Это утро я решил начать с усов.
Долго разглядывал в зеркале свое новое андрогенное тело. Улучшенный комплект для лиц среднего и выше достатка. Модель С-7, топленое молоко. Упругое, гладкое, с четырьмя кубиками пресса. Мне хватило бы кармы и на пять, но пришлось сэкономить. Хотя и без того я был доволен. Отличная тушка. Заслужил.
Так вот, утро началось с усов. Я выбрал пол и кликнул по зеркалу, вызывая стандартный набор «усы-борода». Разом стал похож на всех российских императоров. Усатых конечно. И от бороды решил отказаться.
За этим дело пошло быстрее. Я развлекался, выбирая опции наугад, перемерил с десяток сьютов, не сохранив ни одного. Остановился на «Николае Втором». Молодой версии.
И не заметил даже, как мозг ловко подобрал аналогию. Будто это имя хранилось на дисках с первичной прошивки. Поменял мундир на рубашку. Свободнее перекроил штаны – они оказались малы для С-7. Подмигнул красавчику в зеркале и сохранился.
Комната выглядела шикарно. Широкая двуместная кровать, командное зеркало и окно во всю стену. Места было так много, что если бы я захотел, смог бы сделать колесо. Или какой-нибудь другой акробатический трюк, не важно. Глядя на эту роскошь, хотелось побыстрее избавиться от воспоминаний о кубике два на два метра, в котором я провел большую часть своей жизни.
– Да! – даже улюлюкнул от удовольствия. Старость выдалась что надо.
Я хотел выглянуть в окно, но на нем появились шторы. По нижнему краю мигал красный пунктир – улица еще не загрузилась, и Контроллер просил ждать. Я ждал всю жизнь и потому теперь особо не спешил. Только поменял заставку с опостылевших статичных полей на море.
Море было неспокойно, шумело, захлестывало пол до самой кровати. Чайки носились над головой со скоростью битов и комнату наполняли их резкие крики, рокот волн и тихое шипение пены.
Оказывается, я любил море. Нет. Обожал. Несомненно, оно ждало меня снаружи, я оплатил.
А где-то в доме меня ждала Она. Увидеть ее я не торопился, еще свежи были родные воспоминания. Надеялся только, что улучшенный комплект С-7 преобразил и мою благоверную.
Меня отвлек тихий бульк, с этим звуком Контроллер вывел на стену новое системное сообщение:
«Е2Е4. Ваш ход».
Я не сразу вспомнил, что Система подкинула в качестве комплимента какую-то древнюю игрушку.
– Е2Е4, – похоже, меня принимали за идиота. Я пробежался по настройкам и поменял клетчатую доску на защиту личного банка (никогда его не любил). Система согласилась с изменениями без спора, и Контроллер переиграл ход. В этот раз, прислав первые четыре цифры кода, взлом обещал быть интересным.
– А вы мне про шахматы, – оказывается, я любил задачки посложнее. Неспешно выставил автоматический подбор цифр и свернул иконку сообщения. – Поиграем на удалении.
Что такое шахматы, в чем их смысл, и как играть на удалении я предпочел не вспоминать. Если захочу – вспомню. Я был в этом уверен.
Можно было потянуть время еще, но в огромной комнате мне стало скучно.
– Скучно, – так и сказал я, и Контроллер тут же открыл небольшую панель в стене. За панелью был бар. Мы с Системой понимали друг друга с одного слова.
Когда я спустился вниз с двумя бокалами в одной руке и бутылкой красного «Монтроз» в другой, она рисовала. Сидела ко мне спиной, скрестив ноги как йог. Я причмокнул губами. Спина и ноги мне очень даже нравились.
