Звездный пес

 

Звездный пес

 

Двенадцать лет назад я поспорил с судьбой. Зря, конечно, – судьба такая штука, с которой не спорят. Судьба может тебя порвать, как Бобик тряпку. С другой стороны, никто не скажет, что я играю по мелочи, ставки я поднял высоко.

Мне было четырнадцать лет, когда погибли родители. Попали под жесткое излучение и умерли в течение суток. Я тогда был в интернате, ну и сами можете представить себе, каково мне было. Забился я в самый глухой угол нашего парка, когда ко мне подошел воспитатель, Сергей Сергеевич Журавлев. Положил Журавлев мне руку на плечо и сказал:

– Знаешь, Стас, утешать я тебя не буду. Скажу лишь одно – человека можно обидеть только тогда, когда он сам себя считает обиженным.

Журавлев часто говорил загадками, поэтому я по привычке напряг мозги. При чем здесь обида?

– И победить человека можно только тогда, когда он считает себя побежденным, – выразительно закончил воспитатель. – Судьба человека на прочность меряет. Чего он стоит.

После этих слов он встал и ушел.

Умный мужик Журавлев. Знал, кого чем можно пронять. Я всегда считал себя человеком с характером, поэтому довольно скоро сжал кулаки и сказал: – Ладно, судьба. Значит, решила меня проверить? Проверяй, сколько угодно проверяй, а я не поддамся.

С тех пор судьба не уставала проверять меня на прочность. Била по-всякому: несильно и с размаху. А я лишь сжимал зубы и улыбался. Иногда искренно, иногда криво, но все равно улыбался. Если было совсем плохо, разговаривал с ней.

– Право же, ты теряешь со мной время, – говорил я. – Я – твердый орешек. Ты уж лучше меня сразу, одним махом в могилевскую губернию.

Судьба злилась, но убивать меня не хотела, ей хотелось выиграть. А я все не поддавался. Вот и сейчас не собираюсь…

Я работал пилотом в отряде Красные снегири – отряд испытателей. Кто видел наши выступления, тот знает, какие штуки мы вытворяли на своих одноместных юрких кораблях. Один такой трюк закончился для меня плачевно: кусок льда, сорвавшись со скалы, ударил корабль в скулу, и аппарат врезался в айсберг. Впрочем, для меня все было проще. Мне показалось, что кто-то огромный схватил корабль и с размаху кинул вниз. Удар, темнота и боль. Боль прошла, темнота осталась, и как говорят врачи, навсегда.

Сегодня пошел сорок четвертый день, я уже неплохо ориентируюсь в своей квартире. Два дня назад приходил парень из Всевидящей шапки, принес их изделие. Устройство действительно формой напоминало меховую шапку. Я надел его на голову, парень активировал датчики.

– Ну как? – спросил он через минуту.

Я видел, но это было своеобразным видением. Помещение – стены, пол, проемы – прибор показывал достаточно точно (плюс-минус три сантиметра, заверил парень). Но предметы были плоскими и в таких черно-серых тонах, что с этим прибором сама жизнь скоро покажется серой. А человек виделся мне расплывчатым пятном, без индивидуальных особенностей. Когда человек вытягивал руку, для меня пятно лишь немного меняло форму.

– Кое-что вижу, – сказал я.

Парень вздохнул.

– Что вы хотите, это не оптика, а скорее, радиоэлектроника. Мы обычно рекомендуем прибор тем, у кого затронуты умственные способности.

– Почему?

– Рядовой человек с помощью обычной палки сможет ориентироваться не хуже, чем при помощи прибора. Правда, палка «сообщает» данные на расстоянии один-два метра, а наш прибор на три, но это не принципиально. Главные недостатки – наше устройство несколько громоздко, да и жить в черно-сером цвете невесело.

Я был согласен, но позволил себе возразить:

– А что, в абсолютно черном цвете жить легче?

– Последние исследования показали, что воображение человека способно давать окружающему миру различные цвета, – сказал парень и (я услышал и живо представил) почесал макушку. – Вы только не думайте, что я вас отговариваю, это из опыта. Так что, берете?

