В детстве посадишь жука в ладошку, приложишь к уху и слушаешь. Он там возится, копошится, сучит ножками. Жужжит. И затихнет. Разожмёшь ладонь, а он не шевелится. И жёлтым чем-то всю ладонь изгадил... Руки вымой! - кричит мама...
Огромные руки био-робота выкорчевали моё тело из искорёженного штурмовика по частям. Вложили в "живую воду", как мы называли жидкость в капсулах для раненых. И отправили в госпиталь.
Госпиталь на Терезе - единственное место в Объединённой Галактике, где тому, что осталось от меня, могли помочь. Собирали здесь франкенштейнов быстро, и из того, что привезли с поля боя. Меня собрали из двух рептилоидов-гратов и одного кенза. У рептилоидов позаимствовали кожу и внутренние органы. Кожа у них грубая и плавится не так быстро, как наша. И органы не лопаются, вскипая, когда горит штурмовик. Вот бы мне этот набор до боя. Но нам никто не сказал, что у землян на этой планете нет шансов.
А от кенза мне достались ноги и левая рука. И за это можно сказать спасибо. Бьются кензы лихо своими мощными ногами. Может быть, и я когда-нибудь так смогу...
Пока же я валялся в своей адаптационной одиночке и выл от боли, потому что все эти сувениры от умерших ещё должны прижиться. Врасти в тебя миллионами инородных клеток, смешаться с твоими. А твои-то, тоже не дураки, они сопротивляются. И это сопротивление мне дорого обходилось.
- Заходи справа, - шипел я искусанными высохшими губами, - справа, говорю, заходи. Ну чего ты тянешь? Убей меня. Только не больно, не больно, сказал!
Био-робот приходил иногда. Помыть и перевязать меня. Раскрывал брюшную полость, менял дренажи, омывал и санировал. В его видеожурнале на широком механическом лбу я видел себя. И, понимая, что не в силах брезгливо передёрнуться и сплюнуть, видя всё это месиво, вынужден был лишь "укуренно", от обезбаливающих, смотреть кино. В конце перевязки, когда медбрат закрывал моё брюхо и грудь, я выдавливал:
- Руки вымой.
Думаю, и это он записывал в свой видеожурнал, для отчёта. Но никогда мне ничего не отвечал. Ну, так и я с жуком не особенно беседовал...
При выписке мне вручили личные вещи: чип десантника - вшивается в левое запястье с тыльной стороны и удаляется посмертно, и фотографию - видео из журнала био-робота, привёзшего мои останки с поля боя. Как подтверждение необходимости вмешательства в меня, я это так понял.
В части меня не признал никто. После того, как я представился, пожали руку, правую, мою. Сказали, что мой друг, Зайцев Руслан, Заяц, погиб. И сделали паузу, которая была яснее слов. Пора уходить. Эта моя страница, бредовая и лихая, прожита...
Ночное освещение в салоне. Пассажиры спят. И соседка рядом - тоже. Всё боялась метеоритного дождя и рассказывала, насколько они непредсказуемы.
- Психологи рекомендуют отвлечься беседой. Какая глупость! Разве это возможно?! - она говорила непрерывно, но была мила и я, наклонившись, потянув слегка к себе, поцеловал её.
Она замолчала. И я молчал.
- Извините. Я хотел помочь.
Она опять промолчала. Боюсь, что я её здорово напугал. Кожа рептилоида вряд ли мне добавляла милоты, к тому же ноги... моя пружинящая походка никого не могла бы обмануть. Черты лица, обтянутого бугристой зелёной кожей, были земными, но франкенштейн остаётся франкенштейном. Этот старый фильм крутили нам в полосе просмотра часто.
А эридийцы - очень красивый народ, экзотически красивый, они мне встречались иногда, когда приходилось перемещаться из точки в точку. Воевали они редко. И чаще в генштабе. Матриархат у них на планете. Запрет на участие в военных конфликтах. Однако случилось это всё, после того как их планету атаковали механические люди. Эрида выжила, но потеряла почти всё мужскую часть населения.