Звякнули бокалы, и жена обернулась за звук. С минуту мы изучали друг друга, оценивали. И, в конце концов, оба остались довольны. Благоверная одарила меня улыбкой, которой позавидовала бы сама Джоконда. Сравнение показалось мне не очень удачным. Какая-то Мона Лиза вряд ли могла сравниться с ее красотой. Мона была белой, как соль в фарфоровой солонке. А моя Лиза переливалась бархатным цветом темного шоколада. Мы прекрасно сочетались. Только ладони были светлее, чуть розоваты. Да глаза неестественно яркие, бирюзовые. Я помнил, что любил море.
Благоверная подвинулась, позволив мне увидеть картину. Пришлось оторвать взгляд от ее прекрасного тела. Я уже начал жалеть о том, что столько времени потратил, подбирая одежду.
Планшет пестрил всеми оттенками синего. Она рисовала волны. Продолжила, не дождавшись моей оценки. Избавив меня от необходимости ее давать. Стилус запорхал, не касаясь on-холста. Всплыли иконки с фрагментами, и благоверная принялась за манипуляцию.
«Вот оно – творчество», – с налетом разочарования подумал я. Один взмах, два нажатия и уже никто не отличит, где на полотне волна Айвазовского, а где пенный барашек Тернера. В оригинальном – «статичном» – искусстве не было нужды. Мировая культура еще до нас воспроизвела достаточно сырья, чтобы обеспечить потребности в самовыражении сотен поколение. Мир менялся быстро. Оригинальность успевала надоесть, прежде чем получала признание.
Айвазовский, конечно, продержался чуть дольше.
Я наконец заметил, что изменилось.
– Ай-ва-зов-ский, Тер-нер, – произнес по слогам и причмокнул от удовольствия. Работы вспоминались сами. И «Девятый вал» и «Рыбаки в море». Образы появлялись сочные, как дольки мандарина лопающиеся на языке.
Ради интереса я подумал о музыке и мгновенно произнес:
– Вагнер!
Дом послушно откликнулся на приказ, заиграла мелодия. Одновременно тяжелая и легкая, печальная и радостная. Уж слишком сложная даже для моего улучшенного С-7.
– Увертюра к «Тангейзеру», – заключил я и расхохотался. Как ребенок похвале родителей, радуясь той легкости, с какой мой мозг воспроизводил имена никогда мне неизвестные.
Вот это софт! Не зря сэкономил на лишнем кубике пресса.
– Выключи, – благоверная не разделяла моего восторга. Дом послушался ее раньше, чем я.
Она отложила стилус. На холсте осталось что-то несуразное, неумело склеенное из обломков. Даже не сюрреализм не тянуло.
Женушка окинула свое творение довольным взглядом. Но когда Контроллер уточнил:
– Желаете сохранить?
Холодно ответила:
– Нет.
«Ну и славно», – подумал я. Спасибо, что сама оборвала мои душевные мучения.
Впору было удивляться, никогда раньше я не переживал из-за бездарности ее творчества. Да и что там было за творчество, так, «петухов» напускать в заезженный рекламный мотив.
А сейчас даже разозлился такой небрежности. Как будто жестким диском отвечал за каждую капельку on-краски. Ух, фантастика! Вот это спектр чувств и эмоций. Интересно, что я с ней сделаю, если она меня разозлит?
– Разозлит, – я повторил почти беззвучно, распробовав новое слово.
– Что? – благоверная сама откупорила вино и налила в бокал. Только себе. И я опять почувствовал что-то новое, обиду. Решил ответить тем же, в качестве эксперимента конечно.
– Тебе не идет это платье. Что за отвратительный вкус?
Я врал. Платье очень даже шло. Серебряное, струящиеся. Как млечный путь на ее безупречно гладкой темной коже.
– Хорошо, – она безразлично пожала плечами и вызвала системную панель. Спустя секунду млечный путь исчез.
Женушка повернулась, позволяя мне рассмотреть ее со всех сторон. Одобрительно кивнула, оценив мой жадный взгляд. А я про себя заметил: «Шесть кубиков пресса».
– Ну нет, теперь мы не сочетаемся.
