И тут же день сменила ночь

И тут же день сменила ночь, и я вдруг понял, что лечу. К счастью, свободный полёт длился недолго — вскоре я ударился по касательной об огромный мягкий террикон, состоявший из памперсов, пакетов, какой-то шелухи и отработанной туалетной бумаги. Какой только идиот придумал выбрасывать туалетную бумагу отдельно в вёдрах — она же прекрасно растворяется в воде! Пара секунд, и я уже катился по склону из детских кресел, просто кресел из офиса, водительских кресел и скрипучих пластмассовых стульчаков. Потом пошли удары о хорошо мне знакомые гофрированные контейнеры с отработанным ядерным топливом — это заставило меня несколько напрячься и выругаться. К счастью, на моей скорости контакт с этими опасными предметами был недолгим, практически мимолётным. Остановился я только у самого подножия холма. Здесь меня окружали старые, видимо наспех утилизированные разломанные куклы. Кругом были разбросаны их оторванные руки, ноги, головы с белёсыми синтетическими волосами, пищалки, которые предательски произносили слово «мама» в ответ на каждое моё движение.

Я встал на одно колено и прислушался. Сомнений не было — в мою сторону бежали несколько бойцов. Навряд ли это была простая вооружённая охрана. Судя по слаженным синхронизированным движениям, скорее спецназ. Парни явно тренировались. Не хочу обижать охранников супермаркетов, якобы они не тренировались, просто эти явно тренировались больше, чем простые охранники. К тому моменту я уже развязал верёвки на ногах и попытался бежать. Впереди, всего в каких-то ста метрах виднелись спасительные кусты. И вот когда у меня уже появилась робкая надежда спрятаться и затаиться в этих кустах от греха подальше, над всем огромным пространством полигона площадью в несколько квадратных километров внезапно загорелось небо. Освещение периметра ударило в глаза холодным неприятным светом. Потом раздался щелчок, и из сияющего неба раздался сердитый женский голос:

— Нарушитель! Немедленно остановитесь! Вы находитесь на особо секретной охраняемой территории. Мы можем в любой момент открыть по вам огонь на поражение!

Потом я увидел тех самых натренированных бойцов. Это был какой-то бомбически крутой спецназ: все в чёрных костюмах, на головах продолговатые шлемы, делавшие их похожими на муравьёв. Из этих шлемов торчали то ли усики, то ли антенны, и они… шевелились!

— Да ну вас нахрен! — испуганно крикнул я и, собрав последние силы, отчаянно рванул в сторону кустов. Зря. Тут же в левую ягодицу ударил электрический разряд такой мощи, что следующие десять минут после этого я помню не очень хорошо. Да и потом голова буквально трещала, а ногу сильно сводило. Чёрные муравьи-спецназовцы притащили меня, видимо, на свою базу и прикрутили верёвками к высокому креслу.

И тогда передо мной возникла Она. Я сразу сообразил, что это была королева муравьёв. Высокая большегрудая женщина в военном кителе странного покроя. У неё были широкие скулы и такое простое, сердобольное лицо в веснушках. Лицо сельской жительницы. Первым делом она ударила меня справа кулаком в челюсть. Раздался хруст. По сравнению с ногой челюсть болела совсем не сильно, так что внешне мне даже удалось сохранить равнодушие.

— Будешь отпираться, здесь же тебя и кончим! — вместо приветствия произнесла женщина. Надо признаться, меня такая немотивированная агрессия несколько насторожила.

— Деньги в левом кармане штанов. Все триста рублей. Берите всё, я никому не расскажу! — попытался я несколько разбавить напряжённую ситуацию.

— Ха-ха-ха! — она ударила мне в челюсть, теперь уже с левой стороны. — Кто ты такой? Агент ОАГ? Диверсант иномирцев? Как прошёл на совершенно секретную территорию мимо всех датчиков и радаров? Не играй в молчанку, у меня есть полное право делать тут с тобой всё, что угодно, пока ты не расколешься!

