Дракон (Конкурс - ПОГРУЖЕНИЕ. 22-ая работа)

1.

 «…внучек твой, Анджейка, настоящий разбойник, весь в меня. Летом погостим у вас с мамой, гарантирую, вы забудете обо всем на свете, добавит он вам хлопот. Кстати,  отец, забыл упомянуть о самом интересном. Возле Бесовых гор государевы прихвостни обнаружили золото и теперь там кипит работа. Говорят, поселение возводят такими темпами, что позавидовали бы гжигские муравьи, а шахты копаются быстрее, чем получается у крота-буровика прорыть себе норку. Туда уже со всего материка стекаются люди – слухи о быстром богатстве разлетелись со скоростью ветра. Представь, даже с нашего Кормача отправилось несколько. Безумцы. Никакое золото не стоит того, чтоб находиться так близко от проклятых гор. Твой старый приятель, дед Голомуш, твердит, что нам нужно радоваться, — прекратятся все эти пропажи людей, мор домашнего скота и вспышки чумы — темные твари богопротивного культа перестанут рыскать по всей округе и заходить так далеко, раз у них под боком есть теперь, чем поживиться. Не человечно конечно так думать и говорить, но своя рубашка ближе к телу. Если у стен нашего города перестанет появляться тот жуткий туман, то мы с Берточкой ждем вас в гости».

Из старого письма.

«И вышел управитель, Государев наместник, к люду волнующемуся, словно к морю в плохую погоду и молвил: «Не тревожьтесь горняки честные, не спешите бросать дома свои теплые и, места золотом усыпанные, Государь прислал добрых молодцев, отправлю в горы этих соколов ясных, уж они-то расправятся с нечистью, там обитаемой. Уж они расквитаются за каждую слезинку вами оброненную, по товарищам, сгинувшим этой темной ночью. Насланный колдунами туман унес жизней множество, полонил душ немерено, дабы колдуны могли черпать силы свои черные. Но не долго чернокнижникам осталось властвовать и упиваться кровушкой безнаказанно, супротив войска тысячного любая сила темная всего лишь пригоршня водицы мутной, брошенной в огонь пылающий и жаром дышащий. Камня на камне не останется от их обители оскверненного». Так сказал Тадеуш Глинек, прозванный среди люда честного, насмешливо Изводителем, после чего заперся в покоях своих пышных и предался греху сладкому, пока не узнал, что стало с людьми Государя по его приказанию, и не повесился. Возвернулось с похода того мстительного войска часть пятая. Хвала богам милостивым, пославшим гадину крылатую темным тварям на убиение».

Сказание об одном наместнике и его заботах.

 «Для обитателя Аракового, северного континента дракон – сказочное создание, миф, вымысел. В его основе, а именно в ненасытной жажде ко всякого рода драгоценностям лежит образ богатого человека и его тяжелый характер. И чем уродливее рисуют дракона в том или ином сказании, тем больше, значит, досталось простому люду от человеческого прообраза. Но вот для Левого, Зимбийского материка дракон – божество, основа их верования. Согласно ему, наша земля была много веков укрыта льдом, пока не прилетели драконы и не растопили его своим пламенем, зародив тем самым жизнь. Божественные создания облюбовали где-то далеко на юге, за Необъятным океаном себе местечко и предпочли не показываться смертным. Именно в ту сторону зимбийцы отправляют усопшего на плавающем саркофаге, дабы умерший переродился в дракона. Несмотря на то, что драконы отождествляются с богами свидетельств их встреч воочию в Южных землях великое множество, у нас же всего одно, но весьма весомое, которое подтверждают устные пересказы и несколько письменных источников. В ныне вольном, шахтерском городе Скябице, расположившемся в юго-восточной точке материка и скрытом от Великого океана горной грядой, еще во времена зарождения города, видели невиданное крылатое создание – своим размером оно на несколько мгновений закрыло солнце,  а блестящая, словно зеркало золотистая чешуя ослепила глаза и заставила людей жмуриться. Дракон исчез среди непроходимых скал. Существует предположение, что он сбился с пути, так как над океаном на то время бушевал сильнейший ураган. Летел дракон низко, от чего понятно, — силы его были на исходе».      

«Дракон: правда и вымысел».

— Какой дурак поверит в то, что драконовы кости и чешуя из золота? – гневно спросила Ядвися своего мужа.

— «Мудрейший» князь Янек, — ответил Михал и вяло улыбнулся. – По крайней мере, совет говорил от его имени. 

Михал глубоко вздохнул, равнодушно помешал горячее варево в тарелке и о чем-то призадумался. Утром он отправился в княжеский дворец на неотложный созыв, что само по себе не предвещало ничего хорошего. Туда явился весь воинский запас, дабы отобрать две сотни бравых мужей. Но что странно, отбирать этих самых бравых мужей стали по принципу наименьшей пользы для города. «С таким простым заданием, как найти, взять и принести смогут справиться даже дети, незачем ослаблять Скябицу на случай внезапного нападения», — вещал совет.  Путешествие в Бесовы горы и поиски золотых останков не сулило простой прогулки этим «счастливцам», волна недовольства вмиг наполнила своды дворцовой залы, но выбора, как оказалось им не предоставили. Или в горы или в изгнание, — пинком из Скябицы со всей семьей, а желающие разбогатеть найдутся всегда. Хромому Михалу «повезло» попасть в отряд.     