Так долго выбираемый наряд растворился. Остались только усы.
Сегодня пришлось так много думать новыми мыслями, что затылок ощутимо нагрелся. Поэтому я был более чем рад перерыву. На шторах нашей спальни исчезло море. И красный мигающий пунктир тоже – улица загрузилась. А мы еще нет.
Морю пришлось ждать меня до завтра.
***
До вина мы добрались только на утро.
Пока я цедил Монтроз, тестируя новую прошивку на подбор эпитетов, благоверная завалила стол едой. Я еле успевал читать названия, выбирала она от души: клубнику и трюфеля, запеченное колено вепря и маршмеллоу, засахаренные лепестки фиалок и горы засушенных насекомых. Последним Контроллер не стал давать названия.
– Не уверен, что хочу все это есть.
– Не уверен, не ешь, – она не обратила внимания на мои капризы и начала с жуков. Жуки хрустели вполне аппетитно.
Похоже, в наших отношениях установилась полнейшая демократия. От прежней ненависти не осталось и следа, но и любви не было. То есть, конечно, была любовь, но какая. Мять простынь особого ума не надо.
Контроллер неожиданно отреагировал на мысль о демократии. В затылке закололо, словно кто-то подсоединился к диску, и обида на супругу пропала. Вместе с незнакомым термином.
– Скучно, – я решил повторить вчерашний фокус. На этот раз потайной бар не открылся. Зато на столе появился сложенный листок on-бумаги, исписанный вдоль и поперек. – Ага, газета, – зря я что ли Николай Второй. Почти.
– Тратишь карму на всякую чушь, – презрительно скривилась благоверная. Я выразительно посмотрел на полу съеденную гору жуков, но промолчал.
В газете, впрочем, ничего нового не оказалось. Срок жизни устаревших моделей искусственно продлевали. Минимальные часовые выработки опять поднялись. У тех, кто не покрывал годовой график, положенное вычитали из кармы. На этом фоне поднялся процент сгоревших моделей, и всколыхнулась волна оппозиции.
– Ты смотри, – я встряхнул газетой перед носом у благоверной, – опять кто-то пытался опрокинуть базу кармы, – процитировал: «Беспокоится не о чем, карма в минус не ушла. Система уже начала работать». А ты знаешь, что карма это не плата, а закон Вселенной?
– Пф, – отмахнулась благоверная, – скажи это Системе.
– Вселенная поважнее будет, – нахмурился я.
В затылке вновь защипало и я подвис.
– Скучно! – над самым слуховым чипом рявкнула женушка. Ее нереально бирюзовые глаза оказались совсем рядом.
– Пошли смотреть на море! – неожиданно выпалил я. Благоверная бросила взгляд на шторы, мол, вот оно море – смотри. Пришлось пояснять: – На настоящее море!
Она пожала плечами, похоже, все-таки согласилась. Но уточнила:
– Попробуем мороженого по дороге.
Я окинул стол, еды на котором не стало меньше. Но мороженого там действительно не было.
Что-то явно отличалось в наших настройках.
До того, как я принялся размышлять, что именно, Контроллер отвлек меня новым системным сообщением:
«Ваш ход. Напоминаю».
Ответ был готов и забыт мной еще вчера. Поэтому сейчас я мгновенно отправил сопернику следующие цифры, как будто отмахнулся.
«Ваш ход принят. Мой ход».
Я уже начал думать, что стоило играть в шахматы.
Выйти сразу нам не удалось.
– Мне нужно переодеться, – заявила благоверная и еще минут сорок перебирала сьюты перед командным зеркалом. Я лежал на кровати и смотрел в окно, хотя должен был бы на жену.
– Я тебе не нравлюсь? – в конце концов, спросила она, повернувшись ко мне в легком пестром комбинезоне. Я возликовал – в голосе ее слышалась обида.
– Нравишься, – ответил, подражая ее безразличию. Но все-таки улыбнулся: – Очень даже.