«ОАГ? Иномирцы?» — кажется, я только что узнал два новых слова.

— По правде сказать, я не то и не это. Я упал сверху. Оттуда, откуда к вам упало всё то, что падает на вас сверху. Ну, вы понимаете, дорогуша? — я заметил, как женщина попыталась скрыть внезапно накатившее на неё волнение.

— Алевтина, — сказала она. — Зовите меня просто Алевтина, или госпожа ротмистр.

Я мельком отметил, что в воздухе пахнуло духом исторической реконструкции, однако совершенно серьёзно утвердительно покачал головой:

— Да, госпожа ротмистр. Так точно, Алевтина.

— Так вот, говоря по правде, до сего момента не было ни разу случая, чтобы сверху на нас упал живой человек. Всякое дерьмо падало, газеты падали, даже велосипеды падали, а человек – ни разу. Как это объяснить? А может быть, объясним это тем, что тебя каким-то макаром забросили сюда сектанты, эти чёртовы иномирцы, чтобы ты начал разыгрывать тут из себя пророка, мессию, пришедшего к нам из иного, более совершенного мира, из мира, где есть ответы на все наши вопросы? Я угадала?

— Не знаю насчёт большего совершенства, но дерьма в нашем мире достаточно, иначе его бы не скидывали к вам, — смиренно заметил я.

— Итак, — она облегчённо выдохнула, — вариант с Мессией отпадает, и нам остаётся вариант с агентом ОАГ. Вот это мы сейчас и выясним.

— Есть одна проблема. Я с радостью буду агентом ОАГ, только объясни мне сначала, что у вас означает эта звучная аббревиатура? Общество Адских Героев? Отделение Анального…

— Не валяй дурака! — тут же прервала меня женщина. — Ты прекрасно знаешь: Объединённые Американские Государства севера и юга! Те самые, откуда тебя и послали! — выкрикнула она, между тем с интересом на меня поглядывая.

— А, ну да, просто у нас это называется США – Соединённые Штаты Америки, что в принципе и не так сильно отличается.

— У нас — это где? — прищурившись, уточнила она.

— В России, в смысле, в Российской Федерации… — я проследил за её реакцией. — Постой, ты хочешь сказать, что у вас нет никакой РФ, а есть Русь Великая, Третий Рим или что-то в этом роде?

— РЕАИ, — медленно и язвительно произнесла она. — Не слышал такое: Российская Евразийско-Африканская Империя? — На это я ничего не ответил, но кажется, после этих слов у меня задёргался левый глаз.

— Надо признать, ты хорошо подготовлен и разбираешься в вопросе. Но дело в том, что я тоже немного в курсе и про США, и про РФ, и даже про их текущие проблемы в Таврической губернии, — она многозначительно приподняла левую бровь. — И иномирцы, которым достались отдельные материалы в виде клочков от газет, не совсем чистых, они тоже в курсе. И разведагентство ОАГ, которое на самом деле пасёт иномирцев и завербовало всех их лидеров – у них тоже есть эта информация. Так как же нам быть? Как понять, откуда у всей этой истории ноги растут?

— Да, действительно, как? — повторил я. Чувствовалось, что тупик этот чисто риторический и решение уже давно придумано сотрудниками спецслужб РЕАИ.

— Да очень просто! — Алевтина открыла дверки железного шкафа и вытащила оттуда нечто стальное, переливающееся, своими размерами и формой похожее на ручной кухонный комбайн. — Это новейший пыточный агрегат «Правдолюб-4М», одно из величайших изобретений наших учёных! — воскликнула она. — Под ним ещё никому на свете не удавалось говорить неправду и в то же время оставаться в живых! — возможно, мне показалось, но при виде этой машины спецназовцы как-то ссутулившись попятились назад, а один из них довольно громко сглотнул.

— Ребята, и правда, идите прогуляйтесь! — развернувшись, обратилась к ним госпожа ротмистр. — Вам лучше не видеть этого.

И мы остались с ней наедине. Точнее, нас было трое: я, Алевтина и Правдолюб.