- Борт Старлайнс-312 совершит посадку в космопорте Гваладуры через... - автопилот стал перечислять на всех языках Объединённой Галактики, через сколько приземлится лайнер, а я закрыл глаза, мне было всё равно.
Через два дня в Гваладуре я пересяду на звездолёт до Требона, а там - охрана титановых рудников. Ты никого не знаешь, и тебя тоже - никто.
Можно было, конечно, подумать, что неприятности мои закончились, кулак разжат и жук, обгадившись, ещё не сдох...
Но лайнер сел. Пора вставать. И эридийка, увидев мою кензовскую походку, болотный дивный оттенок кожи, милосердно отведёт свои оленьи глаза, а потом, за спиной, брезгливо оботрёт свою фарфорово-розовую щёку. Жалость, вот что бесило больше всего...
Из космопорта я выбрался только через час. Не поехал в закреплённый за транзитниками отель на третьем ярусе, а отправился на нижний, самый глухой и опасный - для респектабельных граждан Гваладуры - ярус. Там мы бывали с ребятами, когда задерживались с пересадкой из-за мощных магнитных бурь, этот сектор особенно славится ими.
Здесь же жил старый знакомец Вольдух, также давно списанный и также за "вынужденное" франкенштейнство. Красавец Вольдух, летун с Шумелы, получил вместо своих крутых, метра три в размахе, крыльев пару кожистых перепонок от рукокрылых с Зеты. Очень переживал и, говорят, поселился здесь. Его и хочу найти. Тогда мне было его просто жаль, а теперь... мне просто хочется его увидеть.
Плохо освещённая нижняя улица без названия, узкая, "заросшая", как корпус старого корабля - ракушечником, лавочками и магазинчиками, тянулась и тянулась. Разглядывая в полусумраке номера домов, я шёл уже около часа, когда из одной лавочки вышло странное существо - худое, можно бы сказать стройное, но за плечами топорщился горб.
"Лавка старого Вольдуха" - гласило название над дверью. "Слава всем богам моим и гваладурийским, чёрт бы их побрал - не выговоришь", - подумал я и остановился.
Существо повернулось. Грустные оленьи глаза посмотрели, казалось, мимо меня. Молодая эридийка, но что-то в ней было не так.
- Лавка закрывается, - грустно сказало существо на межгалактическом коде, - приходите завтра утром.
- Мне бы увидеть хозяина, старину Вольдуха, - торопливо проговорил я, видя, что девушка собирается уйти.
Девушка покачала головой, разглядывая меня, словно только сейчас заметила:
- Отец умер. Давно. Два года как. А вы... - она грустно смотрела на меня, - вы с ним служили?
Шумно выдохнув, я молчал. Вот и Вольдух ушёл. Потом ответил:
- Служил. Как он... умер?
- Как умер... тихо, во сне. Он всегда мечтал ещё хоть раз подняться в небо, очень переживал, что так и не смог накопить денег на настоящие крылья, что больше так и не смог летать. Пойдёмте, я накормлю вас, там мы и поговорим. Вы увидите, как он жил.
Я согласился и пошёл рядом с девушкой, растерянно разглядывая её, когда она поворачивалась ко мне. И искоса поглядывал на её горб. Неужели это то, что думаю. Но это невозможно. Признаться, когда она сказала, что его дочь, то это могло означать только то, что Вольдух взял на воспитание ребёнка. Но ведь если у девушки с лицом эридийки крылья...
- Меня зовут, Ииши.
- Алекс. Калинин Алекс, десантура, - с готовностью отрапортовал я, в этом спасительном полусумраке чуя придурошный бодрячок и ощущая себя прежним.
- Отец открыл лавку почти сразу, как переехал в Гваладуру. Это мама настояла. Папа очень любил её...
Я улыбнулся, узнаю старину Вольдуха, женился-таки на эридийке. Он всегда говорил, что если когда-нибудь и женится, то только на самой красивой женщине в Галактике.