—  Янек совсем двинулся умом. Неслыханно, спустя триста лет вспомнить о какой-то там легенде и погнать две сотни людей на поиски останков сказочного существа. – Ядвися отставила в сторону кастрюлю, которую она до блеска натирала с каким-то особенным усердием, и повернулась к мужу. —  А о Темном монастыре и о колдунах они не забыли упомянуть?

— Нет. «Великие» умы считают, что монастырь давно уже пустой, раз о черных жрецах триста лет ни слуху ни духу. «Ваши прадеды сделали Скябицу вольным городом, отрезали её от великой казны государства, а золотоносная жила меж тем почти иссякла, — передразнил Михал голос какого-то дворцового деятеля. – А с этим сокровищем мы сможем разработать новое образование породы». Дракон и колдуны уничтожили друг друга, говорят они, и где-то там лежит бесценное тело дракона.   

— Как же, уничтожили, — прыснула женщина. – А то, что в Бесовы горы никто носа не сует, а редкие смельчаки не возвращаются, это он забыл?

— Несчастные случаи. Горы опасное место, — развел руками мужчина.

В кухню вбежал запыхавшийся мальчик лет десяти, он несколько секунд переводил дыхание, а потом весело закричал:

— Папа, мама, он опять это сделал, вот это умора. Один дядька бежал к туалету, а Юриш как выскочит из-за угла, как закричит свое «Дракон, дракон, ш-ш-ш» — у дядьки все в портки, — Он залился смехом.

— Юриша не обидели? – с тревогой в голосе спросила Ядвися.

— Покрутили уши и пнули несколько раз, — сквозь смех ответил мальчик.

Михал нахмурился.

— Горе нам с ним, — устало сказал он. – Зашибет кто-то в конце концов. Просил же, не читать ему зимбийских сказок. Дракон-дурак доморощенный.

— Не говори так, Михал. Он наш сын, а люди видят — что с него взять. А ты не смейся, с такого нельзя смеяться, — Посрамила она сына, и тот сразу скорчил серьезную мину.

На усталом лице отца отобразилась мука. Мальчик обернулся и в дверях увидел Юриша.

Худощавый двадцатилетний юноша, ростом выше среднего, с маленькой яйцеобразной головой, реденькой шевелюрой и большими глазами, чуть сгорбившись, стоял в проходе и по привычке смотрел вниз. Большая отцовская рубаха и штаны, хоть и ушитые Ядвисей, висели на нем словно на жердине. Его большие уши пылали неестественно красным оттенком, к левому он прижимал ладонь.

— Юришенька, проходи милый, чем в этот раз провинился добрый человек? — ласково обратилась к нему мать.

— Я хотил его сжечь, — ответил тот глухим голосом, по обыкновению немного затягивая и коверкая слова. – Он переехал телегой мою Мурлыку. – На этих словах Юриш гулко заплакал.

  — Тихо, Юриш, тихо, не плач, будет у тебя другой котик, — зашептала успокаивающе мать. Она подошла к Юришу, обняла его и стала ласково  гладить по голове, пока тот не успокоился.

Меньший сын, не ожидая больше ничего интересного, выскочил на улицу, хлопнула дверь.

Ядвися усадила Юриша за стол, поставила тарелку горячего супа и подала ложку.

— Кушай милый, кушай.

Юриш взял ложку и не спеша стал есть. Он изредка поглядывал своим отстраненным, особенно задумчивым взглядом то на отца, то на мать. Тишина кухни нарушалась негромким прихлебыванием.

— Дай создатель, чтоб в горах никого не оказалось, — внезапно произнесла Ядвися, припомнив их с мужем разговор. – И вся лихая слава этого места оказалась лишь мифом.

— Угу, — отозвался Михал. – А дракон и жрецы поубивали друг друга.

При слове «дракон» Юриш с тревогой посмотрел на отца.

— Па, но дракона нельзя убыть.

— В твоих сказках может и нельзя, а мы это завтра проверим, — шутливо произнес Михал, но поймав на себе укоряющий взгляд Ядвиси, серьезно добавил. – Не существует никаких драконов, Юриш, все это выдумки.

Юноша ничего не ответил. Он некоторое время над чем-то размышлял, не притронувшись к еде, после чего незаметно встал из-за стола и пошел на  улицу.

Скябица полнилась воинственными кличами.