Какое-то время она регулировала зажимы, прилаживала устройство к моей голове. Потом щёлкнул тумблер, и весь мир для меня вывернулся наизнанку. Точнее, он превратился в огненное кольцо невыносимой боли. Боли, от которой некуда скрыться. Сама реальность воспринималась мной сквозь это пульсирующее кольцо мучения, и все мои мысли уложились в одну единственную фразу:

— Можно, я прямо сейчас всё расскажу?!! — Алевтина тоже приладила себе на голову какое-то устройство с двумя экранчиками, видимо, контрольный приёмник, и милостиво согласилась:

— Пожалуй, можно. Рассказывай.

Не помню, лежал я или стоял к тому времени, корчился или был неподвижен, обделался или же был чист — это меня тогда нисколько не занимало. Я был целиком поглощён рассказом: как бы передать всё наиболее точно, с самыми важными деталями? Короче, я начал своё повествование…

***

В тот вечер я заскочил к своему соседу и по совместительству одногруппнику по МИФИ, Виталику Ухтомцеву — его квартира двумя этажами ниже моей. Целью моего визита было выпить пива и порубиться на компьютере в контрстрайк…

— Стоп! — Тут же прервала мою исповедь штабс-капитанша. — Что значит «порубиться на компьютере»? Это у вас какой-то культ или вандализм?

— Ну, я имел в виду поиграть в игру, — сказал я.

— На компьютере? — с недоумением уточнила она.

— Эээ. А что, у вас ещё не изобрели компьютеры? Вам непонятно, что это такое?

— Я прекрасно понимаю, — возразила Алевтина, — что речь идёт об электронных вычислителях. Они у нас есть в космической промышленности, в армии, в спецслужбах, но как на них играть?

— Ну такие мы извращенцы, — сморщился я от невыносимо возросшей боли. — Просто у нас этих компьютеров настолько завались, что мы на них делаем всё что угодно, даже играем.

— Так, дальше, — неуверенно подытожила она.

Но в ходе беседы я заметил, что Виталик был какой-то… убитый, и не желал ни играть, ни пить пиво. Потом, довольно нехотя, он посвятил меня в суть своей проблемы. По его словам, пару лет назад он уговорил руководство своего института влезть в один проект. Надо было изготовить сверхпроводящие магниты для первой рабочей модели термоядерного реактора. Кстати, а вам приходилось что-нибудь слышать про термоядерные реакторы?

— У нас ими заменили все ядерные примерно двадцать лет назад, — равнодушно ответила Алевтина.

Ну вот, а у нас всё ещё носятся с первыми тестовыми моделями, и когда они заработают – одному Господу Богу известно.

— Может быть, это потому, что вы на компьютерах играете, вместо того, чтобы делать научные вычисления? — съязвила дама-палач.

Может, и потому. Ну, в общем, я-то от науки всегда был довольно далёк — после института больше всё купи-продай, а Виталька — он погрузился в науку с головой, там у него всё серьёзно было: научная школа, труды в журналах, формулы там всякие. Ну вот и он тоже заработать решил, влез в тендер на пять миллионов долларов, да так был уверен в успехе, что даже квартиру свою заложил, чтобы купить оборудование для экспериментов. «Видишь, — говорил он, допивая уже вторую бутылку пива, — всё дело в этом долбаном суперпроводнике! В Галлиде ванадия, мать его, ради которого я наизнанку вывернулся! Да вот же, глянь». — Прямо у него в спальне, опираясь на шкаф, стояла гигантская катушка с торчащей из неё кучей трубок и проводов. — «Это элементарная ячейка установки генератора поля. Она должна удерживать плазму. Но плазме на неё плевать. Смотри!» — с этими словами он включил рубильник и, уже плохо слушающимися пальцами, зажёг спичку. Прямо напротив магнита образовался небольшой чёрный прямоугольник размером со спичечный коробок. Но пламя спички никак не реагировало, приближаясь к этому прямоугольнику. «А оно должно было отклоняться от зоны фокуса! В этом был весь замысел. Просто я ошибся при выборе материала, что-то нахомутал в расчётах. И теперь всё: прощай квартира. И с кафедры меня скорее всего выпрут, я потратил два их годовых бюджета, а такое не прощают!» — с этими словами он задул огонь и бросил обгоревшую спичку в чёрный прямоугольник поля. Спичка тут же бесследно исчезла в нём.