Благоверная надула губки:
– Зачем тебе тогда море.
Я решил не шутить, что море мне нравится больше. Не был уверен, что это окажется шуткой. Не хотел проверять.
– Всю жизнь мечтал увидеть тебя в объятьях живого аквамаринового платья, с оборками из кружева пены. Чтобы ракушки стали бриллиантами, а песок – золотом…
– Скучно.
Я онемел. Конечно, над слогом нужно было еще поработать, но не настолько же.
– Хорошо. В море ты мне будешь нравиться еще больше, – я уже не был уверен в этом.
– Так бы сразу и сказал, – она просияла и одарила меня поцелуем. – Пойдем?
Она накидала в корзину всего по чуть-чуть со стола, попутно продолжая пережевывать жуков. Я не глядя в зеркало сменил брюки с рубашкой (сохраненный вчерашний комплект) на самые простые шорты и безрукавку. Контроллер предложил соломенную шляпу. Я взял и ее, хоть усам она совершенно не подходила. Зато мне было приятно слышать легки аромат сухой травы, а еще она забавно хрустела, стоило повернуть голову.
Благоверная шляпу не оценила, но промолчала.
Дверь отъехала в сторону. Картинка еще немного расплывалась, но Контроллер тут же настроил фокус. Мы синхронно шагнули наружу. Неспешная жизнь улицы замерла, взгляды прохожих устремились на нас, но спустя секунду все вернулись к своим делам.
– Фантастика! – уже привычно восхитился я.
Дома ютились один к одному и казались сахарными. Наш был выкрашен, как и ожидалось, в глубокий синий цвет с белыми наличниками на окнах. Прочие пестрели всеми красками радуги, как леденцы.
Садики, разделенные белыми заборчиками, были слишком миниатюрными и милыми, чтобы избежать соблазна использовать уменьшительно-ласкательные суффиксы. И я живо представил, как бы восхищалась ими Одри из Маленького магазинчика ужасов.
А моя черепушка пополнялась все новыми ассоциациями! Теперь к музыкальной папке присоединилась древняя черная комедия. Ее юмор я не разделял, однако мечта главной героини была мне близка. Настолько, что осуществилась.
– Ты посмотри на нее! – благоверная отвлекла меня от изучения жанра «мюзикл». – Я вчера видела ее точно в таком же теле! – она ткнула меня в бок, указывая на какую-то мимо проходящую женщину.
– И?
– Как и? Дома явно не ночевала, а она ведь замужем!
Вот теперь я полностью поверил, что моя благоверная именно что моя. Сплетни были ее коньком. Я даже не стал удивляться, что за два этих коротких дня, она успела пошпионить за соседками. И даже выяснила, кто из них замужем. Скоро еще и изменять начнет.
– Да это статист, – отмахнулся я, – глянь, у нее с собой коляска. Ну где ты видела живых людей со стереотипными детьми?
Женушка немного успокоилась.
– Может она оплатила.
– Да ну, у С-7 нет таких денег, точно статист, – и поспешил увести ее подальше, пока благоверная не бросилась спрашивать у самой женщины.
А у меня прибавилось в списке эмоций. Зависть.
Мне бы не хватило всех моих кубиков пресса даже на коляску.
– Интересно, а мы в этих телах сможем завести ребенка?
Она даже не обернулась:
– Зачем?
– Ну, – я помедлил, подбирая слова, – чтобы любить?
Не уверен, правда, что это тоже называлось любовью. Не хотелось бы испытывать к маленькому человеку тоже, что и к женушке.
– Тебе недостаточно меня? – вопрос произнесен настолько безразлично, что мне захотелось ответить: «Недостаточно». Но я только покачал головой, ее спокойствию это хватило.