------------------------

Князь Янек Хорубжский полулежал на мягких подушках в одной из своих тайных комнат замка и напряженно ждал. Этого немолодого, обезображенного распутной болезнью мужчину, с когда-то красивым лицом и крепким станом, облаченного в дорогие узорчатые ткани и шелка, всего трясло, то ли от осложнений недуга, то ли от  страха перед скорой встречей. Великий Янек, Янек Миловидный, Хорубжский Бык уже месяц не смотрелся в зеркала, ведь то, что в них отражалось, было даже не тенью его прежнего величия, а обезображенной гниющей карикатурой. Казалось, князю оставалось смириться и ждать, подобно набухшему чирию скорой и мерзкой кончины, но Янек отыскал выход. Нечеловеческий выход. Но когда тебе доступны все прелести жизни и внезапно нависает угроза конца, то вопрос цены остается лишь вопросом цены и неважно, что в роли монет могут выступить человеческие души.

Нет, он не жалел о содеянном, это не в правилах владык. Еще его отец, покойный князь Горка в дни старческой слабости любил говаривать: «Подданный умрет и получит обещанный покой, князь умрет и утратит счастье». А на предсмертном одре он подозвал к себе молодого Янека и слабым голосом на ухо прохрипел: «Вечное счастье можно получить в Бесовых горах». Значение этих слов Янек понял лишь недавно. С отвратительной болезнью и неутешительными заключениями лекарей его надежды обратились к колдунам.

Из беспокойных дум к действительности его возвратила внезапно накатившая волна холода, она пронеслась по закрытой комнате, задрожали и померкли факелы, диковинные очертания поползли по украшенным дорогой драпировкой стенам. Его всего передернуло, когда он бросил взгляд на дверь – там стояла облаченная в черное фигура. Как и в прошлый раз, лицо жреца скрывал капюшон.

— Чего ты хочешь, правитель? — прозвучал звонкий юношеский голос, в котором жрец не потрудился скрыть своего презрения и превосходства перед Янеком. На первой встрече князь напуганный угрозой смерти, великодушно закрыл на такое отношение глаза, договориться с колдунами было превыше всего, но сейчас, когда он так рьяно исполнял свою часть сделки, а взамен получал лишь продление мучений – Янек разозлился. 

— Когда вы выполните свою часть договора? — он постарался придать голосу твердости, но силы покинули его, и вышло что-то жалкое. – Жертвы давно ушли в горы, я скоро сдохну, и мне может уже не понадобиться вашего лекарства и молодости.

— Ты все получишь, замешанные на крови соглашения незыблемы.

— Мне нужно немедленно, сейчас! – срывающимся голосом прорычал князь. Он вспомнил о скрытом механизме возле своей правой руки, и это прибавило ему уверенности.

— Увы, правитель, — с фальшивым сожалением сказал жрец. – Но больная собака не должна испытывать терпения хозяина своим скулежом, не то хозяин может отыскать ей замену.

Князь Янек Хорубжский, прозванный за глаза Янеком Вспыльчивым затрясся от  унижения и злобы. Он надавил в нужном месте, неслышно щелкнула невидимая пружина.

— Это мы еще посмотрим, — процедил сквозь зубы Янек.

Послышался топот быстро приближающихся ног, жрец предусмотрительно сделал несколько шагов вперед и в следующий миг двери с грохотом распахнулись, в комнату ворвалась личная стража князя и окружила фигуру в черном. Магистры Янека уверяли, что этим людям, вышколенным и самоотверженным, не страшны магические воздействия.

— Ты будешь моей страховкой. Если я раньше умру, они  позаботятся о твоей долгой и мучительной кончине, полагаю, ты даже успеешь состариться, — уже спокойно, развалившись на своем ложе, сказал князь с видом человека взявшего ситуацию в свои руки.

Жрец взорвался хохотом. Его зловещий, одержимый смех наполнил комнату, с головы слетел капюшон и открыл безупречные черты миловидного лица. Под это жуткое веселье факелы на стенах померкли, острые нереальные тени поплыли со стен и потолка к окружившей жреца страже. Миг, факелы снова вспыхнули, а неуязвимые люди Янека, словно подкошенные распластались на полу.

— Соглашение нерушимо, — внезапно прервал свое веселье молодой жрец, не обращая внимания на все еще подергивающиеся трупы у своих ног. – Нужно время, подобного рода силу нельзя просто высосать с убитой жертвы, повелители должны насытиться, упиться теплой кровью, насладиться разделкой и плотью туш. Ты скоро все получишь. О своей части сделки князь не забыл?

В его голосе поубавилось надменности, и князь, минуту назад скованный ужасом, завороженный хохотом и немой сценой обрел самообладание. Ему хотелось услышать в голосе колдуна оправдание, и князь, как ему казалось, это услышал. Жуткие подробности жреца не произвели на него никакого впечатления.

— Не забыл, нанятые мной люди уже рыщут по бедняцким кварталам, платят золотом за детей, а тупым родителям скармливают байку о бесплатной науке и будущих барышах. Поверь, эти голодранцы готовы отдать все: детей и собственную душу, лишь бы получить на ужин кусок несвежего мяса и дешевого самогону. Как видишь, я не сижу сложа руки, — гордо заключил Янек, — и сделаю все, что от меня потребуется.