— «Так, — насторожился я, — а куда спичка делась?»

«Да какая разница? — жалобно простонал Виталик. — Распалась на атомы, исчезла, аннигилировала? Пять миллионов баксов платили за сверхмощный генератор поля, а не за аннигилятор, а результата нет, так что…»

— «Постой. А тебе не кажется это ненаучным? — возразил я, хотя, признаться, у меня самого были очень приблизительные понятия о критериях научности. Тем временем в чёрный квадратик уже бесследно нырнули: крышка от пивной бутылки, карандаш с резинкой и головоломка «змейка» в своём максимально разложенном состоянии. — Ведь нельзя же всё вот так мерить на деньги! — не унимался я. — Хотя… Слушай, а ты можешь сделать этот чёрный квадратик побольше — размером со стол?»

— «Да запросто, — ответил Виталик. — Просто для этого потребуется больше модулей».

— «А размером с кузов КамАЗа?»

— «Да хоть размером с кузов БелАЗа!»

Надо сказать, у меня в голове в тот момент уже почти созрел тот гениальный бизнес-план, благодаря которому я сейчас тут и нахожусь.

Для того, чтобы изготовить недостающие модули и запустить наш проект, мне пришлось продать мою сеть кофеен, которую я на тот момент только открыл, а некоторое оборудование мы с Виталиком вынесли из института тайком, через окно, под покровом ночи. Но уже через месяц я показывал многообещающую презентацию представителям атомщиков и военным.

А ещё через месяц несколько генералов, открыв рот, наблюдали, как из кузова самосвала несколько тонн отходов атомных станций и какие-то куски ржавых ракет бесследно исчезли в равнодушной бездне чёрного прямоугольника. Что находилось за этим прямоугольником – никто не знал, а главное — и не хотел знать, но, увидев, как последний топливный стержень бесследно исчез из нашей реальности, самый главный генерал как-то молодцевато перекрестился, улыбнулся во все тридцать два зуба и воскликнул: «Так вот, товарищи! Как говорится, с глаз долой, из сердца вон!»

Это был успех. А надо сказать, на утилизацию ядерных отходов всегда тратились миллиарды. Нам все эти миллиарды были ни к чему, хватало маленького кусочка. А потом я вышел на мэра Москвы — у него была головная боль: куда девать миллионы тонн бытовых отходов, непрерывно выплёвываемых городом? На это тоже выделялись миллиарды. Параллельно с этим шли акции протеста, и все местные власти старались избавиться от этих свалок на своей территории. В общем, я помог и мэру Москвы.

Дела у нас с Виталиком шли нормально. Никакую квартиру, конечно, ему продавать не пришлось. Вместо этого мы даже потихоньку обзаводились акциями голубых фишек и недвижимостью в Подмосковье. А? Что такое голубые фишки? – Неважно. Другими словами, мы становились пайщиками хороших, очень хороших компаний.

И всё было бы хорошо, если бы не заместитель мэра по городскому хозяйству. Нутряков его фамилия. Он был один из немногих, кого пришлось ввести в курс наших дел. Светиться мы не очень любили, но ведь и совсем ото всех такое дело не скроешь. И вот в один прекрасный день он подкатил со своими киллерами к нам на полигон, на помойку то есть. Виталик, как ему к пузу пистолет приставили, тут же согласился все документы переписать на кого надо. А я – ни в какую. Тогда Нутряков и говорит:

— Так может даже и лучше. Тем более, что ты всю свою работу сделал, всё что надо изобрёл и производство наладил, а теперь я тебя отправлю туда, где тебя точно никто искать не будет.