Я понял, что парень переживает за прибор, за его несовершенство.

– Ничего, наука не стоит на месте, думаю, со временем вам удастся создать для нас цветные глаза, – сказал я. – А пока – вы правы – я лучше с палочкой. До свидания.

– До свидания, – несколько ошарашенно сказал парень. Очевидно, он не привык, что его утешают клиенты.

– Вот так-то, – сказал я судьбе и показал язык.

Несмотря на показную бодрость, мне было совсем не весело. Что и говорить, сильный удар нанесла мне спорщица. Для моей деятельной натуры испытание бездействием – наихудшая пытка. А в данной ситуации бездействие предстояло долгое.

Чтобы развеяться, я пошел гулять. Походил полчасика вокруг дома и вернулся. Далеко удаляться я еще не рисковал – боялся заблудиться, а просить о помощи не люблю. Поднимаясь по лестнице, я услышал тихое сопение и понял, что возле моей двери кто-то стоит. Наверное, Галя из службы помощи, подумал я и не угадал – это была Рая.

Рая чувствовала себя передо мной виноватой вот уже семь лет. Я был влюблен в нее класса с восьмого, и она отвечала мне взаимностью, пока не встретила Гену – строителя-высотника космических городов. Это был сильный удар, я тогда полгода заставлял себя насильно улыбаться, а потом успокоилось, притерпелось. Но для Раи, мне кажется, вся эта история прошла куда более болезненно, чем для меня. Всякий раз когда мы встречаемся, женщина дает понять, что помнит, как она передо мной виновата. Я пытался убедить Раю, что все это ее домыслы, но успеха не добился. Вот и сейчас, услышав, что у меня беда, Рая мигом примчалась.

– Стасик, Стасик, – запричитала она, едва мы вошли в квартиру. – Да что же это творится, да за что же тебе так все время…

– Вот что, – довольно грубо прервал я это излияние. – Ты зачем пришла?

– Помочь тебе, – ошарашенно ответила женщина. – Понимаешь, я чувствую, что виновата…

– Если ты думаешь, что я, страдая от неразделенной любви к тебе, направил корабль в скалу, то ты ошибаешься.

– Ннет, так я не думаю.

– Тогда ты ни в чем передо мной не виновата.

Рая замолчала. Так с ней и нужно. Рая – женщина добрая, ей жизненно необходимо о ком-то заботиться. Детей у них еще нет, а о Генке сильно не позаботишься. Этот добродушный двухметровый медведь болел всего раз в жизни, когда в школе сломал палец, любит рассказывать он. Поэтому, если я не хочу попасть в стационар на дому, следует пресекать Раины заботы на корню.

– Ты ел? Что ты ешь? – тревожно спросила Рая.

– Я прекрасно питаюсь. У меня прямая линия с рестораном Весна. А кроме того ко мне приставили японскую гейшу, так что от суши меня уже с души воротит.

Я услышал скрип – Рая опустилась на табуретку – и вздох.

– Хочешь пельмени? – устало спросила она.

Вот это другой разговор.

– Конечно, хочу.

– Сейчас приготовлю.

Рая встала, переоделась, и мы пошли на кухню.

– Как Гена? – спросил я.

– Отлично. Они сейчас монтируют детский развлекательный комплекс в виде древнего замка.

– Давно его видела?

– Нет, я же сейчас с ним устроилась. Ах, ты же не знаешь. Я сейчас воспитателем в саду на Марсе.

– Все чужих воспитываешь, а когда свои будут?

– Будут.

Кажется, отсутствие зрения обострило другие мои чувства. Во всяком случае, раньше я бы не обратил внимания на эту крохотную паузу перед ответом.

– Что, неужели скоро?

– Ага, – смущенно призналась Рая. – Через пять месяцев. Я за тем и приехала.

– На Марс уже не полетишь?

– Нет. Генка вон свой замок закончит и сам ко мне…

Беседу прервал звонок в дверь.