— Вижу, — ответил жрец, – Ты уже придумал, как явишь свое омоложение народу?

— О, это не проблема, мало ли, сколько у меня сыновей, да и есть у меня превосходная мысль, — самодовольно ответил князь, уже окончательно воспрянув духом. – А дракон на самом деле существует?

Гость помедлил, улыбнулся и ответил:

— Существует, не будь дракона, в лачугах этого городишки давно б уже бродили призраки и гулял ветер, а моим повелителям пришлось бы черпать силу из других, более отдаленных источников.  

2.

 «Сегодня днем пропало еще с десяток людей, их останки, если можно так назвать несколько клочков одежды мы обнаружили чуть выше по склону, возле каменистой насыпи. И больше ничего, даже следов. Скалы величественными богами возвышались над нами, безмолвные и безучастные ко всему, лишь они видели страшную кончину сгинувших людей. Мы проклинали государя, пославшего нас в этот городишко,  проклинали Тадеуша, пославшего нас в эти горы, и проклинали себя.

Этой ночью никто не сомкнул глаз. Мы разбились кучками в небольшой котловине и жались друг к другу обезумевшие от страха. Уродливые кривые тени больше не прятались, они причудливыми зигзагами выписывали вокруг нас круги, извивались, протягивали заостренные отростки, и время от времени угрюмую тишину ночи разрывал чудовищный вопль боли и ужаса.

Когда наступил долгожданный рассвет — тени отступили, и это принесло облегчение. Страшно было смотреть на изможденные лица и поседевшие волосы бывалых мужей, но, стоило нам выйти из злосчастной котловины – темного волоска не осталось больше, ни у кого. Открывшаяся нам картина походила на скотобойню, редкий камешек не обагрен был кровью»…

О гибельном походе в Бесовы горы. Неизвестный.

«Великий Государь наш Георгий, пишет тебе слуга твой, приставленный твоей волею исполнять роль наместника в шахтерском поселении Скябица, названного в честь твоей лучезарной жены, известной в государстве первой красавицы. Еще раз благодарю тебя за княжеский титул и честь исполнять твою волю в этих землях. По своему прибытии, моего предшественника, Тадеуша Глинека, я не застал, повесился негодник, не дождавшись сурового наказания. Донесения подтвердились, вместо того, чтоб усилить надзор в поселениии возле границ, Тадеуш отправил людей в проклятые горы, где они почти все и сгинули, на тех же, кому удалось возвернуться, страшно смотреть. Они в основном несут что-то бессвязное, от чего даже мне становиться не по себе. Местные в один голос твердят о драконе, а уцелевшие воины, из того что удалось разобрать, якобы видели, как гигантская птица врезалась в скалу, и по горам пронесся оглушительный грохот. Интересно то, что после этого люди из отряда перестали гибнуть, адовы создания отступили. Учитывая вышеизложенное и то, что уже некоторое время никаких происшествий связанных с темными колдунами не происходило, советую обходить Бесовы горы стороной. Как говориться «не буди лихо пока оно тихо».

Из письма.

«Много лет спустя я услышал о них, как о проклятых отступниках, заключивших мерзкую сделку с демонами, и припомнил свое знакомство с этими «ценителями молодости» — так они себя раньше называли. Я со всей подобающей моему положению роскошью въехал тогда в один красивый город и мне какой-то чумазый мальчишка сунул в руки записку. «Коль кручинит тебя старость неминучая, приходи. Младолюбы» — прочитал я. Кого ж она не волнует. Мне стало любопытно. В условленном месте меня встретил седой старикан. Он представился профессором археологии и поведал мне о способе вернуть утраченную молодость, который он раскопал в древних пирамидах Тарска. Дедуля что-то с жаром плёл о накоплении энергии, её высвобождении и распределении, о всесильных существах, которым эта энергия необходима, отдаленно намекнул о некоем акте, который нужно совершить, чтоб этих существ призвать и каком-то якоре. В общем, как и всем, ему нужны были мои деньги. Я внимательно его выслушал, после чего спросил, о каком таком акте идет речь и где взять эту самую энергию. Старикашка долго мялся, ходил вокруг да около, и только после моего отказа, признался, что в обоих случаях речь идет об убийствах. Я не привык иметь дел с одержимыми сумасшедшими, поэтому развернулся, послал старика к чёрту и вышел. «Сапожник без сапог, — подумал я тогда, — долго ж тебе еще искать помощи». Эх, почему сейчас некому предложить мне молодость, я б уже не размышлял лишнего»

Из воспоминаний неизвестного.

