«Страшные рассказы». III партия
Это была долгая морозная зима 2476 года.
Он полз по снегу, скорее даже, внутри снега, в его глубине, глотая обледеневший наст и белые перья, что лежали здесь, внизу, и падали с неба, с верху, с недосягаемой высоты, и промерзающими руками стискивал энергетическое ружьё.
Три города, в защите которых он участвовал, и ещё два, им и его группой освобождённых, опять оказались раздавлены пятой безжалостного врага, Экстрагосударства. Торговая Конфедерация, не сумевшая умерить свои аппетиты и превратившаяся из громадного межпланетного рынка в страну, в государственный строй, тем самым подписала себе смертный приговор. Она не могла, не умела защищаться, не знала как, и в то время её ближайшие соседи и союзники в полной мере разработали и отточили навыки войны. Экстрагосударство напало на ТК неожиданно, что тоже сыграло роль в поражении; ТК успела разбросать по планете Терра-2 немногочисленные отряды с супербойцами, прежде чем новоявленную страну раздавили неукротимый дух и железная воля техногенной супердержавы-противника.
Его звали Эззл, и сейчас он полз по снегу, вперёд, всё вперёд и дальше, дальше, в одну точку, не думая об усталости и забыв о любых возможных опасностях. Он был солдат на сотню процентов – и лишь наполовину человек; вторая половина, кибернетическая, и гнала первую по дороге войны и смерти, быстрее, ещё быстрее, ещё! чтобы наконец достигнуть всё приближающегося результата.
Победа? Или смерть? И зависело ли хоть что-нибудь от него?..
Немеющие руки сильнее стиснули энергоружьё.
Повторялся и повторялся приказ в коротящем мозгочипе:
«Найди их – убей их всех! Найди их – убей их всех! Найди их!..»
Приказы полуживым, как немного иронично, немного презрительно называли соратников и братьев Эззла обычные люди, отдавали человеческие генералы, в теплоте и безопасности зависшие в нескольких парсеках от Терры-2, в хладном космическом пространстве: ни один высокий руководитель не выйдет на поле боя, не говоря уж о высших.
Это была долгая морозная зима.
Он чувствовал смертоносный для простого человека мороз, пробегающий по всему телу, остающийся в нём, заставляющий неметь члены, наливаться сначала льдом, а потом жаром и болью. Он чувствовал боль, он чувствовал усталость, но он полз, полз вперёд. Чип приказывал! Искрящаяся, плохо функционирующая микромикросхема не ведала усталости, надежд, разочарований, страданий, согласий и неприятий; она просто была, и в этом-то существовании и скрывался главный смысл той морозной зимы 2476 года.
Это была долгая зима...
Когда он начал чувствовать, что совсем близка – нет, не смерть – потеря работоспособности систем, отключение, когда он осознал прискорбный сей факт, у него, саморегулирующиеся, включились дополнительные источники питания и боковые контроллеры. Можно остановиться, переждать, провести проверку сбоящих элементов и, возможно, починить их, но чип гнал, гнал его. Для победы – их, для битвы – его, для смерти – всех. Сейчас он ненавидел каждого, презирал, хотел унизить любого, но чувства, впрочем, как и сама наполняющая его жизнь, были ненастоящими – во всяком случае, не вполне.
Неожиданно снег промялся, слетел куда-то, и солдат, закрутившись вбок, скользнул-упал с высоты двух-трёх метров. Падение выбило бы дух из сапиенса, однако тут речь шла лишь о половине вероятной реакции. Эззл, придя в себя, прогнав, в том числе при помощи механизированных (и плохо действующих) систем внутри тела, ощущения головокружения и тошноты, воспрянул духом – компьютерная программа! – сжал ружьё особенно сильно и с желанием, с жаром, с тем жаром, что переполнял его клетки живого и неживого, по-прежнему двинулся вперёд.
У Эззла не было ног – техника способна творить не только чудеса.
Неизвестно какой промежуток времени продолжалось упорное, кажется, неостановимое векторное движение, кратчайшим путём от точки 1 к точке 2, когда на грани зрения замаячило нечто чёрное и вытянутое. По мере медленного, ползком, точно в подражание жуку, таракану, приближения становилось ясно, что Эззл увидел дерево.
Минули очередные бесконечные секунды, минуты, возможно, часы... провалились в вечность.
Очутившись совсем близко к дереву, Эззл подумал:
«Неплохо бы прекратить возвращение и дать системам восстановиться».
Да, он возвращался, он хотел вернуться, и соответствующий был отдан приказ – прибыть назад, в город, что его породил, и разрушить то, что способно разрушаться, и убить тех, кто пока пребывал в состоянии жизни. Компьютерные слова, механические термины, смерть тепла, образование холода – энтропия... не больше... никакой морали, никаких выводов и сомнений, и...
Эззл уже знал, каким образом надо приблизиться к дереву, чтобы безногое тело смогло извернуться и, приподнявшись на мощных, неодолимых металлических кулаках, прислониться к дереву. (Вторичная мысль: Что это за порода? Никогда не видел подобных деревьев.)
Теперь-то и прозвучал взрыв!
У Эззла взорвалась медсистема; его отбросило на метры обратно, в сторону, из которой он прибыл.
Солдат, солдат вражеской армии, с бластером наперевес, нёсся по направлению к нему.