- Отец долго летал по всей Ближней Галактике и собирал всякие древности, механические игрушки и просто старинные вещи. Потратил на них и лавку все свои "наградные" и "послужные", как он их называл. Хватило на магазинчик лишь на самом нижнем ярусе. Но... знаете, на жизнь нам хватало, - девушка улыбнулась.
Она остановилась и толкнула железную дверь.
- Проходите.
Конуры здесь, в нижнем ярусе, были у всех одинаковые. Металлические конструкции, такие же щиты-перегородки, всё для того, чтобы общая конструкция ярусов была устойчивой. О красоте и экологичности можно подумать на верхних богатых ярусах, а здесь и так сойдёт. Но Гваладура вынуждена была экономить пространство, потому что океан на этой планете занимал слишком много места.
А девушка тем временем сняла короткое лёгкое пальто, застёгнутое под самое горло. Осталась в светлом свободном балахоне, испещрённом какими-то неизвестными мне кракозябрами, и повернулась. Я же топтался в дверях как слон и чувствовал себя не в своей тарелке. К тому же, оказавшись в освещённой комнате, понял, что не готов был обнаружить у старины Вольдуха кого-то ещё кроме него. А почему, идиот, ты не ожидал?!
- Извините, я, пожалуй, пойду, - сказал я, возненавидев себя ещё больше вместе со своими ногами и зелёной рожей, и не сказать, чтобы я трепетно относился к своей внешности, - устал с дороги.
- Как жаль! - воскликнула она. - А я хотела вас просить об одном одолжении.
В эту минуту раздался треск. Но пластиковое окно выдержало, лишь выдавившись внутрь комнаты и пойдя трещинами. И крик:
- Кикориц!
Ки кориц. По-гваладурски - уродское отродье.
- Убирайся!
Чтобы вот так попасть в окно на узкой улице, ты должен стоять напротив, не меньше. Значит, не должен далеко уйти...
Я выскочил на улицу.
Но они и не спешили. Да и чего им торопиться, девица им не страшна.
Сделав два больших, странных для себя, прыжка, я оказался рядом и провёл два прямых коротких справа первому попавшему. Тот вцепился в мои руки, придурок. Получил в пах.
Местные. Гваладурцы - народ крепкий, коренастый. Есть что-то жабье в их повадках. Поставь нашу жабу на её длинные конечности - получишь гваладурца. Второй, мгновение заморожено следивший за нашим танцем, очнулся. Блеснул кулак с кастетом. Второй получил два коротких в челюсть и сломанную руку в запястье. Первый, поднявшись на карачки, поковылял очень быстро прочь. А второй повис, подвывая:
- Откуда ты здесь взялся?! - выкрикнул на плохом коде.
- Кто тебя послал?
- Пусть отсюда убирается! - и выругался грязно, сплюнув.
- Кто послал тебя? - а сам руку его слегка поворачиваю легонько так, без фанатизма.
- Уходи, Келацо, - тихо произнесла Ииши, неслышно оказавшись за спиной, - уходи. И передай отцу, что это лавка моего отца. И я не могу оставить его дело.
- Ты, грязная потаскушка, ещё смеешь мне указывать?! - клинило его здорово, он даже не замечал боли от сломанного запястья. - Я член императорской службы, и жалкое отродье мертвяка не смеет...
- Что же ты тут делаешь, член императорской службы? - хук слева, а левая ничего - слушается.
Келацо упал, взвизгнул, опершись на сломанную руку. Подскочил.
- Вы! Оба! Пожалеете об этом!
Келацо побежал. Оборачивался и выкрикивал ругательства, многие из которых я даже не знал.
- А ваша лавка пользуется популярностью у покупателей, - сказал я.
Ииши промолчала, а я заметил, что она сцепила челюсти так, будто ей собираются ножом их разжимать. Трясёт её крепко, похоже.
- Чай в этом доме есть? - стал я её подталкивать к двери. - Хотя бы кипяток?
Она пошла.