А здорово было бы действительно завести детей. Самим их вырастить. Чтобы им не надо было работать. Ну, хотя бы до шестнадцати. И карму зарабатывать тоже не надо было бы. Жили бы все вместе в синем доме у синего моря. Заботились бы друг о друге. (О, «забота» – нужно запомнить). И чтобы они росли и не знали, что такое Система. И не имели бы Контроллеров. А это идея! Мы бы сами стали их контроллерами. Такая вот маленькая автономная Система.
От укола в затылке я ойкнул, и теперь благоверная обратила на меня внимание, но только для того, чтобы сказать:
– Я все-таки думаю, что она не ночевала дома.
– А она ведь замужем, – охотно поддержал я, оборачиваюсь на ту случайную женщину. – За такое должны вычитать из кармы.
На коляску в ее руках я не обратил внимания, оплатила, наверное – я не хотел детей. И явно изменяла мужу.
Мы неспешно гуляли. Женушка рассматривала людей, я – мир. Новая прошивка продолжала доказывать, что стоила потраченной кармы. Все вокруг рождало вихри ассоциаций. Каждый камушек, лучик, цвет. Складка на одежде, случайный смешок прохожего, натирающий язычок туфель – все превращалось в моей голове в музыку, в фильмы и пьесы, спектакли, книги, картины, имена! Мозг поражал объемом знаний. И я даже не думал о том, что кроме восторга от своего нового ума, не испытываю больше никаких эмоций.
Конечно, как только пройдет эйфория, придет понимание. Что эти воспоминания не более чем просто информация. Информация, записанная на болванку.
Но пока я позволял себе принимать удивление и восторг за настоящую любовь и радость. В затылке больше не кололо, похоже, мне окончательно разрешили знать.
– Мороженное!
Благоверная за рукав потянула меня к яркой, цвета жвачки, тележки мороженицы. Это был автономный вкусогенератор. Шарик в разводах бирюзы и багрянца, что плавно покачиваясь, плыл по другой стороне улицы. Сразу вспомнилась чья-то неудачная стилизация Нептуна. Планеты, конечно.
Я машинально поднял глаза к небу.
– Как думаешь, – спросил благоверную, – за небом есть космос?
– Хочу малиновое, – ответила она.
– Наверное, все-таки есть, – сам с собой рассуждал я, – на море прилив, значит есть Луна. А где Луна, там и Нептун. И до Вселенной в принципе тоже не далеко.
– Определенно малиновое, с сиропом.
Я отвлекся на карту вкусов и тоже выбрал малиновое. С сиропом.
Хоть в чем-то наши настройки да совпадали. Но, возможно, если просто предположить, конечно, стоило присмотреть себе кого-то другого. Может ту женщину в вчерашнем теле. Ну, которая с коляской. Ну ту, что изменяла мужу.
Я отодвинул защитную панель с порта на запястье и протянул руку к вкусогенератору.
Но тут из нутра сам собой вырвался вскрик. В затылке не просто кольнуло, явно что-то взорвалось. И больше не получалось думать о малиновом мороженном с сиропом.
***
Сначала я почувствовал на губах омерзительный вкус биораствора. Потом ощутил вонь потного тела и нечистот и только после открыл глаза. Сам собой вырвался разочарованный вздох. Так и знал, я проснулся в «виртушке».
Искусственный свет резал глаза, тело ныло. На лопатках и бедрах несомненно уже появились пролежни. Рядом никого не было.
Я с трудом приподнялся на локтях, стукнулся головой об купол капсулы. Жирная черная муха недовольно загудела, поднялась в воздух, но тут же опять приземлилась обратно. Я ее не пугал.
– Фу, – донесся глухой возглас отвращения.
В соседней капсуле так же не понимала, что происходит моя благоверная.
Единственное, что теперь роднило ее с кистью Да Винчи, это лицо, узкое и вытянутое, как у горностая. Да и тут я откровенно врал. Всякий горностай обиделся бы от такого сравнения.
Благоверная прищурилась, скривила и без того оттопыренную верхнюю губу и отвернулась. Ну что ж, и я теперь не Николай Второй.
Так и сидели, глядя в разные стороны и делая вид, что предпочитаем одиночество. Я наблюдал за жирной черной мухой и думал о том, что из всей огромной Вселенной с сотнями шикарных женщин, сумел связать свою жизнь только с этим монстром.
И радуясь только тому, что законы Вселенной оставались за порогом камеры виртуальной реальности. И надо мной были не властны.
Время шло, но никто так и не появился. Я начал терять терпение. Один клик по капсуле и я вернулся бы в свой дивный новый мир, со вкусной едой, вином и морем.
Там нет места Системе и не надо подчиняться ее идиотским законам. Нет смысла следить за кармой и думать о том, что о тебе думают другие. И думать о других в принципе тоже не надо. Заслуженный, как говорил Контроллер, отдых. А точнее не заслуженный, а заработанный, выпаханный.
Поток протеста прервался в мгновенье. Контроллер №404 наконец появился перед моей капсулой. И вместо возмущений непрошенной появилась мысль: «Интересно, когда это я начал сомневаться в совершенстве и справедливости Системы?»
– Ваши мысли не верны, – Контроллер подключился к капсуле. – Вы оплатили софт, который неспособны обеспечить. Мы отключим лишние функции.
– Отключите?
– Частный протокол С-7 будет очищен, стандартная прошивка восстановлена.
Ну да Системе всегда было проще стирать частные протоколы, чем перепрашивать свои.
– Стандартная? – я решил напомнить ему об условиях. – Но мне хватает кармы на улучшенную!
– Улучшенная прошивка пагубно влияет на ваше самосознание.
Вот оказывает, как называлось это приподнятое чувство – самосознание. Вагнер, Тернейр и Айвазовский, Джоконда и Да Винчи, Николай Второй, любовь к морю и к детям – интересно, все это тоже было моим самосознанием?
– Протокол будет очищен, – повторил Контроллер , вытянул из своего затылка провод и подключил штекер к капсуле.
– Стойте! – негодование сменилось страхом. – Я больше не буду думать об этом!
– Будете.
– Но я не хочу!
– Хотите!
В голове загудел белый шум, Система начала свою работу.
– Вагнер, Айвазовский, Тернер, Джаконда, – зашептал я как молитву, будто веря, что повторение позволит мне запомнить. – Вагнер, Айвазовский, Джаконда, – и даже не заметил, как исчез Тернер. – Вагрер, Айвазовский. Вагнер, Айвазовский. Ай-ва-зов-ский. Ай…
Над капсулой склонился Контроллер №404.
– В чем дело?
Так и знал, я только что проснулся в «виртушке». Отвратительно было слышать свой старческий скрипучий голос.
– Мелкие технические неполадки. Мы уже закончили.
– Я оплатил полный цикл! – попытался было возмутиться , но Контроллер уже удалился. Сознание наполнилось туманом и я уже не почувствовал как мерзкая жижа биораствора льется в глотку.
Программа с нежным женским голосом спросила: «Желаете начать с сохраненного фрагмента?»
Я кивнул и протянул руку, чтобы оплатить мороженное.
Из автомата выросло два рожка с шариками ядовито-розовой пасты.
***
Не успели мы расстелить плед, как на песке всплыло системное сообщение:
«Е2Е4. Напоминаю, ваш ход».
– А вот и шахматы! – воодушевился я, но сразу ответить не смог, решив отложить ход до утра. На свежую голову и думалось лучше.
Море не оправдало моих ожиданий. Безусловно, оно было прекрасно, но я бы без труда подождал еще денек. А может даже и два.
От воды нестерпимо несло солью и цветущими водорослями, как будто где-то неподалеку котенок разлагался, ну правда. Хотя к запаху быстро привыкаешь. Море было не такое, каким я себе его представлял. Не синее, а золотисто-зеленое в лучах заходящего солнца. Не кипящее и бунтующее, а зеркально чистое, спокойное.