– Наверное, Галя, – сказал я и оказался прав.

Девушка вошла, но не торопилась разуться. Это что-то новое – я сделал вопросительное выражение лица.

– Мы сегодня в питомник идем, – заявила девушка, – забыли?

Что-что, а память у меня в порядке.

– Уверен, что разговора на эту тему не было.

– Значит, я забыла сказать, – смутилась девушка. – Но вы свободны? А то я на время договорилась.

– Свободен, – успокоил я ее и повернулся к кухне. – Рая, я ухожу.

– Я поняла.

– Ты подождешь?

– Не могу. Я все сделаю, а ты потом поешь, ладно?

– Договорились.

Мы с Галей довольно долго ехали на такси. Когда, наконец, приехали и вышли, я почувствовал свежий порыв ветра. Наверное, мы за городом, при всех современных очистителях воздух в городе не тот.

– Питомник расположен в двадцати километрах от города, – словно угадала мои мысли Галя. – Здесь воспитываются самые разные собаки, в том числе специально для… таких, как вы.

Стыдится называть меня слепым, подумал я. Или им инструкция запрещает. Послышался шорох гравия, к нам кто-то шел. Шаги легкие, скорее всего, женщина или подросток.

– Добрый день, – раздался приятный женский голос. – Меня зовут Надя, я – кинолог вашей секции.

– Галя, Стас, – вразнобой ответили мы.

– Пойдемте в помещение, – предложила Надя.

Мы вошли в прохладное помещение, сели за стол.

– Галя, вы пока заполните анкетные данные Стаса, а мы начнем выбирать друга, – сказала Надя.

Галя послушно застучала клавишами компьютера.

– Как давно вы потеряли зрение, Стас?

– Сорок четыре дня.

– Малова-то, но не критично.

– А какое значение имеет срок?

– Обычно мы предпочитаем, чтобы человек пообтерся, с чем-то смирился, а с чем-то наоборот, привык бороться. Поймите, мы ведь несем ответственность не только за вас, но и за животное. Собаки, как правило, преданны, очень преданны, а человек в силу слабости или еще по каким-то причинам может быть с ними жесток…

В таком аспекте я это дело не рассматривал. Собака, значит, со своей задачей справится, а я могу подкачать.

– …Но принимая во внимание вашу биографию, я думаю, вам можно попробовать уже сейчас, – продолжила Надя.

– Что именно примечательного в моей биографии?

– Профессия. Вы пилот, а это значит дисциплина, привычка к порядку.

– Да, пожалуй, вы правы.

– Какие породы вы предпочитаете?

– Овчарку, наверное.

– Хорошо.

Я услышал, как девушка откинулась на спинку стула, и думал, что сейчас она встанет, но Надя медлила.

– А вы не хотите попробовать звездного пса? – спросила она.

– Кого?

– Это неземное животное, оно всего год как появилось. Нам его дали таррианцы. Внешне ничем не напоминает собаку, но черты характера те же. Очень преданное, ласковое, понятливое. У него передние конечности с тремя пальцами, оно ими действует почти так же эффективно, как человек руками. Животных пока мало, и мы даем их только слепым.

– Почему нет? – неуверенно сказал я.

– Дело в том, что есть одно непростое условие, – вздохнула девушка. – Раз в месяц вам придется совершать космическое путешествие, хотя бы дней на пять, а в вашем положении это не совсем удобно.

– Зачем?

– Органы и мышцы животного привыкли к меньшей гравитации и время от времени им нужно вспомнить космос.

Раз в месяц совершать космическое путешествие, мда. Но кажется, кто-то говорил, что привык к активной жизни? Вот тебе и активная жизнь – будешь выгуливать звездного пса на космических просторах.

– Меня это не пугает.

– Прекрасно, – обрадовалась Надя и встала. – Одну минутку.

Я услышал, как отворилась дверь, и девушка вышла. В комнате царила тишина, я слышал лишь дыхание Гали.

– Галя, вы что-то слышали об этом животном? – спросил я.

