Книжные полки и смуглая листва. Общественные праздники и дебаты. Демаркационные линии и береговые тюлени. Смехотворные результаты и академические конференции. Примитивные слова и броские заголовки. Древняя интуиция и сакральные скотобойни. Математические игры и пустая пластиковая бутылка. Виражи на крутых холмах. Медузы, утопающие в песке. Оазисы и психоаналитические трактовки. Магазинные покупки и полировка чёрной обуви. Кустарные фейерверки и страусиные яйца. Культурные коды и костяные сейфы. Ментальные туманы и бури. Чемоданы путешественников и вынужденных информаторов. Зыбкие убеждения и ошибочная вера. Пунктуационные пароли, вводимые пухлыми пальцами.
Псориаз и голодная сперма. Оппозиции, не стоящие выеденной скорлупы. Паутина педофилии и цифры виртуального оргазма. Припасы и караваны. Практика веерных отключений электроэнергии. Удобрения и мочевая авиация. Грёзы и гирлянды. Секты и слизистые нарывы. Изящество линеек и новаторских приёмов. Томные намёки. Дешевизна гламурных типажей. Авторы вестернов и маргиналы, врывающиеся в бессознательный поток рутины. Неисправности гетерогенных метафор. Телескопический прицел. Расщелины и былины об офицерском уделе. Сизая бахрома тотального кретинизма. Манекены и русалки. Гротеск и крепостничество. Уверенность в демократической лыжне. Односторонняя проверка легитимности. Тревожные симптомы и студенческая грубость.
Я вспоминаю свои детские годы. Я очень любил лазать по заборам и внимательно читать и перечитывать всевозможные энциклопедии и энциклопедические словари. Помню, как моя бабушка рассуждала о приближении собственной смерти и совокупности денежных пособий. В тот момент я пребывал в состоянии полудрёмы. В возрасте двадцати одного года я опубликовал свой первый рассказ. Временами перечитываю его и осознаю, что там полно слабых и претенциозных мест.
Заброшенный в чужие земли, я молил судьбу быть благосклонной ко мне. Она слышала мои просьбы и одаривала меня радостью и мучениями. Всё, что окружало меня, было непостоянным да самой крайней степени, до последней возможной черты. Навязчивые воспоминания, прилипающие к сознанию… Куда, куда от них деться? Как их преодолеть? Я вёл с ними тихую войну, но они раз за разом побеждали. Я не раз проклинал застрявшие в памяти лица. Однажды, охваченный ураганом дикого гнева, в заброшенном доме я молотил кулаками зеркальное стекло, изрезав в итоге кисти рук. И всё же нельзя сказать, чтобы я был полностью кем-то или чем-то повержен. Но бытие моё время от времени бывало сильно отравлено ядом неизвестного точно происхождения.
Маскарады и регулярные сады. Мучные раковины и горькая вермишель. Беглые замечания и слезливые конспекты. Шерсть агрессивных горилл. Саспенс и снайперская точность. Прозаические тучи и мускатный оппортунизм. Вальяжные кресла и трансгрессивный опыт. Поэзия разомкнутых сказаний. Глиняные браслеты и волшебные заговоры. Каскадёры на съёмках документальных роликов. Клиповое мышление и укусы святых комаров. Плата за ночлег и разумные доводы. Гудки и идеологическое кипение пролетарской мощи. Деконструкция и ярмарочные зелья. Витальные реалии целеполагания.
Я стою на мокром асфальте. Стою, окружённый городской ночью. Проливной дождь только что закончился. Достаю из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Закуриваю. Мои ботинки, кажется, прилипли к поверхности тротуара. Вдалеке можно разглядеть сверкающие небоскрёбы городского центра. На первых этажах многих из них располагаются офисы крупных компаний, мелкие конторы, пабы и клубы по интересам. Докурив сигарету, бросаю её в ближайшую урну. Урна полна всяческого мусора. Впрочем, урне так и полагается. На автомобиле, способном разгоняться до огромных скоростей, добираюсь до дома. В своей квартире, поужинав и просмотрев сводки новостей, сажусь писать очередное эссе. Его нужно будет, закончив, передать редактору. Эссе называется «Размышления об иллюзорной любви».