И он, недолго думая, сбросил меня прямо в работающий утилизатор. Именно так я и попал в ваш мир.

***

Выслушав этот рассказ, Алевтина щёлкнула тумблером пыточной машинки. Боль сразу же стихла. И тут я внезапно подумал: «Да как же хорошо!» Да, ещё никогда в жизни мне не было так хорошо! Кто бы мог предположить, что для того, чтобы стало хорошо, нужно просто какое-то время делать очень плохо, а потом перестать?

Женщина сняла с головы экраны и тут же принялась развязывать меня.

— Сейчас, потерпите немного. Я всё видела, показания подтверждаются. Таким образом, вы — первый в истории посетитель из иного мира, а по большому счёту, вы и изобретатель оборудования для перехода, — в её взгляде появилось что-то новое. Что-то, в чём я увидел отблеск почитания сверхчеловека, одного из богов, спустившихся на Землю.

— Что ты, детка, — попытался я остудить её пыл, — настоящий гений — это Ухтомцев, а я всегда был троечником, почти все лекции прогулял, да и не особо меня наука привлекала. Я больше всегда был по практической части.

Только теперь, пристальней присмотревшись к ней, я заметил, как была прекрасна эта женщина. Высокое монументальное изваяние римской богини! Её кожа слегка зарумянилась, отдельные пряди выбились из-под фуражки, а пухлые губы налились кровью. Ретроспективно вспоминая эту ситуацию, я отдаю себе отчёт в том, что на моё восприятие наложил определенный отпечаток сеанс пытки на «Правдолюбе», но в тот конкретный момент у меня сложилось субъективное ощущение, что если я прямо сейчас не возьму эту женщину, прямо на вот этом казённом столе, обитом зелёной клеёнкой, то некая сила изнутри меня попросту разорвёт на части. И женщина, кажется, понимала это и не сопротивлялась, а наоборот, как могла подыгрывала мне…

Где-то через час, измождённые, мы лежали вдвоём на полу и курили. Ощущение у меня было такое, словно всё моё естество, моё сознание отжали досуха, слили весь тот смрадный осадок, что накопился во мне за долгие годы, а потом как будто наполнили сияющей целебной родниковой водой жизни. Короче, полное переформатирование!

— Ну как, оценил, каково заниматься любовными утехами после этой машинки? — заговорщицким тоном спросила она.

— Да, недурно, — ответил я, стараясь не выдавать степени своей истинной заинтересованности, — надо бы при возможности повторить.

— Конечно, мы повторим с тобой это ещё не раз, дурачок. Только в следующий раз, чур, ты меня пытаешь, — она с томным видом стряхнула пепел с сигареты в стоящую на полу кадку с пальмой.

— В смысле? — не сразу понял я.

— В смысле, будем делать это друг с другом по очереди. Сейчас это было удовольствие в основном для тебя. Но ведь мне и для себя тоже чего-то хочется. Не будь эгоистом. А кстати, — она посмотрела на меня вызывающе, — ты бы смог сделать машину для переброски мусора из нашего мира сам, без этого твоего Ухтомцева? — это был тот самый вопрос на миллион долларов!

— Да как два пальца… — её брови недоумённо поплыли вверх, — в смысле, да, смог бы. Я и для первой машинки почти все катушки сам вот этими руками наматывал. Правда, тебе придётся свести меня со своими начальниками и представителями военпрома — понадобятся не совсем бытовые материалы и технологии. Сверхпроводимость, надеюсь, у вас уже изобрели?

— Да, в девичей гимназии нам какие-то опыты с ней показывали.

— Боже мой, в девичей гимназии…

Ну, и работа закипела. Днём я вёл нужные переговоры, искал детали и собирал из них генератор, прямо тут, на территории мусорного полигона. А ночью на территории этого же полигона мы с моей Афродитой неистово занимались любовью. И пусть это был не совсем обычный секс, но кого волнует, что делают друг с другом два взрослых человека с целью достижения удовольствия?

