крепко враставшая в туловище. Сами головы были небольшие, до трети всего тела в диаметре и покрыты отдельным нараставшим на них мешком, который сзади иногда вытягивался в своеобразный «капюшон», почти до середины спины. Края этого кожного нароста обрамляли плоскую мордочку животного. При нежелании общаться лицо закрывалось, или вернее обволакивалось этим «капюшоном»: зверек мог спрятаться в него, как улитка в свою раковину. Лапки – маленькие, тонкие, но крепкие. На них располагались такие же миниатюрные пальчики с небольшими, еле заметными коготками.

Самое главное, что тянуло людей к этим малюткам – их внешний вид: ни одно животное и близко не походило на другое. В раскраске почти гладкого тела были и невероятные узоры, и переливы, и цветные пятна. Встречались и монотонные образцы, и пестрые, и выдержанные в одной гамме миллиона оттенков одного цвета. Ни одна мышь никогда и близко не напоминала другую! А за расцветку полностью отвечал «сироп» – специальная фруктово-грибная смесь, которой мыши питались. Можно было кормить и другими продуктами, но тогда животные теряли окраску, и как было сказано выше, восстанавливали ее при нормальном привычном им рационе, хотя могли и не вернуться к прежнему внешнему виду – «выгорали», как говорили коллекционеры и селикционеры.

Половых признаков не было, и люди весьма условно их делили на «девочек» и «мальчиков», больше ориентируясь на раскраску и миловидность того или иного экземпляра. Каким образом животные «почковались» – оставалось и остается секретом и в наше время. Но все знали, что если поселить вместе 5 или 6 животных, то новые среди них обязательно появятся. Если селили меньше или больше, то потомства никогда не было.

Схема размножения была проста: селили сначала 5 животных и ждали 500 часов. Вероятность появления новой мышки была 50/50. Если приплода не было, то подселяли еще одну особь. И через 350-500 часов в «семье» гарантированно появлялась новая мышь. Причем появлялись новички внезапно, как бы сами по себе, полностью сформированными и готовыми к жизни. Подглядеть «процесс производства» ни разу никому не удалось. Были предположения, что мыши, которых собирали в один коллектив, просто материализовали еще одно себе подобное существо каким-то загадочным образом. Единственное, что удалось заметить людям, что появлялась мышь, которая полностью отличалась от других и в манере поведения, и отвечала за самое невыраженное в коллективе чувство. 

После того как многие жители Обитаемых миров оценили красоту зверушек, некоторые начали отмечать одно замечательное свойство: мыши успокаивали людям нервы. Иногда разговорами, иногда молчанием. Давали советы. И если вначале на это никто особо не обращал внимания, то позже все утвердились во мнении, что мыши – полезные домашние животные. Мышь могла посоветовать найти новую работу или предупредить об опасности. Могла подсказать как действовать или наоборот – поехать отдохнуть. Конечно, такое происходило, только если питомец хорошо кушал и не был игрушкой для детей или других домашних животных. 

Так, оборот за оборотом, мыши приобрели статус советчиков, психоаналитиков и друзей. Следующим этапом общения с мышами стали видения: они умели их дарить. Никто не мог понять сначала, почему так происходит? Но когда эти события стали массовыми (в основном с ответственными заботливыми братьями старшими), на мышей посмотрели по новому, и им был гарантирован всплеск популярности: зверьков стали массово разводить и вывозить новых с Палиантиса.

***

– Вот видите, Советник, тут есть какая-то система. Спаржин возил Мыша на Астроникс, Крапивин возил Мыша на Астроникс, Допыч – тоже возил… Я думаю надо искать ответ на самом Астнониксе и у… …Мыша. Кстати, где он сейчас? 

– Как и раньше: живет в доме Спаржина, часто выходит в сад. Участливые соседи приносят ему сироп. Иногда с ним замечают других мышей: люди приносят своих питомцев и выпускают их во двор Спаржина. Мыш выходит, встречает визитера, и они или гуляют не спеша по саду, либо сидят на берегу искусственного озерца.

– О чем говорят, не расшифровывали?

– Иногда можно человеческие слова разобрать, а так, в основном, вздыхают, Мыш плачет, цокотят языками. Что за цоканье – расшифровать не можем. Но прослеживается, что они так общаются. То языками цокотят, то урчат довольно, слышится что-то типа «уррр-ма-уррр-ма-уррр-ма». По азбуке Морзе пытались расшифровать, да и другими методами, но ничего не выходит – странный язык.

– Понятно. Что с рукой Граца? Продолжает расти?

– Да. И очень странно растет: кисть трехпалая обозначилась. Теперь фаланги начали формироваться. Видно поверхностное зарождение чешуек. Они мягкие пока. У Крапивина легче, но тоже что-то вроде чешуи начало нарастать. Наблюдаем.

– Хорошо, наблюдайте…

***
Дом Спаржина, сад, лавка.

– Сколько мы еще будем ждать, Хранитель Мысли?

– Захват системы в самом разгаре. Ты же понимаешь, что мы не можем действовать открыто: у нас нет доступа к сиропу – они нам его дают очень мало, а Палиантис практически истощен! Ты, конечно, много собрал, но этого еще недостаточно!

– Хранитель Мысли, мы не успеваем создавать новых адептов! Ты же знаешь, что у нас нет столько времени! 

– Нам нужен полный доступ к сиропу. Ты Кудрявку почему не вразумил? Было тяжело ему видения показать? Пожалел толстяка? Вот теперь и думай: почему нам не хватает сиропа?!

– Да Кудрявке моему ничего кроме денег не надо – непробиваемый он! 

– Работай лучше, Хранитель Янтарной Капли. Твоя забота – сироп, моя – катализаторы с Астроникса. Мне осталось сделать всего один рейс, но я переборщил со Спаржиным – эти существа оказались очень ранимы. Теперь надо искать себе нового хозяина. Последние события вызвали ряд последствий: за мной сейчас очень внимательно наблюдают. И щелкайте языками тише и реже – скоро они научатся распознавать наш язык. 

– Хранитель Мысли, сколько еще ждать, многие уже отчаялись…

– Ждать, молчать, не думать, собирать наш сироп – чеканно защелкал языком Хранитель Мысли. – Одна поездка, всего одна поездка на Астроникс – и мы будем свободны! Все, иди! И да пребудет с тобой Звездный свет двенадцати систем Фозиса. 

– Да будет так, Верховный!

***

 

Через 4 оборота зверьки заполонили планеты ближайших 12 систем, и ... Правда, это уже совсем другая история…

07.10.2014

Похожие статьи:

Рассказы → Бунт черепашонков