– Нет, – почему-то шепотом ответила она.

Застучали каблучки Нади, удивленно ойкнула Галя. Послышалось негромкое ворчание, и я ощутил резкий запах псины. Странно, но я не слышал шлепанья лап по полу. А потом что-то шершавое ткнулось мне в лицо и принялось лизать. Не люблю я этих нежностей, поэтому постарался отодвинуть надоедливое животное. Оно было покрыто мягкой шерстью, и уши точь-в-точь как у собаки.

– Он такой большой, что достает мне до лица, – удивился я.

– Он не больше таксы, а двигается по воздуху, преодолевая гравитацию, – сказала Надя.

По воздуху, что здесь необычного! Впрочем, от таррианцев всего можно ожидать.

– Он вас прекрасно принял, это хорошо… Резко-отрицательных эмоций не возникло?

– Вроде нет. Правда, он так лижется…

– Полагаю, это нельзя назвать отвращением?

– Конечно, нет.

– Тогда осталось дать кое-какие инструкции и выбрать имя. Должна сказать, что со временем животное научится понимать речь, у них запас слов от пятисот до тысячи. Но пока животное не адаптировалось, желательно придумать что-то простое, в один слог. Жук, Рой…

– Рекс? – неуверенно сказал я.

– Да, подойдет. Животное всеядное. Выгуливать два раза в день и раз в месяц путешествие. Первую неделю советую потратить на знакомство с районом: магазины, тренажерный зал, аптеки, все это отложится в памяти пса. И уже завтра можете смело идти куда угодно, Рекс приведет вас туда, где он ночевал. Дня через два загляните к нам. Вот карточка, здесь вытеснен мой номер телефона. Звоните, не стесняйтесь. Вот вам поводок с радиобраслетом. Передатчик на шее Рекса, по нему можно легко разыскать животное, если оно потеряется. Ну вот, вроде все. Ах да, домой вы поедете один, без Гали.

– Почему?

– Если вы поедете вместе, Рекс может посчитать, что она ваша близкая знакомая, и когда Галя перестанет к вам ходить, начнет за вас переживать. Лучше всего, если с этого дня Галя совсем перестанет вас навещать.

– Любопытно, – сказал я и встал. – Спасибо большое. Рекс, пошли.

– Такси, Рекс, – сказала Надя. – На улицу и в такси.

Поводок в моей руке натянулся.

– Он еще не знает слово такси, но сейчас вы сядете, и он все поймет.

 

Рекс у меня уже неделю. Все-таки неплохо программа для таких, как я, работает. Рекс – это то, что мне нужно. Появились заботы, распорядок дня. Рано утром мы встаем, идем гулять. Потом завтракаем, и в поход по магазинам. Рекс знает все маршруты. Вот и сейчас я сказал: продукты, и пес тянет меня к большому маркету на Жуковского. Там он поднимется на второй этаж. Проверим, запомнил ли он вчерашний урок.

– Молоко, Рекс.

Поводок натянулся и потащил меня влево. Остановился. Так, проверим.

Я шарю по полке. Сыр, масло, молоко, прекрасно. Теперь нужно выбрать двухпроцентное… Видя, что я никак не выберу, нетерпеливый Рекс фыркнул, сам схватил пакет и бросил его в корзину.

– Вы что-то ищете? – услышал я рядом мужской голос.

– Да. Посмотрите, пожалуйста, какое я взял молоко.

– Сейчас. Кубанское нежирное.

– Будьте добры, выложите его и дайте мне двухпроцентное.

– Пожалуйста, – в руки мне опустился прохладный пакет.

Рекс обиженно фыркнул – ревнует.

– Рекс, запомни, вот это молоко я люблю, – сунул я ему пакет.

Пес внимательно обнюхал пакет и фыркнул.

– Молодец, больше не ошибайся. Теперь за хлебом.

Поводок натянулся, но я придержал пса, вспомнив о мужчине.

– Спасибо.

– Не за что. Что это за животное?

– Звездный пес.

