Жизнь номер 2. Глава 19

Глава 19. Нейтральная земля. Заброшенный военно-исследовательский комплекс. Штурм

 

Елена склонилась над крышкой люка и подцепила кольцо. Один рывок – и крышка отлетела. Лестница вниз. Быстрее.

Экзоскелет, помятый, простреленный в нескольких местах, обожжённый пламенем огнемёта, лежал бесполезной грудой внизу, на асфальте.

Кажется, очень давно, а на самом деле недавно, Елена сама обрезала в механизме лямки фиксации – родные лямки, сработанные на совесть фирмой-изготовителем. Потом они с Фамусом придумали этим лямкам замену. Она оказалась совсем не такой прочной, но зато теперь это дало возможность быстро выскочить из механической оболочки. Спасло жизнь.

Так что экзоскелет снайпера полетел с крыши вниз, а его живая начинка – Елена – скатилась под прикрытие кирпичного бортика.

На крыше цеха – близнеца соседнего, с которого пришлось сбежать – тоже был люк. Спасительный люк.

Она не заметила, как скатилась по лестнице. Кажется, она даже не прикоснулась к ступенькам, а просто оказалась внизу. Потом она бежала, бежала, снова скатывалась по лестницам вниз, туда, где должен был быть выход в тоннель. Наверное, где-то она свернула не туда. Выхода, там, где он должен был быть, не оказалось.

Ещё поворот, лестница облита чем-то скользким, похоже, машинным маслом. Девушка потеряла равновесие, и последние несколько ступенек пролетела как безбашенный бобслеист. Последний скачок, и лестница кончилась.

Ноги ударились об пол. Раньше прыжки смягчал экзоскелет, а теперь босые пятки почувствовали всю жёсткость бетонного покрытия.

Она споткнулась, упала, тут же поднялась и упала снова. С удивлением посмотрела на оставленный след. По пыльному бетону размазались багровые пятна. Нога не болела, но подворачивалась, как будто внутри куклы разболтался шарнир.

Елена смутно помнила толчки пулевых ударов по броне. Но ни один жизненно важный узел не был задет, это точно.

Она ощупала ногу. На коленке набухала здоровенная шишка. Елена распрямилась, и рёбра вдруг свело острой болью. Отвела ладонь от бока – та была липкая, мокрая.

Комбинезон из псевдо-резины, «лягушачьей кожи», как она называла её, был пропахан наискосок по рёбрам, и густо набухал кровью.

Где-то позади и сверху простучало, загремело. Неужели кто-за забрался на крышу, нашёл открытый люк и теперь преследует, чтобы добить?

А у неё винтовки нет, и гранаты кончились, и помятая нога совсем не держит. И рёбра горят огнём, будто их прижаривают раскалённой железкой. Всё, что на ней есть – дурацкий комбинезон из лягушачьей кожи. Вот противник-то напугается… Животы надорвёт от смеха.

Аптечка осталась в экзоскелете. Елена вспомнила, как они, думая, что играют, качали себе магию лечения. Ха! На самом деле игроки вызывали подпрограмму «аптечка», заложенную в основную прогу. Реальную аптечку. Ну и дураки же они были…

Елена поднялась на ноги и тут же ухватилась за стенку. В голове всё поплыло, отблески света, что проникали через запылённые окна, слепили едкой белизной.

Мир по-прежнему оставался чёрно-белым, но теперь он походил на осколки разбитого зеркала. Он был острым, он резал глаза. Он колол мозг до тошноты.

Наверное, она получила по голове. Это сотрясение, не иначе.

Нельзя здесь оставаться, как бы плохо ей ни было. Надо добраться до складской локации, где Фамус и Боевой Гнус разбирают боеприпас. Если занять хорошую позицию, то даже с разбитой ногой и резью в глазах можно положить немало бойцов противника, а там будь что будет.

Девушка сорвалась с места, и, хромая на каждом шаге и прижимая кровоточащий бок ладонью, побежала через цех.

В реале всё выглядело немного по-другому, но это была она. Локация изнутри, та самая, первая. Странно было видеть своими глазами эти стены, бетонный пол, потолочные балки…

Ряды станков, высоких и низких, с вяло повисшими манипуляторами, покрытыми густым слоем пыли… решётчатые фермы, прямоугольники светильников.

