Дневник непричастного

Пролог

Все началось в тот день, когда, вернувшись из супермаркета, я нашел дома труп.

Да, вот так всё просто. И внезапно.

Открыл дверь, поставил пакеты, включил свет. И увидел ее – молодую худенькую девушку в бледно-голубых джинсах и застиранной футболке непонятного цвета, белокожую, с веснушками, которые у настоящих, природных рыжих покрывают не только лицо, но и все тело. Девушка лежала на полу, лицом вниз. Длинные, вьющиеся волосы (всегда испытывал слабость к женщинам с хорошими волосами) поблескивали в свете бра. Один из пакетов – самый тяжелый, со всякими стиральными порошками и жидкостью для мытья посуды, – я поставил прямо на длинную, огненно-рыжую прядь. Само собой, не специально. По моим понятиям, на полу в этом месте ничего и никого не должно было находиться.

Живые так не лежат – это я понял сразу. Осторожно подвинул пакет, присел на корточки, убрал в сторону длинные волосы и посмотрел в лицо покойницы. Я видел ее впервые. Точно, впервые. Девушка не была ни моей соседкой, ни подружкой соседа (хотя они у него и меняются раз в пару месяцев, запомнить внешность я успеваю).

Я поднялся, прислонился к стене и закурил. Обычно я не курю в коридоре, но, полагаю, некоторая необычность ситуации меня извиняет.

Я стоял, курил и смотрел на труп. В голову лезли идиотские мысли, позаимствованные из идиотских американских детективов. Можно упаковать девушку в большой черный мешок и вынести на помойку – пусть разбираются мусорщики. Где только взять такой большой мешок? А можно налить в ванную серной (или соляной?) кислоты и бросить туда тело, чтобы само растворилось. Да, только я не помню, какая именно кислота нужна и понятия не имею, как потом отмывать ванную. Ну не гуглить же, в самом-то деле! Кстати, серийные убийцы предпочитают расчленять трупы. Бензопилой или, в крайнем случае, топором. У меня нет ни того, ни другого. Не брать же, в самом-то деле, нож для разделки мяса. Наверное, им невозможно разрезать кость. Точно, невозможно. И что потом, на минуточку? От кусков тела тоже нужно будет избавляться. Но они, по крайней мере, в мусорный пакет влезут.

Кажется, именно в этот момент я понял, что брежу, поэтому собрался с духом, достал телефон и набрал 999.

Потом осторожно, по большой дуге, обошел труп и прошел на кухню – налить себе виски (а вы как думали?!) и покурить в привычной обстановке. Пакеты так и остались стоять в прихожей.

На кухне меня и нашли приехавшие по вызову полицейские.

Вопреки моим ожиданиям, инспектор (с совершенно незапоминающейся внешностью и фамилией – то ли Джонсон, то ли Смитсон) был вежлив и любезен. Сначала ему потребовалась (естественно) информация о том, как я нашел труп, где был утром и не видел ли чего подозрительного возле двери или дома.

Включил свет и нашел, закупался в ближайшем супермаркете, ничего я не видел, потому что чуть ли в зубах пакеты тащил, да и не знаю я, что из происходящего вокруг можно характеризовать как подозрительное. Никаких нектов в черных масках с ремнем или поясом в руках я не видел. Конечно, я понял, что девушку задушили, я же смотрел на нее… то есть на тело… то есть все-таки на нее. Уж сине-бордовую полосу-то на шее сложно было не заметить.

Да, я касался ее волос и шеи. Про то, что пульс лучше всего прощупывается на шее, я где-то читал. Нет, лица, кажется, не касался. Но отпечатки пальцев, разумеется, дам. И образец ДНК. Звонить адвокату для этого совершенно не обязательно. Да и нет у меня личного адвоката. Нужды не возникало.

Как-то так вышло, что после выяснения «обстоятельств, при которых был найден труп», мы с инспектором переключились на обсуждение личности нашедшего. Наверняка, к делу это отношения не имело, но проверить мою персону полицейские были обязаны. Это ясно даже такому далекому от криминального мира человеку, как я.

Ничего интересного о своей персоне поведать, увы, я не мог. Обычная, ничем не примечательная жизнь. Всё как у всех: нормальная семья, папа - экономист, мама -домохозяйка, старшая сестра – дизайнер интерьера. У меня тоже всё просто: школа, колледж, университет, работа. Вот с работой мне реально повезло. Практически сразу после получения диплома бакалавра-программиста (приколько звучит, согласен) английская фирма – не очень большая, но уважаемая в наших кругах – пригласила меня в швейцарский филиал для работы над проектом. Почему я – мальчишка-выпускник? Думаю, дело случая. Хотя, безусловно, и специализация у меня редкая. Я – программист-«протезист», исправляю баги в не мной написанных кодах, подставляю «костыли». Свое делать, конечно, приятнее и проще, чем чинить криво сделанное чужое. Потому-то нас – «протезистов» – и ценят выше.