– Поразительное существо. Каким образом оно летает?

– К сожалению, я и сам не знаю. До свидания.

– Счастливо.

Я ослабляю руку, и Рекс тянет меня в другой отдел, к хлебу. Каким образом оно летает? Я не только не знаю, как Рекс летает, я не знаю толком, как он выглядит. Надя сказала, что он размером с таксу, и я представляю себе таксу. Дома, правда, я ощупывал его. Узкая голова, толстое тело, четыре короткие лапы. Груша. Лохматая груша с лапами.

Рекс остановился. Хлебный.

 

Надя нами довольна. Мы приехали во второй раз, подробно рассказали о своих успехах.

– Я рада, что у вас все хорошо. Много слов он запомнил за неделю?

Я задумываюсь.

– Штук сорок.

– Отлично. Умственные способности животного прямо пропорциональны его возрасту и настроению. Рекс молод, но хорошо запоминает. Значит, вы с ним ладите.

– По-моему, да.

– Прохожие сильно надоедают?

– Взрослые не очень, а мальчишки во дворе прохода не дают. Стараемся гулять рано утром и поздно вечером.

– Хорошо. Когда планируете путешествие? И куда?

– Через две недели. Думаю слетать на Венеру.

– Почему через две? У вас в запасе больше трех недель.

– Не люблю тянуть, вдруг что-то сорвется. А так – запас времени.

– Вам виднее. На Венере у вас никаких… – девушка замялась, – негативных воспоминаний?

– Как раз там я потерпел аварию.

– Вы будете переживать, попав туда?

– Не больше, чем оказавшись снова на борту космического корабля.

– Тогда не страшно. Имейте в виду, звездный пес очень хорошо чувствует настроение хозяина, и старается оградить его от боли. Старайтесь поменьше его беспокоить.

– Постараюсь.

Голос у Нади хороший, приятный. Я все пытаюсь представить себе девушку, и мне это даже удается. Миловидная шатенка с зелеными глазами. Вот только кто скажет, насколько она соответствует созданному мной образу.

 

Я заказал билеты на грузовой челнок типа Стрекоза, на нем было четыре свободных места. Я отказался от пассажира, хотелось что-то подобное моему родному майскому жуку.

Когда мы вошли на борт, и я почувствовал родной запах переборки, в душе у меня что-то перевернулось. Рекс заворчал.

– Ну-ну, дружок, – потрепал я его по холке. – Это корабль – мой старый друг. Я давно на них не летал, соскучился.

Потом я подошел к переборке положил на нее руки и лег всем телом. Да, судьба, крепко ты меня приложила. Только сейчас в полной мере ощутил я, как тоскуют руки по штурвалу…

– Все в порядке? – услышал я строгий голос за спиной.

Я обернулся.

– Все в порядке, братишка. Летал я когда-то.

– На чем? – голос потеплел.

– На майских.

– Разведчик? – в голосе зазвучало уважение.

– Испытатель.

– Ну устраивайтесь. Вы одни летите, выбирайте любые места.

Через двадцать минут звуковой сигнал попросил пристегнуться. Я сел в кресло, привычно нашел застежки. Рекса пристегивать не нужно, это я знал. Рев двигателей… Возрастает. Сейчас пилот нажмет на кнопку, отстреливая опоры… Пошли.

Мы в космосе. Железные доспехи, сдавливающие тело, ослабляют хватку, становится все легче… невесомость. В тот же миг я услышал радостный вой, а потом стук в различных местах. Судя по всему, Рекс взбесился от радости и сейчас носится по помещению, отталкиваясь от переборок. Вот оно значит как. Для тебя невесомость – рай. Ладно, постараюсь доставлять тебе это удовольствие почаще.

В космопорту нас встретили. Лева, мой старый товарищ по Снегирям.

– Стас!

Мы обнялись.

– Надолго?

– Дней на пять. Похожу, посмотрю, что тут у вас.

– Кто это с тобой? Звездный пес?

– Ты их знаешь?

– Слышал, но вживую не видел. Как тебя звать, чудовище?