Елена помнила план помещений, что был нарисован в книжечке её недавнего персонажа – Мастера. Даже у безликого рабочего, её первого персонажа, был план локации. Простой, непривычно начерченный, очень скупой план. Кажется, там был нарисован запасной выход, сбоку…

За стеной, с той стороны, где тянулся ряд застеклённых окон, оглушительно загремели выстрелы. Полыхнуло, на пыльных окнах распустились огненные цветы.

Вдруг бабахнуло особенно сильно. Последние стёкла не выдержали. Шквал осколков стекла и металла пролетел от разбитых оконных проёмов, посёк тела станков, завизжал по бетону.

Осколки пробарабанили по кожуху ближайшего станка. Елене показалось, что невидимая ладонь провела по голове, потрепала по полосам. Вспышка боли, и горячая волна потекла по лицу.

Не раздумывая, как раненое животное, девушка метнулась прочь, в безопасную темноту дверного проёма.

За проёмом открылась узкая лестница – вверх и вниз. Затуманенное сознание машинально отмечало дорогу.

Короткий пролёт вверх закончился решёткой. Прочные прутья, висячий замок, сверху табличка, на ней схематически нарисованы ступеньки. Пониже - другой значок, наполовину заляпанный грязью. Что он значит, непонятно, да и некогда разглядывать. Замок не поддавался, решётка даже не пошатнулась, когда её трясли. Вниз!

На стене трафаретом надпись: «Хода нет».

Пара пролётов вниз, в темноту. Голова кружится, разбитая коленка не гнётся, но надо бежать.

Снова дверь, здесь замок утоплен в косяк.

Елена в отчаянии ударилась всем телом в дверное полотно, и то неожиданно подалось внутрь. Дверь распахнулась.

Это был цокольный этаж. Горизонтальные прорези окошек, сейчас, в ночи, смоляно-чёрные, тянулись под самым потолком. Несколько случайных огненных вспышек за стеной на мгновение осветили комнату.

Что-то вроде бытовки или подсобки. Стол напротив входа, вдоль стены ряд металлических шкафчиков, навесные полки, прикрученные под прорезями окошек…

Она же видела план локации, она должна помнить? Ведь совсем недавно, в этой странной игре, она была здесь.

Но нет, её перс не приближался к этой стороне цеха. Он дошёл только до запасного выхода на крышу, откуда и сбежал по пожарной лестнице.

Аптечка, ей нужна аптечка. Может быть, в этой комнате был кабинет начальника цеха или мастера, и в одном из шкафов они хранили необходимые в хозяйстве вещи?

Елена принялась открывать все шкафчики подряд. В полной темноте шарила по полкам, разбрасывая какие-то бумажки, тряпки, карандаши... Не то, всё не то.

Лицо залепила кровь, она жгла губы, стекала по шее.

В углу, за шкафчиком, провал в темноту, там проход – похоже, кладовка. Может, там что-то есть?

Здесь холодно, как в подвале, плитки кафеля приятно остужают босые ступни.

Ещё стол, за ним – металлическое тело не то сейфа, не то очередного шкафа.

Елена хлопает ладонями в поисках замка, нащупывает панель с кнопочками.

Панель неожиданно щёлкает под окровавленными пальцами. Открыто! Должно быть, неведомый инженер забыл запереть дверцу как следует.  

На полке под рукой звякнуло стекло; нетерпеливые пальцы ухватили коробку. Чёрно-белый мир выдал картинку: светлый прямоугольник коробки, посередине крышки крест, как на машине скорой помощи.

Несколько флаконов теснятся округлыми боками. Изнутри упаковки исходит слабый запах дезинфекции. Наверное, какой-то из флаконов открылся. Темно, хоть глаз выколи. Елена опять, как тогда, на крыше, сильно зажмурилась. Голова вспыхнула волной боли, но зато над упаковкой с флаконами появилась надпись «Лекарь» и чуть повыше «Внимание! Сильнодействующее средство… применять в крайнем случае… ответственный за эксплуатацию… бла, бла, бла…»

Сильнодействующее? Лекарь? Отлично. Схватить один, сковырнуть пробку, плеснуть на ладонь, зажать горящие болью рёбра. В первый момент боль вспыхивает, будто к телу приложили раскалённый металл. Это быстро проходит, и на месте огня расползается ледяной холод. Уфф, хорошо. Словно затушили костёр.