Ночью Юриш почти не спал, из-за кошмаров он подолгу сидел на кровати, держал руку у сильно стучащего сердца и еле заметно покачивался. Ему снилось могучее пышущее силой дерево, но без листьев, как в зимнее время, оно дремало, а к нему со всех сторон присосались жуткие создания с длинными зазубренными хоботками; снились комочки света и тьмы, на которых проявлялись смазанные лица искаженные страдальческими криками; и снился дракон. Это бедное сказочное существо было размером с его погибшую Мурлыку, а десяток отвратительных рук тянули его каждое в свою сторону, за лапы, кожу, хвост, голову и дракон невыносимо жалобно, по-детски, пищал.

Утром Юриш умылся холодной водой и переоделся в свою повседневную одежду. Он крадучись заглянул на кухню, схватил попавшиеся под руки сухари, не тронув при этом еще дымившее и приятно пахнущее мясо. Еще вчера он собрал несколько своих немногочисленных вещей, достал припасенные им деньги, которые ему удалось скопить от частых подачек прохожих – он сам их никогда не тратил, но там было немного, оттого, что его меньший брат недавно сильно заболел и он все отдал матери. И вышел из дома.

Ему пришлось проталкиваться сквозь большое скопище народу. Отправленный князем отряд вышел с рассветом и многие провожающие или просто глазевшие на это действо теперь возвращалось по домам. Юриш пробрался к знакомой лавчонке, где торговал булками Добрый Пшек, как прозвала его ребятня за частые бесплатные угощенья, и на большую часть своих денег купил несколько вчерашних хлебцов и бурдючек с водой.

— Далеко ли ты собрался, Дракоша? Уж не брата своего вызволять? – усмехнулся Пшек своей доброй улыбкой. Все в округе знали юродивого, его чудачества и любовь к животным. Юриш не обратил никакого внимания на его вопрос, он отрешенно укладывал припасы в свою сумку.

— Спасибо, — сказал наконец Юриш, закончив свои приготовления. Он перекинул сумку через плечо и своей привычной сгорбленной походкой побрел прочь.

Добрый Пшек лишь пожал плечами, посмотрел сочувственно на сгорбившуюся худую фигуру и пообещал себе зайти вечером к многострадальной Ядвисе проведать бедного парня.

 Юриш двигался против людского течения, а когда оно иссякло, он несколько раз останавливался у нередких прохожих и спрашивал «куда ушел отряд». Многие смеялись  над ним, спрашивали «зачем дурачку это знать», в таких случаях он просто разворачивался и уходил к другим. Встречались и те, что просто указывали направление. Один из таких «добряков» показал ему на узкий загаженный проем между домов, и когда Юриш туда вошел, уперся в стену и развернулся, небритый здоровяк преградил ему дорогу и грубо сорвал с плеча сумку. Юриш зашипел, замахал руками, будто крыльями, и угрожающе закричал:

-Дракон, дракон, ш-ш-ш, — и стал открывать и закрывать рот, словно с него извергалось пламя.

«Добряка» это сначала позабавило, но отыскав в сумке лишь несколько медяков и кучу черствого хлеба, он отобрал деньги, двинул зло Юриша в живот и ругаясь на «предура» удалился. Некоторое время Юриш затравленно сидел в углу, внутри бешено колотилось сердце от страха. Потом, чуть успокоившись, он подобрал грязную сумку и двинулся дальше.

Никто не обратил на тощую согнутую фигуру внимания, когда он с группой каменотесов вышел в Западные ворота и побрел в сторону гор.  

 Ночь застала его в развалинах старой части города, куда по рассказам триста лет назад с гор спустился зловещий туман и унес множество жизней. Люди здесь больше не селились, стены Скябицы сдвинулись намного дальше и это место медленно разрушалось. В одном из полуразвалившихся домов Юриш и переночевал.

Только начало светать, ночная тьма сменилась сумерками, а Юриш уже двинулся вверх, медленно ступая по скалистым выступам и камням.

-------------------------------------------------

Пять дней жители Скябицы не сводили глаз с Бесовых гор, всё ждали, когда их друзья, мужья и сыновья покажутся из-за горного хребта, как заблестят на солнце их латы и засверкает драконье золото. Надежда умерла, когда горы, от пиков до самого подножия окутал густой темный туман – давний предвестник лиха.

— Сгинули ни за что ни про что, — пошли тихие осторожные шепотки по улочкам. А  вместе с ними, в шумных пьяных тавернах, на многолюдных рынках и площадях заголосили отдельные, подставные люди о виновнике этого несчастья. Они подстрекали народ к действию и что странно, городская стража обходила их стороной. Волна скорби и рыданий захлестнула город.  

Из своих домов стали выходить люди, они хватались за вилы, рогатины, топоры и брели к замку князя. Они знали, с кого спросить, куда делись их родные. И счастливый случай в виде дальнего родича князя, гостя из Тутаевой долины, помог унять этот приступ бешеной злобы без лишнего кровопролития.