– Рекс.

– Здравствуй, Рекс.

Мы пошли в гостиницу.

– Жаль, что неудобно получилось, – вздохнул Лева. – Нас завтра на испытания мотылька посылают.

– Что-то новое?

– Да, только что прибыли. Говорят, машины очень легкие в управлении. Посмотрим. Просто мы хотели с тобой побыть…

– Ничего не неудобно, что я, ребенок. Наоборот хорошо, пойду в диспетчерскую, послушаю, чем вы живете.

На следующий день я сижу в диспетчерской, слушаю разговоры. Конечно, я бы многое дал, чтобы увидеть, что там вытворяют ребята на новых машинах, но и по разговорам понять кое-что можно.

– Седьмой, седьмой, ограничьте нижний потолок десятью метрами, машина новая!

– Шестой, входить в тоннель запрещаю!

– Двойка, двойка! Что ты делаешь, Жора?!.

Я улыбаюсь – я отлично понимаю, какие чувства испытывают ребята, как тяжело удержать их в узде. Рядом тоскливо ворчит Рекс.

– Ну-ну, – прижимаю к груди теплое тело. – Не волнуйся. Я просто радуюсь за ребят. Понимаешь, радуюсь…

 

Неделя пролетела как один день. И вот мы дома, в родной квартире. Рекс деловито облетает углы, словно проверяя, все ли на месте. Я набираю большое корыто воды и зову его купаться. Рекс большой чистюля и обожает воду. Правда, присутствовать при этом необязательно – всего забрызгает. Я запускаю его в ванную, а сам ухожу, слыша восторженный визг. Интересно, на море ему понравится?

Обычно я даю ему на купание пятнадцать минут, но сегодня можно удвоить это время – в гостинице мы не мылись, только спиртовое полотенце. Кстати, Рекс процедуру не любил и не пользовался.

На следующий день мы едем к Наде. Девушка обрадовалась.

– Рада вас видеть, я успела соскучиться. Ну как Рекс вел себя в полете?

– Никогда не видел, чтобы он так радовался.

– Да, космос для них очень много значит, и звездные прогулки раз в месяц не прихоть, а необходимость. А как слетали вы?

– Да неплохо. Встретился с ребятами, посмотрел, как они летают…

– Посмотрел, – тихо проговорила она, и я представляю, как на красивом лице появляется смесь удивления и горечи.

– Слушал, конечно. Рев двигателей, голоса диспетчеров. Но знаете, у меня чувство, словно сам за штурвалом посидел. Окунулся в атмосферу и проникся.

Готов поклясться, что я чем-то смутил девушку. Хотя это чувство на уровне подсознания. Но, кажется, я угадал, Надя сидит, молчит, словно обдумывает.

– Наверное, вы жили очень насыщенной жизнью, – наконец говорит она.

– Да. Поэтому я вам очень благодарен за Рекса. С ним я не чувствую себя потерянным.

– Не за что. Галя мне рассказала, что программа помощи слепым довольно развитая, мы лишь малая ее часть. Людям предлагают встречи с детьми, различную работу, так что где-то вы бы себя нашли. Но я рада, что вы выбрали именно нас.

– А вы довольны своей работой? – спрашиваю я.

– Да. Не скажу, что мечтала заниматься животными с детства, но сейчас мне нравится.

– А сколько вам лет?

– Двадцать два.

– Образование?

– Школа кинологов. Раньше меня не привлекало высшее образование, а сейчас немного упущено время.

В ее словах мне слышится скрытая горечь. Расспросить бы подробнее, но есть же какие-то рамки приличия.

– Ну мы пойдем, – говорю я. – Пошли, Рекс.

Еще неделю мы посещали питомник через день, а потом перестали. Совсем.

Я решил это сразу, в одночасье. Рекс, который привык к загородным прогулкам, в первый день недоуменно заворчал.

– Хочешь к ней? – спросил я его. – Нельзя, брат.

Рекс опять заворчал.

