Я не помню, сколько мне лет, наверное, столько же, сколько лесу, в котором живу.
По вечерам я выхожу на опушку и играю на свирели. За это крестьяне из окрестных деревень называют меня Дудочник.
Осенью после сбора урожая они пляшут и веселятся, всю ночь жгут костры, а я играю для них из темноты леса.
Одинокий, как волчий вой, и свободный, как ветер.
Как-то прозрачным весенним утром на опушку леса выехал рыцарь на белом единороге, и, не поднимая забрала, глухо сказал:
— Послушай, Дудочник. Через неделю я женюсь на принцессе Арколине. Если ты будешь играть на свадьбе, я щедро заплачу!
Торжество началось в полдень. Замок был полон гостей. В каминах жарились быки, а вертелы крутил огромный черный паук.
Невеста с женихом сидели во главе стола, рядом с ними – распорядитель свадьбы, скромно одетый человек, больше похожий на актера, чем на дворянина.
По залу бегали шуты и хохотали над своими же шутками, передразнивали гостей и делали им нос растопыренными пальцами.
Но я не замечал ни дурацких колпаков, ни благородных дам и кавалеров, я не слышал рева фанфар и визжания волынок.
Я видел лишь лицо Арколины, ее огромные синие глаза и пшеничные волосы под золотой короной.
Никогда еще я не встречал такой прекрасной девушки. Почему же, когда я встретил ее, она выходит замуж за другого? Я прожил столько лет в ожидании чуда, но чудо это произошло с другим человеком.
Достав свирель, я заиграл весеннюю песню. Песню о том, как просыпается земля, и зелень с божественной силой вырывается из набухших почек на ветвях. Как душу пьянит теплое дыхание природы, и струится трава, похожая на густые пряди русалок.
— Прекрасная Арколина! – сказал я, закончив играть:
— Я полюбил тебя с первого взгляда, и хочу, чтобы ты знала, что отныне – ты дама моего сердца, чьей бы ты женой не была.
За моей спиной возмущенно зашумели гости, кто-то закричал:
— Да что себе позволяет этот жалкий музыкант?
И только рыцарь смотрел на меня невозмутимо и бесстрастно:
— Это я пригласил тебя на свадьбу. Ты мой гость, и никто не посмеет причинить тебе зла в моем замке. Ты хорошо сыграл и я достойно заплачу тебе.
Он бросил мне под ноги кошелек.
— А теперь играй что-нибудь веселое, такое веселое, чтобы все гости пустились в пляс и позабыли о тех дерзостях, которые ты посмел здесь произнести!
Но я отшвырнул кошелек ногой:
— Мне не нужны деньги. К чему они живущему в лесу?
И заиграл самую быструю и яростную мелодию, которую знал. И все – гости, шуты, музыканты, выбежали на середину зала и принялись танцевать.
За высокими окнами стало темно, почти все свечи в зале погасли, и люди начали падать от усталости.
Поймав молящий взгляд Арколины, я прекратил играть, и сказал:
— Все в этом замке в моей власти! Я могу подчинить любого. Но пред тобой, прекрасная Арколина, я отступаю и покорно спрашиваю: могу ли я надеяться, что когда-нибудь ты вспомнишь обо мне, и в сердце твоем загорится огонь любви к бедному Дудочнику?
Я прижал ее ладонь к своей груди, и тут что-то случилось.
В моей руке лежала лишь тряпичная кукла, а рядом, на полу, валялся крохотный рыцарь в жестяных латах.
Гости смеялись и хлопали в ладоши, а распорядитель свадьбы им кланялся:
— Надеюсь, всем понравилось сегодняшнее представление под названием «Дудочник на свадьбе принцессы Арколины и рыцаря Бальтазара». Взываю к вашей щедрости!
Потом гости разъехались, и мы остались вдвоем.
— Не обижайся за этот обман, но я должен как-то зарабатывать на жизнь.
Он взял у меня из рук Арколину.
— Да, в эту куклу можно влюбиться, так она красива. Она даже может ожить на время, но жизненной силы в ней хватает ненадолго.
Мы вышли из замка. Светила луна. Над зубчатыми башнями метались черные тени.
— Дудочник, хочешь, мы вдвоем будем давать представления?
— Нет. Я не люблю обмана. Лучше я буду играть крестьянам. Они, по крайней мере, настоящие.
Я повернулся к нему спиной и пошел по тропинке. Свободный, как ветер, и одинокий, как волчий вой.