Красивый молодой воин вышел к разъярённому народу и с княжеского балкона загремел громким басом, в котором слышался праведный гнев:

— Ваш правитель убийца, тиран и развратник! – закричал он, — Мне больно признавать, что он мой родич. Когда я узнал, что он отправляет на верную погибель ваших кормильцев, отцов и мужей я спросил его «Зачем?». Разве нет другого выхода пополнить городскую казну? Разве жители Скябицы зря боролись за свободу, за провозглашение города вольным, чтобы теперь подчиняться человеку, которому наплевать на их жизни. Разве, если их попросить, не станут работать они денно и нощно, не требуя первое время немедленной оплаты? И вообще, какому безумцу взбредет в голову мысль о золотых драконьих останках? Истинное золото – жители Скябицы!

— Да, да, — завопили все хором.

— Смерть такому правителю и это говорю вам я, Вацлав Лобидский.

Он развернулся и нырнул в комнату позади, а через несколько секунд выволок оттуда человека в богатой княжеской одежде. Тот был в не себя от ужаса, он пытался вырваться, но Вацлав железной хваткой держал его своими исполинскими руками.

— Вот виновник вашего несчастья, — закричал он, приподнял князя, словно куклу и швырнул в беснующуюся толпу.

Люди с остервенением набросились на виновника несчастья.

— Вацлав, Вацлав, Вацлав, — скандировала упоенно толпа.

— Ну, ты и хитрец, Янек, — засмеялся жрец при виде довольного князя, когда тот горделиво покинул балкон. – Ты воистину темная натура,  - в его голосе слышалось восхищение.

— Какой Янек, жрец, ты меня путаешь с уже покойным князем, я Вацлав, дальний его родственник, — с самодовольным видом плюхнулся в кресло Вацлав. – Приходи, полюбуйся завтра, как это стадо станет меня умолять взять бразды правления в свои руки, как молодые дурнушки будут рвать на себе одежду и проситься, чтобы я их осчастливил — я их герой!

— Да уж, теперь мы гордимся этим союзом. Ты сущий демон, князь. Кстати, твое сырье превосходно. Из него получатся отличные наложницы и слуги.

— О, я это знаю, сам проверил еще вчера. Детки сущие ангелочки, рыдают без устали и просятся к мамочке. Ну не прелесть? — Князь громко расхохотался. — Скажи-ка лучше, колдун, я навсегда останусь таким? – он небрежно обвел руками свое могучее молодое тело.

— Пока стоит монастырь. А разрушить его не в человеческих силах.

— А если все же это случиться, к примеру, Государь отправит туда десять тысяч своего войска, это же не та тысяча, которую вы забили триста лет назад, если верить легендам.

— Им никогда не достигнуть нашей обители, — ровным самоуверенным тоном сказал жрец, после чего с  бахвальством продолжил, — Скалы уйдут под землю, чума пропоет свою последнюю песню, всесильные повелители напьются крови и страданий вдоволь, так что вся преисподняя устроит пир, а кто уцелеет, позавидует мёртвым – вот что их ждет.   

3

 «По древним переходам колдуны идут,

Юных дев они силою  влекут.

Выплясывают тени, дивные узоры,

Царству тьмы чужды разговоры.

Шаг за шагом, походу нет конца,

Лишится надежды и сердце храбреца.

Довлеет чувство скрытого надзора,

Кромешная тьма – вся адова свора.

Зло предвкушает, зло вожделеет,

Как непорочным созданием оно овладеет.

Жертвенный камень впитает дары,

Темные силы сегодня станут добры»

Старая песня.

«Знаю, знаю, темные сущности умеют убеждать, о, они умеют. Всесильны! Да, да. Ждут эти создания, порождения мрака в своих мертвых, полинялых мирах пока не вызовут их глупцы, безумные мясники, убийцы, да, душегубы, вот кто, пока не возжелают власти, молодости, богатства, женщин, да, сладких, обольстительных, манящих женских тел, нам это знакомо, они не остановятся ни перед чем. Пока не овладеют они знанием, черным, как их души и не совершат они кровавый ритуал и не соткут проход, вену между мирами из ужасных, душераздирающих страданий жертв. О, наш мир для этих тварей как луг цветов для пчел, как дурманящий наркотический сон, как теплое, приятное женское лоно, да, и они всеми силами будут цепляться за него. Они будут исполнять желания, да, сны станут явью, но рано или поздно наступит день, ужасный день, когда не с кого будет взять силу и они примутся за вас, проклятых нелюдей»

Лепет безумного скитальца.