– Ты спрашиваешь, почему? Понимаешь, если я буду и дальше к ней ходить, мне потом будет больнее. Лучше рвать связи сразу, пока они не окрепли.

Пес фыркнул.

– Ты спрашиваешь, почему я полагаю, что у меня нет шансов? Ну это просто. Только в твоих глазах я все знаю, все умею, а в ее глазах я – калека. Зачем молодой и, я полагаю, миловидной девушке возиться с калекой? Так что немножко пострадаем, а потом все станет на свои места. Ты слышишь, судьба? Все встанет на свои места. Тебе опять не удалось переиграть меня.

Рекс заскулил.

– Не бойся, мне тяжело, но бывало и страшнее. У меня запас прочности… как у буйвола… Слушай, Рекс, будь другом, принеси из буфета бутылку с прозрачной жидкостью. Я редко ею пользуюсь, но сегодня нужно выпить рюмку.

Рекс спрыгнул с колен. Скрипнула дверца буфета, и тишина…

– Рекс, ты где?

Бульканье на кухне, звон стекла. Возвращается, тыкается носом в плечо. От него несет спиртом.

– Скотина ты, скотина, – ласково говорю я. – Зачем ты вылил водку? Ну кто тебе дал право решать за меня? Ты думаешь, я бы напился как свинья?.. А впрочем, может и напился бы. Больно уж тоскливо на душе. Да… Знаешь что? Мы сейчас пойдем в магазин развеяться. Только ты будь внимательным, а то вчера ты взял какие-то плакаты, а я их не просил. Зачем ты их взял? Или это календари? Ты хочешь знать, какой сегодня день недели?..

Мы идем в магазин, причем своевольный пес опять умудрился всунуть в корзину календари. Стелет он их под себя, что ли?

Дней через пять меня попустило. Разжались тиски, сжимавшие грудь, дышать стало свободнее. Я знал, что так будет, не впервой. Судьба, наверное, сплюнула со злости и принялась готовить очередную пакость. Что ж, я готов.

Стемнело. Мы вернулись с вечерней прогулки и готовились ужинать блинчиками с мясом, которые я купил готовыми. Рекс уважал блинчики, слопал две штуки и теперь лежал на диване в сытой позе, на боку, поглядывая на меня вполглаза через дверной проем. Насчет вполглаза я, конечно, фантазирую, но это уже входит в привычку. Отсутствие зрения компенсируется избыточным воображением. Рекс наблюдал, как я забросил посуду в посудомойку и протираю стол. Сейчас закончу и мы будем вместе слушать новости. Неожиданно раздался звонок в дверь. Рекс сел, навострив уши.

– Кто бы это? – удивился я.

Я открыл дверь, и в нос мне ударил ее запах.

– Добрый вечер, можно?

Признаюсь, мне потребовалось изрядное усилие и некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Входите, Надя.

– Спасибо. Вы к нам не заходите, я забеспокоилась. Что-то случилось?

– Мы собирались, мы вот завтра собирались. А не приходили – закрутились, правда, Рекс?

Пес что-то фыркнул, должно быть выражая свое презрение к столь беспардонной лжи.

– Вот видите, он подтверждает.

– Значит, я зря волновалась, – Надя скинула туфли.

– Конечно, зря. В любом случае могли не утруждать себя поездкой, хватило бы и звонка. Да что это я, проходите в комнату, я сейчас поставлю чайник. А хотите, есть блинчики с мясом?

– Даже не знаю. Наверное, нет.

Девушка прошла в комнату и остановилась у порога. Что-то ее поразило. Неужели я допустил какой-то беспорядок? Или у Рекса режутся зубы, и он порвал диван? Глупости, зубы у него давно выросли. Что же она увидела?

– Вы могли бы дать мне понять, – тихо сказала девушка.

– Понять что? – спросил я, чувствуя, что сейчас предстоят какие-то неприятные объяснения.

– Что я… вам нравлюсь, – с усилием произнесла она.

С чего вы взяли?! – чуть не возмутился я, но вместо этого вздохнул и сказал:

– Зачем?