А что касается до понимания этого мира, в который я попал, и главное, того, как он соотносится с моим миром, признаюсь, эта проблема постоянно меня терзала. Замечая в разговоре рабочих фразы, типа: «незваный гость хуже татарина» или «разбили, как шведов под Полтавой», я с удовлетворением отмечал, что у наших миров есть одинаковые общие корни, хотя в текущий момент они и разошлись друг от друга довольно далеко.

Вскоре мне попалась в руки книга: «История Государства Российского» — двухтомник под авторством А.Г. Муравьёва-Апостола. Фамилия автора показалась мне странной и подозрительно знакомой. Первый том книги вызвал скорее недоумение: там было всё то же, чему нас учили в школе, с точностью до года: 1380-й год – Куликовская битва, смута, Романовы, 1812-й год — Бородинское сражение. Я уже с явной скукой листал второй том, пропуская целые главы, пока не наткнулся на заголовок: «12 августа 1941 года: смерть государя нашего императора Александра III и восхождение на престол его сына Николая II». Как так?! Пришлось вернуться к войне 1812 года. Там ещё всё было нормально. Далее следовало взятие Парижа, кавказская война, отмена крепостного права, турецкая война. Но чего-то во всей этой истории явно на хватало. Вскоре до меня дошло: декабристы! Не было всех этих Пестелей, Герценов… Муравьёвых-Апостолов — я снова с недоумением посмотрел на обложку.

Я размышлял о декабристах и обо всей этой неспокойной революционной братии, и внезапно меня пронзила догадка: «Пушкин!»

— Аля! — крикнул я жене, которая в это время возилась рядом на кухне. — А ты слышала что-нибудь про поэта Александра Сергеевича Пушкина?

— Нет, такого поэта у нас не проходят. Вообще был в девятнадцатом веке такой дипломат, его турки убили во время каких-то переговоров. Есть ещё фраза: «Пушкинская жертва» — он мог сбежать, но сознательно остался, надеясь выторговать для России более выгодные условия.

— А как же: «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет…»? — не унимался я.

— Без понятия, — равнодушно ответила она.

Таким образом я понял, что мир этот был до какого-то момента идентичен моему миру, а может даже они и были одним миром, до тех пор, пока в них не произошли две разные версии некоего события, что создало развилку. После этой развилки было уже два разных мира, развивавшихся независимо друг от друга. И событие это я датировал приблизительно 1820-м годом. Всё это вполне согласовывалось с теорией мультивселенной, в которой каждый исход случайного события порождает свой вариант реальности в бесконечной череде вселенных. Таким образом, понимаете, я явился, возможно, первым путешественником, который смог с помощью силовых полей перенестись из одной вселенной в её альтернативную версию!

***

Сидевший напротив меня гигантских размеров военный в полевой форме полковника выслушал мой рассказ с каким-то скептическим, даже кислым выражением лица.

— Ты понял, что нам тут только что задвинул этот сморчок? — насмешливо спросил он у стоявшего рядом младшего офицера.

— Никак нет, господин полковник. Как по мне, так он нам порожняк загоняет, про «версии» какие-то, голову нам задурить хочет, чтобы ответственности избежать, — подозрительно насупился тот.

Я попытался осмотреться. Это было трудно — я снова был связан по рукам и ногам, а из разбитого носа капала кровь. Справа от меня, мыча что-то непонятное, лежала связанная Алевтина. За окном было видно, как люди в зелёной форме военного спецназа расправляются с чёрными «муравьями», попытавшимися было нас защищать. У одного из муравьёв военные захотели снять бронированный шлем, но не вышло, в результате бойца положили на асфальт, держа за руки и за ноги, и теперь делали попытки расколоть шлем бетонным блоком. Застонав то ли от боли, то ли от безысходности происходящего, я отвернулся от окна.