Приказ о наличии боли не поступил из сбоящего чипа, а значит, всё было хорошо – несмотря на дыру, коптящую, пускающую искры дыру в боку. Эззл улыбнулся, так, как на его месте кто-нибудь живой и разумный выдал бы предсмертную ухмылку, но, в отличие от смертного и слабого человека, Эззл погибать не собирался. И больше – он этого не страшился.
Бегущий и орущий что-то нечленораздельно человеческий солдат прицелился и приготовился нажать на курок.
Резво перевернувшись со спины, в каковом положении он и наблюдал за стремящейся к нему смертью, Эззл оказался на боку, а после – на животе. Вот человек поднимает бластер, готовится выстрелить – однако сине-белый поток энергии, концентрированного электричества, уже летит навстречу и сжигает фигуру дотла. Взрывается малым и жутко, смертельно красивым взрывом оружие в только что реальных руках.
Не выдав ни малейшей эмоции, Эззл прикрепил ружьё к боку и стал ползти быстрее, чем раньше. Он ощущал, он ведал, он помнил; информация хлынула к нему после неожиданного появления бойца, и Эззл знал, что минуту назад погубленный человек – не враг ему, точнее – союзник, сослуживец. Однако война устанавливала и хранила собственные порядки. Убитый когда-то – недавно, меньше двух минут тому, - был частью военной мощи Конфедерации; сейчас он мёртв, что, между прочим, отныне неважно, а вот имеющее некий, и весьма определённый, большой смысл скрывается за силуэтом чёрного дерева. За почерневшим от копоти войны деревом неразличимого вида.
Эззл ползком (иначе он и не мог) добрался до дерева – и понял, что находится на краю обрыва.
Тотчас, получив толчок от вновь прибывающей информации, на секунду нормально заработал закоротивший чип, на мгновение, которого, однако, хватило безногому полусуществу, кибернезированному защитнику и агрессору, и просто – бойцу. Очередному служаке из бесчувственной армии.
Глаза без слёз и сожалений, что было свойственно Эззлу с момента зачатия-конструирования, эти горящие красным глаза глядели вниз. На пепелище. На разрушенные здания и убитых людей. На горы трупов, воинов и мирных, на расчленённых животных, на всевозможные обломки, коим не найти определения и описания. На город – бывший город.
Эззл приподнял уголок губ, моделируя практически идеально человеческую реакцию.
«Что ж...» - подумал он, сканируя окружающее пространство.
Ниоткуда не пришёл сигнал, указывающий местонахождение живого организма либо организмов. И суть крылась отнюдь не в плохо работающем, едва ли не вышедшем из строя чипе; смысл представлял собой нечто куда более ужасное.
«Итак... - подумал Эззл. – Зачем меня прислали сюда? Меня – полумёртвого, полуживого? Зачем, к чему в мозгу начальников вообще могла родиться эдакая мысль? Конечно, я не человек, но я очень, очень на него похож. Что я буду делать в городе смерти и разрушения? На километрах и километрах вымершего, убитого войной технического оазиса? Что сумею я поделать?»
Ответ был известен Эззлу: ничего. Предельно кратко, сухо, по-спартански. Именно такой, лапидарный, и пришёл ему вдруг сигнал из сверкающего внутри головы, пережигающего соседние микросхемы чипа.
Найдётся ли хоть одна живая душа посреди руин, копоти, сажи, засохшей крови? Нет, не на этот вопрос ему предстояло ответить.
Это была морозная зима.
Подтянувшись на руках, Эззл резко оттолкнулся и отправился в свободное падение. Губы внезапно-мягко выговорили кодовое слово.
И тогда, но лишь после того, как он упал, прогремел взрыв, идущий не от контакта лазера или плазмы, или чего-то иного в том же духе со взрывоопасным материалом. Нет, очаг рвущегося во все стороны жара породил механизм самоуничтожения. То не рядовое внутревоспламенение-деактивация рядового солдата – атомное самоубийство накрыло собой территорию выжженного, а может, и до сих пор выжигаемого города. Не столицы, но некоторые, такие, как Эззл, доберутся и до неё, и до прочих населённых мест. Всех оставшихся.
Это была долгая зима.
И пока в небесах разгорался дымный гриб ядерного взрыва, кто-то со стороны, может, из космоса наблюдал за по-военному быстрым и неотменяемым разрушением града, в прошлом носившего типовое название K-17. Обычное название для обыкновенного городка. Которого, тем временем, уже не существовало ни в природе, ни с точки зрения техники. Прежде чем аннигиловать, закоротивший окончательно чип подсказал Эззлу всё; только вот чипа не стало, а равно и его владельца.
Сверху кто-то с удовольствием, кто-то со страхом, кто-то с надеждой наблюдал за происходящим. Внизу – мерли и убивали друг друга существа и те, кто напоминал их. Вокруг ...рассеивались, распространялись коварные частицы радиоактивного заражения, предвестника общей гибели. И зима изменяла лик, становясь из природной – ядерной.
Да, это была зима, долгая, морозная.
Но вскоре ей предстояло стать летом.
[«Долгая морозная зима» - это фактически дословный
перевод названия альбома и одноимённой песни
рок-группы «Cinderella» (по-нашему – «Золушка»).]
(Декабрь 2016 года)
Похожие статьи:
Рассказы → Механизм Смерти
Рассказы → Чупа
Рассказы → Канал "Гость из ночи"
Рассказы → Контрольная
Рассказы → Душесос