Но это к делу не относится. В общем, в Швейцарии я проработал три с половиной года, неплохо получал, кое-что отложил. Месяц назад проект закончился, я вернулся в Лондон. Снял квартиру, повидался с родителями, потусил пару дней у сестры на острове Уайт. Пока не работаю, присматриваюсь. Благо, предложений достаточно – могу себе позволить повыбирать.

Вот, собственно, и всё. Похоже, моя биография инспектора заинтересовала мало. Задав парочку вопросов о соседях и их гостях (надеюсь, мои ответы ничем не повредят личной жизни женолюбивого соседа), записав контакты родителей и сестры (понятно, понятно, это его работа, что поделать), инспектор ушел, оставив бригаду экспертов и посоветовав мне переночевать у кого-нибудь из друзей или в гостинице. Потому что экспертам работы еще на несколько часов. Может, и мне самому будет неуютно в доме, где я сам и нашел труп.

Пожав плечами, я сказал инспектору, что с нервной системой у меня все в порядке, так что спать я предпочитаю дома. Но часов несколько погуляю – нашествие постороннего официального народа в мой тихий дом совершенно не радует.

Потом отдал запасные ключи старшему криминалисту, попросил, когда закончат, оставить их у консьержа, и ушел гулять.

С этого дня, точнее, позднего вечера, я начал вести дневник. Не блог, не аккаунт в соцсети, даже не файлик в Ворде. Обычный дневник: писать ручкой в бумажной тетради на девяносто шесть листов.

Зачем я это делал и продолжаю делать до сих пор – понятия не имею. Может, таким немудреным способом снимаю стресс, может, фиксирую происходящее и одновременно пытаюсь в нем разобраться. А, может, втайне надеюсь, что когда все закончится – как бы оно ни закончилось, – мои мемуары издадут стотысячным тиражом и я прославлюсь, как Агата Кристи или Эркюль Пуаро.

***

Прошло несколько дней, пять или шесть. Полиция меня не беспокоит, и это хорошо. С другой стороны, мне стало неприятно находиться дома, точнее, возвращаться туда. Каждый раз – после утренней пробежки или шопинга – я открываю дверь и невольно опускаю глаза. Смотрю на то место, где лежала мертвая девушка. Невольно переступаю через пустое пространство в коридоре или обхожу его, словно там все еще виден очерченный мелом силуэт.

Разумеется, никакого силуэта нет. Приглашенные клинеры тщательно отмыли всю квартиру. На всякий случай я вызвал и службу дезинфекции. Они ничего не обнаружили, но обрызгали комнату, кухню и коридор какой-то резко пахнущей жидкостью и часа два облучали всё ультрафиолетом.

Понимаю, это нервное. Я, знаете ли, не привык возвращаться домой и находить там трупы красивых девушек.

Придется научиться как-то жить с этим воспоминанием.

Я подумывал было сходить к психологу, но потом решил, что справлюсь сам. Много гуляю, хожу на старые фильмы в Соус-Бэнк, в музеи. Оказывается, в Лондоне их больше двух сотен. Меня это устраивает: есть чем заняться долгими летними днями.

Вечера же я тоже стараюсь проводить вне дома: сижу в спортбарах, гуляю в Хэмпстед Хитс или просто бесцельно брожу по улицам. Домой возвращаюсь только ночевать.

Наверное, стоит съездить к родителям или навестить сестру: судя по видеочатам, ее тоже расстроило случившееся со мной. Энджи – очень чувствительная и нервная девушка, к тому же очень привязана ко мне. Не удивительно, что она так переживает за младшего братишку.

Впрочем, Энджи не настаивала. Лишь робко заикнулась, что была бы рада повидаться со мной. Дескать, у нее сейчас не очень много работы, мы могли бы взять напрокат катер, прокатиться вдоль побережья. Говорила про какой-то симпатичный рыбный ресторанчик, про живописные пейзажи.

Наверное, надо все-таки съездить. Если не ради себя, то ради сестры. Она с детства любила рисовать в компании. Особенно в моей компании. Хоть я и был младшим, свои акварели и работы маслом Энджи прежде всего показывала мне – ждала одобрения или критики. Я-то рисовать не умею, поэтому искренне восхищался всем, что делала сестра.

Решено, на уик-энд поеду. Не годится огорчать мою любимую – лучшую из всех сестер на свете.

***

Сегодня вечером со мной случилось странное и неприятное происшествие. Я возвращался со ставшей уже привычной прогулки по Хэмпстед Хитс, и возле дома ко мне подскочил какой-то странный тип. Поначалу мне показалось, что он пьян или под дозой – покрасневшие глаза, растрепанные волосы, недельная или около того небритость, - но потом я понял, что мужчина чем-то сильно взволнован.

Он схватил меня за рукав – так крепко, что я не мог вырваться, - оттащил от подъезда и, не выпуская моей руки, понес, как мне показалось, какую-то невнятную околесицу.

Мне было трудно приноровиться к его речи: он говорил слишком быстро, заикался, брызгал мне в лицо слюной, словно захлебывался словами. Речь его была бессвязной, голос звучал то слишком громко, то тихо, почти неслышно.

Кое-как мне удалось разобрать, что он расспрашивает о мертвой девушке. Я удивился: единственный, кто знал о случившемся, кроме полицейского инспектора, - был наш консьерж, но он не из болтливых.