«Один зажиточный пан купил себе старинное поместье, о котором давно уже ходят неприятные, прямо скажем, жутковатые слухи. Пану нравилось все страшное и таинственное. Решил этот пан в обеденный час обследовать все свое приобретение с чердака, как говорится, до подвала. Старое это было место: пол скрипел, стены потрескались, отсырели, крыша протекла. В подвал он долго не мог войти – странные двери, казалось, кто-то запер изнутри. С горем пополам он сорвал петли и проник в темный подвал, который, на поверку оказался склепом. Десять подгнивших гробов лежало в том подземелье, а в них сном хорошо поужинавших младенцев спали вампиры. Но наш пан был человеком практичным. Вместо того, чтоб убить нечисть, он наелся чесноку и стал ждать ночи. Когда вампиры проснулись и сбились в угол от ужасного зловония, что исходил с дыханием противного человека, пан предложил им сделку. «Вы сможете и дальше проживать в этом доме, только если будете кусать меня перед рассветом, тем самым отдавая часть своей силы и продлевать мне жизнь, но только не до полного превращения». Вампиры энергично закивали, лишь бы побыстрее вырваться на свежий воздух. На том и порешили. Стоит отметить, что пан наш был очень плодовитым и имел множество потомков. В каждом он души не чаял и всячески радовался, когда смотрел на «кровь от своей крови». А возможность прожить подольше давала ему возможность предмет своего счастья приумножить. И в этом он изрядно преуспел. Но в одну прекрасную ночь поднялся страшный ветер, и поместье пана рухнуло, обломки разбили в прах жилища упырей – гробы. А, как известно, у всякой потусторонней твари должно быть пристанище, некий крючок — иначе дорога ей обратно в преисподнюю. Ослепли и оглохли вампиры с потерей своего дома, казалось, без этого не отыскать им больше жертву и не вонзить в нее клыки. Но одно они все же чувствовали – яркую пульсирующую нить, след крови пана въелся в вампиров с самого их соглашения. И стали в агонии умирать один за другим сыновья и дочери, внуки и правнуки хитрого пана, пока не дошла очередь и до него самого. После чего вампиры сгинули и сами. Такова цена сделок с темными»

Древняя Тарская притча.

 Горные тропы и частые крутые подъемы быстро изнуряли хилого парня, он часто делал остановки, чтобы перевести дух и унять покалывающую боль в груди. Когда темнело, он доставал старый связанный его матерью свитер и засыпал. Свитер пах домом и это успокаивало его. Ночью к спящему юноше приближались призрачные силуэты и простирали к его немощному телу свои острые конечности, но присмотревшись, удалялись прочь.

Проснувшись, он доставал несколько сухарей, грыз их зубами, запивал водой и двигался дальше. На подступах к возвышающемуся замку, Темному монастырю его взору открылась жуткая кровавая картина и все окутала тьма. Ноги перестали чувствовать под собой твердую опору и ступали по чему-то мягкому и скользкому. Чавкающие, резкие и хрустящие звуки наполняли мрак и далеко не всякий смертный смог бы удержать в себе рассудок при звуках этой вакханалии. Напуганный Юриш забился в неглубокую расселину и не двигался с места, пока под самое утро звуки кровавого пиршества не прекратились, а туман не рассеялся.

У самих ворот монастыря к нему выбежали два грязных, волосатых человекоподобных существа.

— Дракон, дракон, ш-ш-ш, — зашипел Юриш.

Те схватили Юриша под руки и уволокли внутрь двора монастыря.

— Что это за убожество? – остановил их одетый в черное мужчина. Он с отвращением смотрел на трясущегося от страха Юриша.

Существа согнулись в раболепную позу, так что лоскутки их драной одежды коснулись земли.

— Из мрака выфел, уродивый, у ворот товкся, — запричитал один. – Владыки не тронули, видно не заметили чахотошного.

— Не заметили? — усмехнулся жрец. – Владыки видят и слышат все! Просто они им побрезговали. Что с него взять. – Он на несколько секунд задумался, его лицо внезапно просияло, — Знаю, отдайте это дракону, слабоумный сожрет слабоумного, — и захохотал собственной шутке.

Слуги загоготали гнусяво, подняли Юриша и понесли к огромному проему в скале, минуя строения древнего монастыря.

Юриш дрожал всем телом и беспокойно вертел головой пока его тащили все глубже и глубже вниз пещеры. Внезапно один из человекоподобных существ засмеялся.

— Ты чего, — забеспокоился его спутник.

— Я понял почему «слабовумный сожрэ слабовумного», дракон же — того, — он покрутил пальцем у виска, —  и этот того.

— Ну ты и тугодум, Ямца, конешно дракон слабоумный, и с тех самых пор как врезался в скалу. Но я слыфал, — он сбавил голос до заговорческого шепота, — как говорил кто-то из наших, что не потеряй дракон мозгы при ударе, никто б его не поборол. Этих тварюк боятся даже повелители, говорят, никто из них не спускался сюда ни разу. Они смокчуть силу из другого езмерения, вот.

Они уперлись в стенку железной клетки, возведенной в гигантском жерле спящего вулкана, в нос ударило зловоние отхожего места.

— У-у-у тварюка, вот это кучу навалила. Марцену везуха, — позлорадствовал Ямца.

Брякнули ключи, скрипнули дверные петли и с приговором: «На, подавись», протолкнули юродивого в клетку.