— Вот и я так считаю: всё это порожняк, вздор и антинаучные спекуляции, — ещё громче заговорил полковник. — Но между тем, это и не важно! Новая мусорная воронка работает исправно, я только что в этом убедился. Так мы не только старые помои с территории уберём, но и новые опасные отходы сможем пристроить. А руководить этим объектом буду я! Кстати, — он наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза, — тебе Алевтина Исаевна не рассказывала обо мне? — после этих слов Аля снова что-то отчаянно замычала в свой кляп. — Ну ладно, расскажу о себе сам. Полковник Карташов Пётр Алексеевич. До две тысячи двадцатого года я руководил этим спецобъектом. А вот эта гадина, засланная сюда Тайной полицией, — он злобно пнул в живот Алю, — сначала работала письмоводителем при мне, потом, — он многозначительно прокашлялся, — доросла до заместителя. Потом она вместе с мерзавцами из своего ведомства организовала показательное дело со взяткой, в результате которого я отъехал на двадцать лет на каторгу на Дальний восток, а она успешно заняла моё место, — он снова размахнулся ногой, однако внезапно о чём-то задумался и на этот раз бить не стал.

— Но слава Господу Богу, который не бросает в беде верных своих, — назидательным тоном продолжил Карташов. — Случилось так, что на участке, где я обходил железнодорожные пути, потерпел крушение геликоптер с самим графом Орловым, с которого они на тигров изволили охотиться. А я, ваш покорный слуга, очень кстати спас его и оказал первую врачебную помощь, —сияющий полковник выдержал величественную паузу. — В результате граф заступился за несправедливо оклеветанного офицера и обратился с прошением к самому Императору Алексею Николаевичу, да продлятся его и без того долгие дни! Так что теперь указом Государя я восстановлен в прежнем звании и прибыл на объект с инспекцией, дабы решить его судьбу.

— Так ваш Царь — Алексей Николаевич? — удивился я. До меня вдруг дошло, что император Алексей, постоянно мелькавший в новостях — это и есть тот самый несчастный, безнадёжно больной отрок, которого в моей реальности, казалось, сама вселенная почему-то спешила досрочно исторгнуть из себя. — Так он дожил аж до двадцать второго года следующего века? Вот ведь какой оказался живучий, сучонок! — искренне поразился я, и сразу ожидаемо получил белой офицерской перчаткой в челюсть.

— Знаешь, Алюша, — теперь полковник ласковым голосом обратился к своей бывшей возлюбленной, корчившейся у него в ногах, — а ведь всё могло бы быть как раньше, и ты бы снова работала при мне. И я бы мог простить тебе всё: и твою подлость и твою алчность, и твою позорную тягу к власти и развлечениям — да, всё это вполне понятные человеческие слабости, с кем не бывает? Но чего я никогда тебе не прощу, так это того, что ты вот с этим рылом плебейским, — он, кажется, указал в мою сторону, — тоже любовь под Правдолюбом крутила! — после этих слов даже слёзы выступили у него на глазах. — Этим ты попросту растоптала всё то чистое, святое, что было между нами.

Алевтина снова попыталась что-то отчаянно промычать, то ли протестуя против сказанного, то ли оправдываясь, но её уже никто не хотел слушать.

— Ну всё, Егорыч, инспекция окончена, — произнёс полковник, уже поблёкшим усталым голосом. — осталось только засунуть этих двоих туда, где их никто не хватится и уж точно не найдёт в этом бренном мире… — после этих слов чья-то могучая рука схватила меня за шиворот и оторвала от земли. А у меня зародились нехорошие предчувствия относительно дальнейшей моей судьбы.

На улице нас подтащили к мусороприёмнику, и вскоре я уже мог созерцать абсолютно чёрный прямоугольник прямо под собой. До последнего момента в голове моей судорожно крутились варианты, что можно сделать или предложить военному, чтобы выпутаться из этой ситуации, но в реальности всё оказалось куда более буднично и коротко.

— Прощайте, ублюдки, — прозвучало нам вслед, и мы с Алевтиной полетели вниз. Внезапно солнце погасло. И тут же день сменила ночь.

Похожие статьи:

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба