Искитим ХХII

/Мечтают ли киборги об электроснегурочках?/

Резерв биопитания: ноль процентов. Ресурс основного блока питания — три процента. Ресурс резервного — сто. Память процессора занята на треть... Обновления, блоки адаптации, логика — используются по мере возникновения проблем. Физические нагрузки — минимум, аналитические — максимум. Боеготовность — одна десятая...
 
Память подсказывает слово «бред». Задача номер один: питание. Маршрут: железная дорога, автономно до центра, замена картриджа энергоблока... Противоречие: биопитание. Ресурс живой ткани до начала отмирания — час и двенадцать минут.
 
Изменение маршрута: от железной дороги автономно — в детскую кухню, заправка, упаковка резерва биопитания; баланс времени — сорок пять — пятьдесят минут. Автономно — в энергоцентр, замена картриджа; автономно — до железной дороги, возврат в дом. Баланс времени от заправки биопитания до возврата в исходную точку — один час и... Противоречие: неопределённость прохода поезда в нужном направлении; ресурс хранения биопитания — восемь тысяч и семьсот двенадцать часов, срок возврата неограничен; расчёт времени обратного маршрута — неактуален.
 
Ресурс времени до начала отмирания живой ткани — час и одиннадцать минут, пятьдесят девять с половиной секунд. Старт.
 
***
 
Поздняя осень. Он и она сидят в кафе, за столиком у окна, пьют горячий кофе и неспешно разговаривают. Он молод, высок, слегка худощав. Одет буднично, без изысков — демисезонный непродуваемый комбинезон цвета хаки, тёплая, чёрно-синяя рубашка в крупную серебристую клетку да высокие, крепкие ботинки. У него обычное, симпатичное лицо, у светлых глаз прячутся крохотные усталые морщинки — самые первые, неглубокие. Длинные светло-русые волосы, освобождённые от гнёта шапки, потешно топорщатся во все стороны.
 
Она молода и весьма симпатична. Милое лицо, густые, чёрные, прямые волосы небрежно откинуты назад и завязаны простым узлом; фигурка её легка и изящна. Она принарядилась — на ней модное платье, стильная, хоть и непрактичная, обувь. Светло-серое пальто её аккуратно надето на плечики и заботливо пристроено на стоящей в углу кафе вешалке, рядом небрежно накинута на рога куртка — хаки, сестра комбинезона.
 
Они сидят лицом друг к другу; по всему видно — они влюблены... Он допил кофе, отставил чашечку и вынул из кармана свой коммуникатор. Он слушает подругу и, улыбаясь, посматривает то ей в лицо, то на дисплей, по которому водит и пристукивает пальцем. Она ненадолго замолчала, отпила глоточек кофе и спросила вдруг, неожиданно сменив тему:
 
- Сева, ты где Новый год хочешь встречать?
 
Он вскинул брови, улыбнулся широко, чуть пожал плечами и недоумённо замотал головой:
 
- Не знаю, Снежок! Ещё полтора месяца...
 
- Ну и что? Планы-то есть? Где, с кем, как...
 
Он смял улыбку и посмотрел в окно в задумчивости. Потом скосил прищуренный взгляд. С хитрецой улыбнулся и погладил свой неброский, но надёжный аулин по шине, висящей меж микрофоном в углу рта и телефоном на мочке левого уха, в простой серебряной серьге.
 
- Послушай!
 
Снежана улыбнулась и потрогала свой изящный, ювелирной работы, аулинчик. Сивер прихлопнул пальцем по дисплею и девушка услышала хрипловатый, кукольно-механический голосок:
 
- Я така-ая ду-ура!
 
Она засмеялась и отключила звук.
 
- И всё же, Севочка, что про Новый год думаешь?
 
- Снежок, я хочу с тобой встретить. Но ты же знаешь...
 
- Да... я знаю. Да! Он снова на меня накричал! — Она нахмурилась. — И опять из-за нас...
 
Сивер стал серьёзным.
 
- Опять? Всё то же?
 
- Да. Сам вот послушай!
 
Девушка вынула из сумочки свой коммуникатор, кинула на стол и сердито потыкала в дисплей ноготком. В серьге аулина Севы послышалось «пум-м-м» входящего и раздался голос отца Снежаны:
 
- Ну что, что ты в нём нашла? Зачем тебе нужен этот... работяга? Почему моя дочь встречается не с инженером, не с программистом, не с врачом, наконец, а именно с... оператором строительного комбайна? — Последние слова, судя по интонации, были им просто выплюнуты. — Снежана, милая, я категорически — слышишь? — категорически против! Он тебе не пара, это ясно как божий день.
 
- Но папа! Тебе не кажется, что ты несправедлив к Сиверу? Ну пусть он не очень хорошо образован, пусть он просто оператор... И не комбайна, как ты сказал, а строительного робота...
 
- Не вижу разницы!
 
- ...а это очень сложная и ответственная работа! И ещё, Сева — программист, между прочим. Неплохой. Получше вашего Дениса Родькина, из-за которого у тебя то один, то другой участок зависает!
 
- Снежана! — Голос мужчины отвердел. — Выслушай отца и будь так добра, сделай правильные выводы: я не собираюсь отдавать тебя человеку, дата рождения которого указана «март такого-то года», в графе «отчество» — прочерк и нет никаких данных о родителях! Он никто и звать его никак! Тоже мне — Сервер Гончаров!
 
Сигнал прервался, аулин издал «пиу» отбоя.
 
- А вот это, — Сивер тихо откашлялся, — было реально несправедливо. Сервер...
 
- Севочка, не бери в голову. Отец погорячился... Я понимаю, он не знает тебя...
 
- Снежок, твой папа — мой начальник, вообще-то. Не прямой, но главный. Я на его заводе числюсь...
 
- Но он не знает тебя так, как я! Сева, он переживает...
 
- Конечно! Я бы тоже на его месте переживал — дочь встречается с оператором строительного робота, без отчества, дня рождения и с фамилией, доставшейся в детдоме.
 
Девушка положила пальцы на руку друга, слегка погладила и примирительно улыбнулась.
 
- Сивер Гончаров! Я тебя люблю. И требую немедленного ответа — любишь ли ты меня?
 
- Да, Снежочек, да, моя хорошая. Конечно я люблю тебя. И Новый год мы встретим вместе. Ещё не знаю где и как — но вместе! И... Я не сержусь на Ивана Викторовича. Он... Он действительно меня не знает. С его точки зрения — я всего лишь оператор, точно такой же, какие работают на сборке роботов. А там, скажу я, совсем не гении трудятся, я знаю. Сколько раз Гошку с главного конвейера подменял, так что — в курсе... О! Чувствуешь? Поезд!
 
Он и она разом повернулись к окну и, словно дети, затаив дыхание, стали смотреть. Снежана прижала ладошку к стеклу и слегка приоткрыла рот... Уже чувствовалась дрожь пола, окна, низкий гул надавил на уши... Здесь, перед поворотом линии на юг, поезда, ездящие по триста километров в час и быстрее, сбрасывали скорость до восьмидесяти, а то и семидесяти и шли накатом, по инерции. Можно было даже прочитать яркие надписи на белых, рыжих, серебристых боках контейнеров и вагонов.
 
Локомотив стремительно вырвался из-под моста, порвав густым, басовитым гудком тишину и загремел, заскрежетал колёсами по рельсам, входя всей своей десятитысячетонной тушей в плавный поворот.
 
- Ой! Сева, смотри! Вон... Кто это? Сиве-е-ер!!! — Девушка в испуге захлопала ладошкой по стеклу, словно стараясь привлечь внимание, остановить происходящее.
 
- О-о-ох... — Вырвалось у юноши.
 
Перрон стремительно пересекал высокий, нелепо одетый мужчина. Он перешагнул декоративную оградку, широкими шагами приблизился к перилам переходного моста, резко подпрыгнул, сильно оттолкнулся левой ногой от перил и... Врезался в проходящий состав. Послышался приглушённый окном удар и поезд унёс его тело прочь.
 
***
 
Он стоял посреди комнаты и, глядя в стену, аккуратно брал со стола баночки с детским пюре, открывал их и опрокидывал в рот. Проглотив, высовывал язык, облизывал баночку изнутри, закрывал и точным броском через плечо отправлял в мусорный контейнер, стоящий у стены за его спиной. И брал следующую. С виду это был высокий и очень крупный мужчина, однако всё в нём — отсутствие мимики, однообразные движения, некоторые внешние черты выдавали его. Он — робот. Киборг. Механизм, покрытый живой плотью. Весьма подробная, добротно выполненная, но, тем не менее — копия человека.
 
Прошло уже полгода с тех пор, как он был выпущен из дверей запасного выхода ремонтного цеха. Он сам решил, где будет жить и что будет делать. Его логика нашла оптимальное решение — тогда его сведения о жизни в мире были ещё сильно ограничены...
 
После войны его привезли на ремзавод для демонтажа, но главный инженер, осмотрев повреждения и проверив дату выпуска, решил восстановить его. Рабочие, смыв с робота сгнившую плоть, уложили его на стапель и заменили повреждённые узлы. Сняли оружие. В освободившиеся оружейные короба в бёдрах перенесли блоки питания: в правый — главный, а в левый — резервный. В освободившийся грудной отсек вмонтировали контрольный процессор от центра управления, который до того находился в бронированной командно-штабной танкетке.
 
После наращивания новой плоти и даже некоторых «излишеств» в виде саморастущих волос и ногтей, робота приспособили к работе на заводе. Он долго разбирал и сортировал обломки боевых машин, пока однажды не озадачил людей, отказавшись демонтировать роботов своей серии. Как ни бился инженер-программист над этой проблемой, все его усилия оказались тщетны — абсолютно исправный робот просто не хотел терзать тела своих боевых товарищей...
 
Ситуация разрешилась, когда непокорный киборг взял со стола чей-то коммуникатор и набрал текстовое сообщение: «Не заставляй меня. Я не буду». Потом сел и посмотрел в глаза инженеру-программисту. Тот отвёл взгляд... Потом принёс со склада самый большой рабочий комбинезон, грубые ботинки максимального размера и жилет-разгрузку с большим карманом на животе и кучей кармашков и отсеков поменьше. Потом вывел к запасным дверям и отпустил, напихав в жилет баночек с детским питанием.
 
И вот уже седьмой месяц киборг работал охранником на складе роботосборочного завода в этом небольшом городке, где до войны жило несколько десятков тысяч мирных людей. Он занял старый, ещё довоенный дом на самой окраине, на берегу реки и жил там, стараясь не попадаться никому на глаза. Нет, он и раньше много чего знал о людях. А огромный процессор в его груди добавил ещё немало информации. Весьма специфичной, надо сказать.
 
***
 
Сивер появлялся на заводе нечасто — по мере развития производства порой возникала необходимость то стену убрать, то новый участок отгородить, но что это за работа? Два — три дня и готово! Его строительный робот, подвергнутый несанкционированному апгрейду заводскими специалистами, позволял оператору легко справляться с поставленными задачами.
 
А свободное время Сивер посвящал любимому увлечению: ещё с детства он пристрастился чинить и модернизировать игрушки. В детдоме он постоянно добавлял в примитивные механизмы то микропроцессоры, то новые функциональные органы, постепенно, по наитию осваивая и совершенствуя навыки программирования. В подростковом возрасте, уже проходя ремесленное обучение, он апгрейдил компьютеры и коммуникаторы, доводя их возможности до максимума. Не всё и не всегда у него получалось, частенько парнишку наказывали за порчу оргтехники, но пытливый ум и беспокойная натура постоянно влекли его к сложной технике.
 
Окончив учёбу и получив направление на строительство коттеджей для руководства роботосборочного завода, Сивер, показавший себя хорошим оператором, стал работать на домолитейном комбайне. Он, в компании таких же молодых — чуть старше его! — ребят, наравне со всеми расчищал стройплощадку, делал траншеи под фундаменты, отливал стены и перекрытия... Посёлок рос на глазах.
 
Но стандартная работа старенького комбайна Сиверу не нравилась. Сначала он сменил программы. Потом заменил компьютер и некоторые рабочие органы. На дома, возводимые пареньком по обычному, вроде бы, проекту, обратили внимание будущие жители этих домов: с виду одинаковые, они на деле оказывались настолько необычными и красивыми, что сперва хозяйки, а потом и хозяева стали просить Сивера построить их дома так, как им хочется. И он никогда и никому не отказывал! Ему самому нравилось, что его улучшенный комбайн позволял разнообразить такое простое и скучное дело, как домолитейное строительство.
 
Именно тогда он и увидал впервые директора в ту пору ещё только начинавшего работу роботосборочного завода — Ивана Викторовича Резанова. А чуть позже — познакомился с его дочерью, при забавных весьма обстоятельствах... Построив семье Резановых абсолютно необычный, по им самим написанной программе, дом, Сивер Гончаров был отблагодарён Иваном Викторовичем: парня взяли на завод, доверили ему новенького строительного робота и разрешили жить в древнем, довоенном, но всё ещё относительно хорошо сохранившемся общежитии бывшего Чернореченского комбината.
 
***
 
Сивер сидел за столом в своей маленькой комнате и ковырялся внутри огромной, полутораметровой куклы. Этого уродца, умеющего с горем пополам ходить по дому, почти не сталкиваясь с мебелью и произносить жестяным голосом набор глупых фраз, ему отдала Снежана. «Сделай её человеком или похорони. Я уже устала с неё пыль стирать!» — шутливо напутствовала девушка свой дар.
 
Остов куклы был стеклопластиковым, каркас — углеволоконным, а «кожа» — из пористого, мягкого пластика. Примитивный механизм, разболтанный и изношенный, Сивер с горем пополам починил и теперь разводил сотни, тысячи тонких трубок, идущих от насоса ко всем суставам. Маленький, но достаточно мощный процессор он уже поместил в животе куклы; микрофоны в ушах, видеокамеры в глазах, динамик во рту тоже были установлены и ожидали подключения.
 
Заливая масло в насос, Сивер внезапно замер. Кровь! Он вспомнил, что не давало ему покоя всё последнее время. Когда мужчина на вокзале бросился под поезд, крови не было. Совсем. Ни капли! Юноша вытер руки бумажной салфеткой и вытащил из кармана свой коммуникатор... Через полчаса он уже знал: никакого самоубийства не было! Это робот. Просто какой-то ненормальный робот таким вот образом «сел» в поезд. И то был не просто «ненормальный» робот, это был настоящий боевой киборг. Один из немногих, оставшихся в мирной жизни... Их меньше десятка — стоят в музеях, напоминая людям о войне. А этот — кто бы мог подумать? — работает на его заводе охранником...
 
Выключив коммуникатор, Сивер стал торопливо одеваться. Его просто-таки потряхивало то нетерпения — настоящий боевой киборг, да ещё и с увеличенным лого-адаптивным процессором! Он, оказывается, уже полгода работал рядом с ним, Сивером, на одном заводе. Нужно немедленно, непременно прямо сейчас найти эту замечательную машину!
 
***
 
Юноша вышел из проходной в лёгком ступоре — робота на работе не было. Всё просто: он работал по ночам, а до ночной смены... Ну нет! Сивер не мог ждать! Он запахнул свою толстую, тёплую куртку, натянул капюшон и побежал по улице, ведущей к берегу Чёрной речки. Скорее, скорее... Надо успеть поговорить, пообщаться с этим замечательным существом, обладающим саморазвивающимся, самообучающимся, абсолютно уникальным электронным мозгом! Вот и берег. Где? Куда дальше? А! Вот! Тропа. Вперёд!
 
Сивер остановился у двери старинного дома. Перевёл дыхание, спросил у коммуникатора время. И постучался. Тишина. Сивер снова поднял руку и постучал по двери костяшками озябшей руки.
 
- Открой! Боец номер семьсот семь а цэ эр дробь сто десять. Открой немедленно!
 
Клацнул замок и дверь слегка приоткрылась. Сивер нетерпеливо распахнул её и вошёл внутрь, в сумрак неосвещённого дома.
 
- Э... Привет. Свет тут есть?..
 
Пол скрипнул под тяжкими шагами, включился неяркий светильник. Взору Сивера предстал уже знакомый по фотографиям робот. Ростом два метра двадцать сантиметров, весящий без малого триста килограммов механизм, покрытый слоем живых мышц и кожей... И одетый в простую форму охранника. Киборг бесстрастно смотрел на человека и молчал.
 
- Меня зовут Сивер. Я... Мне... Ты... Ты можешь говорить?
 
Робот отрицательно помотал головой. Потом сделал приглашающий жест в сторону старинного, пегого кресла. Сивер сел, вынул коммуникатор.
 
- Писать умеешь?
 
Киборг кивнул, потом подошёл и прикоснулся к аулину Сивера. «Пум-м-м».
 
- Чего ты хочешь? — Прозвучало в телефоне.
 
- Как тебя зовут?
 
- Боец номер семьсот семь а цэ эр дробь сто десять.
 
- А... Может, попроще как-нибудь? А то...
 
- Придумай сам.
 
- М-м-м... Робин? Годится?
 
- Пусть так. — Киборг сел на пол, чтобы человек мог смотреть ему в лицо. — Что ты хочешь, Сивер?
 
- Робин, я работаю... Нет. Я хочу... Нет. Помоги мне. Пожалуйста. — Юноша опустил голову, пальцы его сжали коммуникатор.
 
- Чем?
 
- Моя девушка, Снежана, я люблю её, но её родители... Они считают, что я ей не пара, так вот, я обещал Снежане, что я встречу Новый год... — Сивер посмотрел в лицо киборга. — Ты меня понимаешь вообще-то? Я... Про понятные вещи говорю?
 
- Семьдесят один процент. Продолжай.
 
- Хорошо. Робин, я вот что придумал, слушай...
 
***
 
Декабрьское утро. Городской парк. За то время, что город был брошен и пустовал, он превратился в непроходимую чащобу, но люди, вернувшиеся сюда семь лет назад, постепенно приводили парк в порядок: распилили и вывезли упавшие и высохшие деревья, вырезали буйные побеги кустарника, разбили клумбы... Отремонтировали старые и проложили новые прогулочные дорожки, вкопали скамейки и аттракционы для малышей. Сейчас всё было завалено глубоким снегом, лишь центральная аллея и несколько боковых дорожек были очищены, да площадка в центре, где планировали запустить новогодний фейерверк.
 
Сивер, одетый в толстую свою зимнюю куртку и обутый в лёгкие, но тёплые «надутые» сапоги, вёл под руку Снежану. Девушка была необыкновенно хороша в своей ярко-жёлтой толстой курточке и изумрудно-зелёном комбинезоне. Её маленькие, но тоже «надутые» красные сапожки с хрустом давили снежок, тихо падающий с небес им под ноги... Они не спеша брели по центральной аллее парка и разговаривали. То Сивер, то Снежана, не расслышав, оттягивали капюшон и подставляли ухо к лицу собеседника: он при этом галантно кланялся девушке, а та потешно вставала на цыпочки и наклоняла голову вбок... А снег громко хрустел под их сапогами.
 
- Снежок, солнышко, помнишь, ты хотела, чтобы мы встретили этот Новый год вместе?
 
- Конечно! Я и сейчас хочу этого больше всего на свете!
 
Сивер повернулся лицом к ней и, держа её за локотки, пошёл спиной вперёд. Он, улыбаясь и озорно сверкая глазами, посмотрел ей в лицо и продолжил:
 
- Лапка, хочешь мы встретим Новый год так, как это и положено — с ёлкой, мандаринами, свечами, гирляндами? С Дедом Морозом и Снегурочкой?
 
Снежана вопросительно заглянула в глаза любимого — она понимала, что тот что-то придумал и очень боялась обмануться, разочароваться... Она немножко помолчала и ответила просто:
 
- Да, Севочка. Я очень-очень хочу.
 
- Ты сможешь договориться дома...
 
- Нет, Сева, прости, — девушка чуть не заплакала, в глазах её заблестела влага, — милый, хороший... Я пробовала и так и этак... Папа слышать ничего не хочет! Он не желает видеть тебя в своём доме... Который ты нам построил... — Снежана всхлипнула и слезинка всё же выкатилась на розовую от морозца щёчку. — Он... Он и маму подговорил, а та и рада, как ни пойми кто... Они теперь оба против нас, Севочка!
 
- Снежок, не плачь. Я и не планировал идти к вам в гости. И тащить тебя в клуб тоже не собирался. Милая, ты просто договорись дома, чтобы тебя не потеряли... А всё остальное — это уж моя забота!
 
- А у нас правда будет ёлка?
 
- Да, родная.
 
Девушка робко улыбнулась и вытерла слезинку с лица.
 
- И Дед Мороз со Снегурочкой?
 
- Да, Снежок, да!
 
- Настоящие?
 
- Самые настоящие, любимая!
 
***
 
Тридцать первое декабря. Ночь. Робин в последний раз протестировал куклу, наряженную Снегурочкой, потом взял пульт и включил её. Кукла подняла лицо, глупо улыбнулась и присела в книксене. Потом выпрямилась и, широко раскрывая рот, что-то проговорила — громкоговоритель был выключен. Киборг нажал на паузу и, отложив пульт, принялся одеваться Дедом Морозом.
 
В комнате же, у стола, в древнем кресле, прикрытом тюлью, сидела Снежана. Она нервно крутила в руках бокал с шампанским и озиралась. Сивер стоял рядом и чистил мандарины, поглядывая на неё и мягко улыбаясь. Девушка смотрела на увитую гирляндами и увешанную игрушками ёлку в углу, на свежеокрашенные стены, покрытые узором из снежинок, на белоснежный потолок, усыпанный серебристыми и золотистыми звёздами. Тишину нарушал лишь треск дров в печи и громкое клацанье старинных, механических часов, отмахивающих маятником последние мгновения уходящего года.
 
Юноша зажёг свечи и погасил светильник. Взял бокал и встал на колени рядом с любимой. Они затаили дыхание... Громко треснула в печи деревяшка. Часы заворчали и раздался первый удар. Он и она смотрели на циферблат и считали. На десятом ударе они повернулись лицом к лицу.
 
- Одиннадцать, — сказала счастливая Снежана.
 
- Двенадцать! — Сивер придвинул бокал и хрустальный звон оповестил о приходе Нового года.
 
Они пригубили шампанского и поцеловались. Скрипнула межкомнатная дверь и вошёл Дед Мороз со Снегурочкой. Снежана испуганно оглянулась и оторопела: огромный, под потолок, Дед Мороз, в красной шубе с белой опушкой и окладистой, пушистой бородой слегка подтолкнул Снегурочку. Та сделала шаг вперёд, присела в книксене, широко улыбнулась ярко накрашенными губами, раскрыла рот и хрипло, кукольно-механически проорала:
 
- Я така-ая ду-ура!!!
 
Дед Мороз вздрогнул и посмотрел на Снегурочку сверху вниз. Потом посмотрел на Сивера и пожал плечами... Сивер закрыл лицо ладонью и застонал. Снежана перевела взгляд со Снегурочки на Деда Мороза, потом на юношу. Тот стоял на коленях, убитый горем. Бокал едва не выпал из пальчиков девушки, она тихо-тихо засмеялась и легонько толкнула Сивера. Тот отнял ладонь от лица. Лицо его заливали слёзы. Он глубоко вздохнул и разразился неудержимым хохотом...
 
Киборг нажал на пульте паузу и посмотрел на молодых людей. Его логоадаптивный процессор во всю свою мощь пытался оценить ситуацию, а губы под ватной бородой почему-то растягивала улыбка.
 
Супруги Резановы, Иван Викторович и Мария Романовна, стояли по колено в снегу и, склонясь, словно сиротки, смотрели сквозь окно старинного, довоенной постройки дома, одиноко стоящего на окраине города, на самом берегу речки Чёрной. Они смотрели на радостную, счастливую свою дочь и тихо, благоговейно плакали.
 
 
 
 

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Властитель Ночи [18+]