Дракон спал в противоположном углу клетки в куче собственных испражнений. Несмотря на то, что бока его ввалились, а золотистая чешуя потускнела и была усыпана множеством ран, – он казался все еще могучим и сильным. Гулкий звук его дыхания наполнял тишину зала и разносился эхом, от чего, казалось, дрожали своды пещеры и гора могла вот-вот обрушиться. Юриш примостился на камень и уставился своим отстраненно-задумчивым взглядом на могучее создание.

Конвоиры, очевидно поняв, что зрелища не предвидится, принялись всячески шуметь. Они кричали и улюлюкали, обзывали спящую тварь и колотили по клетке металлическими прутьями. Дракон зашевелился. Сначала он тяжело приподнял голову и несколько минут тупо таращился в пол, потом, видимо что-то учуяв, стал медленно и неуклюже приподниматься, барахтаясь в собственном дерьме. Его безумный, затуманенный взгляд уставился на Юриша, из зубастой пасти ручьем потекла слюна, медленно и шатко он двинулся к пище. Юриш внезапно вскочил, замахал что есть сил руками, будто крыльями, зашипел, закричал свое «Дракон, дракон, ш-ш-ш» и закружил в причудливом танце вокруг камня.

Дракон застыл в замешательстве и долгое время не сводил с Юриша пустого взгляда. И тут в его безжизненных тусклых глазах зажегся слабенький огонек сознания, и с каждым последующим драконьим вздохом стал разгораться все сильнее и сильнее. Дракон недоуменно оглянулся вокруг, хлюпнул несколько раз передними лапами, поморщился. Он пристально и долго стал осматривать раны на изувеченном теле, лизнул несколько еще кровоточащих — и яростно взревел. По Бесовым горам пронеслось тревожное эхо от его рева, рева жгучей ярости и неминучего возмездия. Два косматых зрителя, Ямца и его приятель понеслись во весь опор прочь из пещеры.

Гигантское существо подняло голову и дыхнуло пламенем, что из жерла спящего вулкана ударило огнем высоко в облака. Верх решетки оплавился в считанные секунды. Дракон уже расправил крылья и приготовился взлетать, как вдруг замер и посмотрел прямо в глаза своему избавителю. В восторге от увиденного, Юриш сиял от счастья и гордости. Дракон коротким  росчерком когтистой лапы образовал для Юриша брешь в клетке, благодарно кивнул, и еще раз издав страшный рев, взвыл вверх.

Наполнявший мир воздух, казалось, взорвался пиршеством звуков. Плач, крики, вопли, рыдания, рыки, шипение, и грохот. Юриш спрятался в углу и прижал сильно ладони к ушам.

Дракон поливал все и вся пламенем и никто из копошащихся внизу созданий не смог от него укрыться. В одной из башен монастыря кучка жрецов взялась за руки и в унисон завыла сложные слова древнего прошения. Их голоса, то нарастали и переходили в рев истязаемой жертвы, то приглушались до шепота безумца. Густая черная мгла, среда обитания чуждого мира хлынула из всех отверстий нечестивого обители. Но стоило дракону это заметить, как он резко развернулся в воздухе и на всей скорости обрушился своим многотонным телом на древнее пристанище мрака.

Когда страшный грохот стих, Юриш медленной, шаркающей походкой стал подыматься. На выходе из пещеры он бросил равнодушный взгляд на дымящуюся груду развалин, что были раньше монастырем и побрел к неестественно вывернутым воротам, силуэты которых едва различались в густых сумерках.

--------------------------------------------------

— Пошла прочь, — закричал в бешенстве гость из Тутаевой долины на служанку, и та, схватив одежду, поспешила убраться с глаз разгневанного господина.

Встревоженный Вацлав замер и прислушался. Странный звук, похожий на громовые раскаты повторился снова. Гость выбежал на балкон и уставился на Бесовы горы – громыхание шло оттуда. Плохое предчувствие и страх наполнили Вацлава, и приковали его взгляд к проклятым горам. Горизонт справа уже налился багровым, тучи сгустились и скалистые пики утонули в вечерних сумерках, как Вацлав увидел гигантский силуэт птицы, что мощными сильными взмахами поднялась к облакам.

— Нет, не может этого быть, — трясущимися губами выдавил из себя он.

Вацлава Освободителя обнаружили утром в его покоях. То, что вчера было дюжим воином, молодым красавцем и в скором времени городским правителем вольного города Скябица перевоплотилось в безумное тощее создание, по заключениям лекарей имевшее в своей голове мозга, «не больше козьего шарика». Жалкое существо не прожило и половины последующего дня. Такая же участь, в эту и несколько последующих ночей постигала всю родню бывшего князя, и никакие ухищрения, в виде неотлучно следовавших телохранителей, всевозможных духовных излияний, причастий, помазаний и изоляций в святых местах не смогли помешать этому. По городу пошли слухи, что это Янек Хорубжский проклял перед смертью весь свой род.

Вместе с тем много народу полегло в последующие месяцы от подобного недуга, на Араковом континенте и даже за его пределами.