Конбери ощущает себя все еще мотыльком. Его руки болят, а кожа покрыта волдырями и красными пятнами от ожогов. Он закрывает глаза и ждет. Ожидание. Телефонный звонок и, как зубная боль в сердце, приступы уныния.
– Алло...
– Конбери, это ты?
– Да,- он мрачно смотрит в зеркало. Его отражение, не мигая, отвечает ему взаимностью.
– Дон, ты меня слышишь?
– Мне кажется,- он замолкает, чтобы попытаться привести мысли в порядок,- мне кажется, я схожу с ума.
– Мне приехать?
– Нет, не стоит.
– Дон, ты пугаешь меня.
– Мне самому страшно... - краем глаза Конбери видит, как его отражение улыбается ему. Пот проступает медленно, пропитывая насквозь майку на спине, груди. Отражение машет руками, словно крыльями. Оно зовет его.
– Я сейчас же приеду,- угрожает Лив.
– Я бы на твоем месте не делал этого.
Конбери вешает трубку. Щелчок телефонной трубки. Тишина. Он закрывает глаза, пытаясь вспомнить. Пламя свечи. Закрывая глаза, он видит его снова и снова. Прокрутить вчерашний день назад. День рождения. Скачок эмоций и фейерверк чувств. Клуб и много спиртного, подарки. Лив и Томас, мистер Гудли, музыка. Очень громкая музыка, кокаин и текила. Стодолларовые купюры, скрученные в трубочку, и дорога, ведущая к забвению.
Дон Конбери преуспевающий управляющий. С некоторых пор деньги любят его больше, чем он их. Его жизнь, она становится пресной, а его лицо по утрам, все более кислым. Последний его клиент, почти стершийся из памяти. Дон не помнит его лица, только обрывки воспоминаний, как сгоревшая бумага, поднимаются к потолку. Мистер никто встречается ему на выходе из клуба. Конбери не помнит разговора, ему запоминается лишь улыбка своего клиента, некрасивые зубы и запах изо рта. Потом легкость, полет и счастье. Дон думает, что это наркотики. Нет. Он совершенно пришел в сознание, ощущая себя настолько маленьким в огромно мире. Он летит над огнями большого города, боясь не найти своего дома. Холодно. Ветер опрокидывает его вниз, прижимает к стеклянным окнам бетонных зданий, которые словно графики фондового рынка, то устремляются вверх, то стремятся вниз. Ломанная кривая. Взлеты и падения. Пламя свечи. Он должен добраться до дома. Конбери понимает, что не может превратиться в бабочку, это невозможно.
Окна закрыты. Ни одной щели, Дон тщетно пытается попасть к себе домой. На столе все еще горят свечи. Лив, слишком долго ждала его. Ее нет. Окна закрыты. Конбери, наконец, находит щель и, проникая внутрь, чуть не обрывает свои хрупкие крылышки. Тепло. Свет от пламени. Дон чувствует, как его разрывает желание прикоснуться к огню. Здравый смысл человека уступает разуму бабочки. Мотылек летит на свет, неминуемо к своей гибели. Пламя свечи разгорается все ярче. Счастье и боль одновременно танцуют в карусели огня. Порыв ветра. Боль. Крик, пробуждающий сознание. Конбери чувствует, что лежит на мягком ковре. Кожа обожжена, он смотрит по сторонам, понимая, что он человек. Скользящая тень по неподвижным жалюзи. Некто касается его руки. Дон не может пошевелиться. С ним наедине лишь ужас и боль.
– Когда мы высоко взлетаем, то падать очень болезненно, мистер Конбери. Сегодня вы порхали, как бабочка, а теперь лежите, испытывая недоумение, стыд, страх и боль. Так же и мой клиент, поверивший вам, чувствует себя... Скорее, он уже ничего не чувствует, оставив без гроша в кармане, свою семью. Подумайте, в какие игры вы играете? Ведь пламя свечи, как манит, так и убивает безвозвратно.
Утро. В дверях щелкает замок. Перепуганная Лив вбегает в комнату. На столе погасшие свечи, в комнате витает запах воска и чего-то жаренного. Сладковатый до тошноты привкус заставляет поморщиться. Она видит Конбери, лежащего на полу, его руки обожжены, а пальцы, стали почти черными. В глазах пустота и, выпавшее, точно с самого верхнего этажа небоскреба, отчаяние.
– Что случилось?
– Ничего,- он поворачивает к ней лицо со следами ожогов,- я хочу начать все с чистого листа
– Не понимаю...
– Мне слишком дорого дался последний полет. Моя жизнь была похожа на полет бабочки...
Нигде ни намека на это не было.