– А зачем парни признаются девушкам в любви?

– У парней есть перспектива на дальнейшее развитие отношений, – скривился я. – А у меня…

– А у вас?..

– А у себя я такой перспективы не вижу! – зло сказал я. – И давайте оставим эту тему. Садитесь на диван, я принесу вам чай и блинчики.

Когда я привез поднос, она сидела на диване и гладила Рекса.

– Чай зеленый, черный?

– Черный.

Я налил чай и сел рядом. Надя взяла блинчик, попробовала.

– Вкусный.

– Мы тоже очень их любим.

– Честно говоря, я не обедала и не ужинала, так что жутко голодная.

– Так давайте я еще дам, двумя не наешься.

– Потом, – беспечно сказала девушка и без перехода продолжила, – вы как-то интересовались, почему у меня только среднее образование. Отвечу – я рано начала работать. В шестнадцать лет я выиграла конкурс красоты в Европе. Это послужило трамплином, я снялась в нескольких картинах. А кроме того показы мод, реклама… Вы редко бывали дома, поэтому, наверное, не следили за всем этим? Надежда Ромина, слышали?

– Пожалуй, нет, – честно признался я, не понимая, к чему она ведет.

– Неважно. Наверное, я бы и дальше могла продолжать эту карьеру, но как-то утром я просматривала почту… Поклонники засыпали признаниями в любви, знаете, как это бывает. «Ваш светлый образ!..» «О такой женщине я грезил ночами…» Откуда он знает, может, я ведьма со смазливой мордашкой. Так вот, читая одно письмо, я подумала – смогу ли я когда-то рассчитывать на искреннее чувство. На человека, который полюбил бы меня, а не мою внешность. И поняла, что не смогу. Люди же искренне считают, что им нравлюсь я. А на самом деле все дело во внешности.

– Понимаю, – кивнул я.

– И я ушла, – продолжала Надя. – Плюнула на карьеру, стала кинологом. Вот только красота моя никуда не делась. И я опять мучаюсь – это мне признаются в любви, или моей мордашке?

– Такое впечатление, что вы ненавидите свою внешность, – усмехнулся я.

– Отчасти, – серьезно сказала девушка. – Я бы точно ее возненавидела, если бы и дальше мучилась неизвестностью. Но появились вы. С вами я могу быть уверена, что дело не во внешности… Вы мне сразу понравились. Нечасто встретишь человека, который в подобной ситуации так «держит удар». Потом вы стали часто бывать. А потом… перестали. И вот тут я поняла, как сильно вы… мне нравитесь…

В голове у меня был полный сумбур.

– Надя, – сказал я, – мне кажется, что вы не представляете себе всех трудностей. Несмотря на ваш лестный отзыв, я все-таки калека. Стоит ли?..

– Стоит! – решительно сказала она. – И не нужно решать за меня, я взрослый человек. Я боялась одного, что я для тебя просто приятный собеседник. Но теперь…

 Я хотел продолжить спор, но в этот момент ее рука мягко легла мне на щеку.

– Ну не надо, – попросила Надя. – Неужели ты не понимаешь, что я тебя люблю? И никуда я сегодня от тебя не уйду. Даже если будешь гнать.

И я сдался. Кажется, судьба устала пинать меня и решила оставить в покое.

Я взял Надину руку в свою и поцеловал.

– Слушай, но как ты догадалась? – спросил я. – Ты вошла в комнату и сразу все поняла. Откуда?

– Ааа… – девушка засмеялась. – Так у тебя же мои плакаты. На всех стенах.

– Но я их не вешал.

– Значит, это Рекс. Я же говорила, что звездный пес чувствует настроение хозяина и все понимает.

И тут я сообразил, что за календари кидал в корзину пес. А потом приклеил их на стену своими лапами-руками.

– Рекс, дружище, – сказал я. –  Спасибо тебе.

А он радостно фыркнул, прыгнул мне на грудь и ткнулся носом в плечо. Он же знает, что я не люблю, когда лижутся.