Пульсация вен и духовые оркестры. Подсчёт числа классовых врагов, подлежащих истреблению. Штыки, смотрящие на светлые мечтания. Обрубленные миражи и тонкие капризы. Патриотизм и нравственная сомнительность. Протухшие архивы и достоверность прошлого. Вздохи и скрипки. Душевые кабинки и заморозки. Оскорбления и белые флаги. Приказы и гамаки. Радужные мосты и сетчатка глаза. Мины и поверхности глупости. Постоянно забываемый зонт. Скупые слёзы и спортивные травмы. Ржавые права и пищевые отходы. Гримасы огненных варанов. Раздробленные кости и неоновые тренинги. Пружины и медленное движение автомобилей. Оформление развода и укусы, приходящие на память. Сигналы снов. Строительные вертолёты, несущие к месту строительства всё новые детали. Золотистые надрезы. Частота слонового сердцебиения.
Изучение свойств эпилепсии. Умывальники для платной одежды. Политически мотивированный импичмент. Лучшее и простейшее средство достижения цели. Частные владения, похожие на тыквы, и куски мыла. Съедобные алмазы и мускатная тоска. Инновационные форматы и мутный цвет водного горизонта. Шалаши, окружённые лазутчиками. Шипение масла на сковороде и свободное развитие. Цитаты в чрезвычайно вязких загонах. Гонцы и тюбики с заказной гармонией. Кассовые аппараты и ферменты неоднозначных поступков. Механический кентавр и ущербный птенец. Выбор темы разговора. Ингаляторы и кукурузные поля. Соблазнительные ложки вкусной соли. Классические витрины и пузыристая алчность. Типографская гранка и бильярдный азарт.
С помощью новой бритвы удаляю щетину с лица. Несмотря на поздний час, решаю наведаться в редакцию одного из литературных журналов. Мило беседую с сотрудниками и сотрудницами, делясь замыслом комедийной пьесы. Нужно как можно быстрее вылечить дающую о себе знать зубную боль.
Компьютерные шифры и глаза усопших холмов. Верблюд, вбежавший в ушко иглы. Стильные плащи и смех сирот. Корки заплесневелого идеализма. Течение рек, подобных кострам. Патологии психического процесса. Магистральные эшафоты и распалённая апатия. Целебный дым, проглатываемый миниатюрными динозаврами. Большие истории о дверях и кольцевых поворотах. Рецептивный потенциал древних силлогизмов. Белые крылья неведомых островов. Чучело лося, гниющего около выхолощенного школьного пиджака. Плевки в колодец и плевки сквозь душу. Запреты, впивающиеся в структуру благонадёжных пластырей. Укус громадного ягнёнка. Слёзы перед упразднённой эпопеей частной жизни. Мистерии, демонстрируемые в назидательных тюрьмах. Колючая проволока и слепые кандалы. Скудное богатство немых ораторов.
Я очутился в жутком месте. Повсюду полумрак, слышны звуки, издаваемые разозлёнными гиенами. Меня обступили омерзительные антропоморфные демоны, чьи тела покрыты густой шерстью. В состоянии судорожной истерики стреляю во все стороны из пистолета. В полутьме превосходно различимы хаотичные вспышки выстрелов и алые брызги чужеродной крови.
Враги повержены. Я поднимаюсь по серой скале при помощи прочного троса. Внезапно меня одолевает сильная зубная боль.
Я в своей квартире. Снаружи, повинуясь принципу единовременной реакции, включается уличное освещение. Я принимаю ЛСД и сажусь писать многостраничный сатирический роман.