Пора уходить. Помочь своим, пока не поздно. Только взять с собой пару флакончиков про запас. Завернуть в обёрточную бумажку со дна коробки, сунуть за пазуху… Вот так. Почему здесь так холодно? Кожа на рёбрах онемела, и боли уже нет совсем. Отличное средство. Скорее, надо бежать, помочь пацанам. Они недалеко, вот она, дверь, туда - и направо…

***

Везунчик никогда не испытывал такого блаженства. Разве что когда был с женщиной. Но даже это не могло сравниться с тем, что он чувствовал сейчас. Он парил над землёй. Он видел всё. Он шевельнулся, протянул руку – и достал до неба. Ему пришлось замереть, чтобы не разорваться от счастья.

А ведь совсем недавно он сопротивлялся. Не понимал, чего от него хочет человек в лабораторном халате. Но какой же это человек – друг, брат, благодетель!

Да, сначала Везунчик ничего не понял. Он не хотел помогать. Даже больше – он мешал изо всех сил. Когда человек в лабораторном халате склонился над креслом, где сидел Везунчик, мутант попытался укусить благодетеля. Боднуть, выбить из руки инструменты.

Конечно, у Везунчика ничего не вышло – ремни плотно охватывали руки и обрубки ног. Голову он мог повернуть, но только для того, чтобы каждый раз видеть своё отражение в зеркале. От этого мутант начинал кричать, но голоса не было.

Потом что-то случилось, что-то произошло. Кажется, ему сделали ещё один укол. А может, он просто устал сопротивляться и наконец понял.

Человек, которого он раньше считал своим мучителем, довольно крякнул, сунул в карман халата плоскогубцы и выпрямился. Потёр ладони, выдохнул: «Погнали!»

Щелчок, и окуляры на лице мутанта вдруг потемнели. Зрение выключилось и возникло снова. Но не здесь – комната, где он сидел, пропала.

Везунчик повернул голову – и увидел мир множеством глаз. Поначалу изображение дробилось, будто фасеточный глаз мухи кружился над землёй. Везунчик замер, как испуганный ребёнок.

Вскоре изображение перестало качаться и успокоилось. 

Мутант в ступоре сначала просто сидел и смотрел.

Он поднял взгляд вверх – там, над головой, висело серое покрывало неба. Непроницаемый ковёр тяжёлых туч почти касался макушки Везунчика, ледяным дыханием обдувал лысый череп.

Опустил глаза ниже, и увидел крыши, стены, торчащие к небу пальцы труб. Все эти здания были знакомые и одновременно новые – ведь теперь он видел их с другого ракурса, и выглядели они по-другому.

Ещё ниже была земля. Такая же серая, как небо, но рваная, изуродованная ямами, покрытая пыльной коркой асфальта. Нет, на землю было неприятно смотреть, и он снова уставился на стены. Как раз на стенах, снаружи и изнутри, и прятались его глаза – множество глаз.

«Подвигай руками!» - посоветовали ему. Или эта мысль пришла сама?

Он шевельнул рукой. Неловко, неуверенно.  И удивился, как далеко может достать. Везунчик начинался здесь, а продолжался намного дальше.

Скоро он понял – чтобы дотянуться и достать что угодно, не обязательно шевелить своими собственными конечностями. Достаточно об этом подумать. Это открытие было подобно вспышке фейерверка, и доставило Везунчику новую порцию наслаждения.

Но благодетель желал большего. Он не позволил Везунчику раствориться в тихой радости нового открытия. Он понукал его, дёргал щипками электрических разрядов, заставлял действовать.

Вот игрушечные машинки в игрушечном гараже. Такие настоящие с виду, и такие маленькие. Их надо заставить работать – так сказал человек в халате.

Везунчик мысленно ткнул пальцем игрушечную машинку: «Катись!» В кабине сидел игрушечный водитель. Он был похож на пластилинового солдатика – немного бесформенный, грубовато слепленный, с верёвочками рук, прилепленных к рулю, с вдавленным в сиденье туловищем. В голову водителя были вделаны кругляши окуляров – почти как у Везунчика. 

От толчка Везунчика машинка завелась. Водитель встрепенулся, двинул рычагами управления.

Везунчик не знал, как управлять такими машинками, и поначалу напрасно дёргал водителя туда-сюда, как бестолковую марионетку.

Благодетель, кажется, тоже не знал, как это делается. Но нет, нет, наверное, он просто хотел посмотреть, как справится Везунчик.

Благодетель злился, а мутанту так хотелось угодить ему. Он старался, старался как мог. Наконец человек в лабораторном халате устало зевнул, и позволил Везунчику отдохнуть.

Погас свет, линзы окуляров померкли, и мутант обмяк в своём кресле. Никаких снов он не видел.

 

Похожие статьи:

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → По ту сторону двери