За ширмой в гваладурских длиннохвостых птицах яо скрывался откидной железный стол и два стула. Ииши села и покачала головой, с трудом, еле справляясь с дрожью, проговорив:
- Нас здесь за людей не считают. Мертвяки. Воскрешённые мёртвые с кусками чужой плоти. Папа всю жизнь боролся с этим. Но ему и не смели говорить об этом в лицо, а маму не пускали в общество. Отец-то просто не ходил никуда, сидел в своей лавке, а ей приходилось водить меня в астинецию.
- Это школа? - я оглянулся на неё, залив воду в маленький медный кувшин и подвесив его над миниатюрной горелкой с газом.
- Для девочек. Мама оставалась на улице и ждала, пока не закончится учение.
Я заметил, что Ииши украдкой рассматривает меня. Но старательно отводит взгляд своих оленьих глаз, едва встретится с моими. Я криво усмехнулся.
- Не бойтесь, спросите меня, я давно пережил всё это. И рад, что живу. Мне всё равно, с какой рожей я это делаю. А люди вот жалеют меня.
- Чай сзади вас, на полке. Вы так умело управляетесь.
- Это единственное, что я умею делать, - рассмеялся я. - И мы будем пить мой чай.
Я достал из своего рюкзака выходной паёк. Чай-пакеты, сгущенка в тубах, галеты. Сухие брикеты-обеды залил кипятком.
- Это конечно, не то, что дома, но всё-таки вкуснее прессованных водорослей, это я про чай.
- Спасибо вам, - улыбнулась Ииши, следя за моими руками, - Келацо просил отца отдать меня в наложницы. Отец был против. А теперь... теперь они хотят отобрать лавку... Левая рука грата, и ноги, по-моему ещё ноги, - она вскинула на меня глаза, - здорово вам досталось.
- Ноги кенза, кожа и нутро гратов, думал, не выберусь из этого дерьма, - хрипло ответил я, чёрт, куда-то сразу пропал голос. - А вам, похоже, от отца досталось.
- Крылья, - кивнула она грустно, - они ещё растут.
- Так это его настоящие крылья?! Не те перепонки, которые ему достались при пересадке?! - удивился я. - У летунов с Шумелы они только к середине пути полностью формируются, так, чтобы... летать.
- Да? - озадаченно протянула она. - А я думала, что со мной что-то не так, что они никогда не будут настоящими. Отец страшно горевал, что наградил меня таким уродством и не хотел даже говорить об этом.
Она улыбнулась.
- Знаете, здесь ведь в Гваладуре мне никогда не взлететь, негде, да и засмеют, а то и побьют камнями. Не смотрите, что наши дома высоки, а по улицам летают машины. С тех пор, как вода в океане поднялась, мне кажется, этот мир сошёл с ума и повернул вспять. Император... ведь его в Гваладуре давно не было. К императорской семье вернулись, когда люди принялись воевать за каждый ли площади в городах.
- Мы всегда сходим с ума от какого-нибудь пустяка, - пожал плечами я, - просто должен быть среди нас хоть один, кто остановит...
Мы проговорили долго, всю ночь. А рассвета здесь, на нижнем ярусе, ждать можно до середины следующего дня и не дождаться, если с океана пойдёт туман.
Уже под утро Ииши показала тайник старого Вольдуха. Армейский шильдик, удостоверяющий, что перед вами Или Ойз Вольдух, пункт приписки - Шумела, отчислен из рядов десантного Z102-го... и снимок био-робота того, что осталось от бойца. Дальше шли выписка из госпиталя, приписка к Гваладуре... а в затёртом до дыр удостоверении о рождении дата рождения зачиркана и проставлена новая. Совпадающая с датой на снимке.
К концу этой странной ночи, мне показалось, что жук в той, далёкой, ладошке, затих. Затих, но не сдох. И даже не хотелось из последних сил выдавить в лицо кому-то неведомому: "Руки вымой".
Всегда хотелось дождаться, пока ладонь та разожмётся. Ведь кто-то всё-таки решит проверить, выжил я или сдох. Появится свет. И я посмотрю ему в глаза.
- Я увезу тебя на Шумелу, - проговорил я, целуя Ииши, - и ты обязательно будешь летать.
Похожие статьи:
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → По ту сторону двери