Оно вообще было «не такое».
Хотя и в этом была своя прелесть. Я же плавать пришел, может просто любоваться, еще не решил. В любом случае, мне не с руки, если волна вдруг решит утопить меня в знак неповиновения. Кому нужно бунтующее море?
Слово «бунт» вызвало какие-то странные воспоминания. Я неожиданно ярко почувствовал запах пороха, услышал крики и пение толпы. А мир превратился в трехцветное полотно, смесь мундиров, платков и неба.
Но вот в затылке привычно кольнуло и вновь запахло разлагающимся котенком. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы скорее привыкнуть к этой вони. Мне не было дела до чужих воспоминаний и чужой революции.
Хм, в лексиконе С-7 было многовато слов, которые вызывали затруднения в расшифровке. Надо будет отправить запрос Контроллеру.
Но прежде, чем я успел это сделать, в ушах опять зазвучал гимн. Море показалось прекраснее всей моей жизни, а слово «революция» раскрылось еще десятком новых непонятных фраз и мыслей. Явно не моего С-7 уровня.
«Революция вообще была делом избранных», – неожиданно для самого себя, подумал я.
Лучшие умы, лучшие сердца. Обычные люди, как я, например, продолжали отрабатывать карму, не поднимая голов от протоколов, не отнимая пальцев от клавиатур. Обычные люди не замечали, когда менялась власть.
А Системы летели одна за другой, сервера трещали как скорлупки грецких орехов. Женщины плакали, отправляя мужей на третью мировую. Дети играли на коленях отцов, пока те ломали вражескую Систему и меняли революционные лозунги на двоичный код.
Система сдавалась и вчерашние революционеры, продолжая кричать о свободе, конечно, писали новую.
И уже следующее поколение возводило гигабайты баррикад. Такая вот наша свобода на терабайтах. Свобода обывателей.
Жена с любовью отерла с моих усов каплю растаявшего мороженного. Умиленно улыбнулась и поцеловала. Я ощутил на ее губах ядовито-розовый вкус. В затылке больше не трещало, но и я больше не думал об этих непонятных словах. Все-таки надо отправить запрос Контроллеру. В прошивке многовато информации. Для счастливой жизни мне столько не надо.
Начался прилив, и теперь море щекотало нам пятки. Волны оставляли на песке грязно-серый след из клоков пены и гнилых водорослей. В небе противно и громко кричали чайки. Не революционеры, и славно.
Смеркалось.
– Вот оно, счастливая жизнь! – восхищенно ответил я на поцелуй любимой. – Вот оно счастье!
И неожиданно добавил:
– Счастье! Даром и для всех.., – запнулся, хотя знал наверняка, что было что-то еще, дальше этой фразы. Знал ли?
«Ну вот, –хмыкнул соглашаясь с непрошенной мыслью, – хоть кто-то думал об обывателях».
***
Черная жирная муха сорвалась в полет, когда купол «виртушки» вскрылся. Контроллер № 404 отключил Систему. Виртуальная реальность свернулась.
И только приятный женский голос продолжал спрашивать: «Желаете продолжить с сохраненного фрагмента? Желаете продолжить с сохраненного фрагмента? Желаете продолжить...?»
______________________________________________________________
Каждый автор, принимающий участие в конкурсе, обязан оставить по одному отзыву на каждый рассказ конкурса «Юникон-2017», в объёме не менее 100 слов. Также автор обязан оценить все рассказы: выставить каждому рассказу от 1 до 10 баллов. Свой рассказ автором не оценивается. В случае, если автор не оценил и не прокомментировал все рассказы соперников, его рассказ будет снят с участия в конкурсе.
Для выставления оценок авторы работ обязаны зарегистрироваться на сайте фантастика.рф под теми же фамилиями (или псевдонимами), которые указаны внутри файла с рассказом, присланным на конкурс.
Оценка работ читателями производится до 12:00 25-го июля.