Я освободил рукав от цепких пальцев (это, надо признать, удалось мне не без труда), отошел на пару шагов и спокойно сказал:

- Если вас интересует эта бедняжка, обратитесь в полицию. Я ничем не могу вам помочь.

Мужчина замахал руками, протянул ко мне скрюченные пальцы, словно хотел схватить опять, опасаясь, что я сбегу, - и снова залопотал. По небритым щекам потекли слезы.

Наконец мне удалось разобрать, что погибшая приходилась ему дочерью. Он уже был в полиции – и на опознании, и позже заходил выяснить, как продвигается расследование, - но, разумеется, ничего не узнал. Понятно, такие дела редко раскрывают за несколько дней.

Увы, я ничем не мог помочь несчастному отцу. Поэтому увел его в ближайший паб, угостил парой бокалов бренди, произнес все полагающиеся в таких случаях слова сочувствия и ушел, оставив мистера Грина в чуть более спокойном состоянии. Хотя какое уж тут спокойствие. Сплошной стресс и позор.

Наверное, нужно было вызвать ему такси и отправить в гостиницу, но я не знал, где он остановился. Да и осиротевший отец явно никуда не хотел ехать, а хотел сидеть в баре и надрызгиваться дешевым виски. Интересно, почему дешевым? Или у него не было денег на хорошее?

Уже дома я понял, что больше всего зацепило меня в бессвязном, почти бредовом монологе бедняги. Та красивая рыжеволосая девушка приехала в Лондон с острова Уайт. С того самого острова, где последние пару лет живет и работает моя сестра. И куда я собираюсь поехать в ближайшие выходные.

***

Это был, пожалуй, наш самый грустный совместный уик-энд. Энджи и в обычном состоянии не слишком веселая и жизнерадостная девушка. Я бы охарактеризовал ее как серьезную (иногда чрезмерно), задумчивую и витающую в облаках молодую леди.

Но в этот раз все было совсем плохо.

Сестренка ждала меня на пристани. Когда я сошел с парома, - обняла и расплакалась. Я все понимаю: Энджи переживала за меня, и конечно ей было жаль погибшую девушку, - но такой бурной (применительно к темпераменту сестры) реакции я не ожидал.

Не ожидал и того, что увидел у нее дома.

В гостиной, на самом видном месте – над камином – висел портрет погибшей. Я подумал, что сестра нарисовала его по фотографии в газете или в сети. Как ни странно, работа была выполнена в реалистичном стиле (пейзажи Энджи обычно рисует в стиле, близком к импрессионистскому).

- Но зачем, дорогая? – удивился я. – Стоит ли принимать случившееся так близко к сердцу? К тому же эта картина будет напоминать тебе о трагедии. Нужно ли? Ведь это совершенно посторонний человек…

Губы у Энджи задрожали, но она сдержалась.

- Это не посторонний человек, брат. Это Эшли.

Ах да, Эшли! Вот уж не думал, что придется возвращаться к этой малоприятной истории.

Несколько месяцев назад Энджи сказала, что рассталась с Бобби – парнем, с которым прожила три с половиной года. Я, честно говоря, слегка расстроился. Бобби мне нравился: жизнерадостный, веселый, из тех, кто легко идет по жизни. Пожалуй, несколько простоват для моей умницы-сестренки, но, на мой взгляд, они прекрасно дополняли друг друга.

Видимо, Энджи все-таки чего-то не хватало в Роберте, раз она решила с ним расстаться. Тогда я подумал, что самое важное, настоящую близость, родство душ (простите за пафос) сестра нашла в новом партнере – Эшли.

Но, черт побери, кто же знал, что Эшли – девушка!

Я не сую нос в чужие постели, но все-таки испытываю некоторую брезгливость (разумеется, тщательно скрываемую) к людям нетрадиционной ориентации. Как хотите, что-то порочное, извращенное в этом есть. И не говорите мне о толерантности. Я достаточно владею собой, чтобы не показывать своего отношения им – геям и лесбиянкам, - но думать про них я могу все, что хочу. И вообще, от сестренки – натуральнейшей натуралки – такого фортеля не ожидал.

Да, я хочу, чтобы Энджи была счастлива. Собственно, это я и сказал, узнав о новом парне (тогда я думал, что парне). Спросил еще, не хочет ли сестра нас познакомить. Она ответила, что пока рано. Может быть, потом, если все сложится хорошо.

Вот мы и познакомились…

Хорошо, что я не брякнул этого вслух, потому что Энджи опять расплакалась. В тот момент мне не было дела ни до внезапной смены сексуальной ориентации сестры, ни до самой Эшли. Я думал только о том, какую боль должна была переживать Энджи, поэтому постарался утешить ее, как мог.

Да, это были очень грустные выходные. Но хорошо, что я приехал. Одной сестре было бы гораздо труднее справиться со всем этим.

***

Сегодня опять приходил инспектор. Тот, который то ли Джонсон, то ли Смитсон.

Мне показалось, что он выглядит уставшим, каким-то помятым. Под глазами синяки, лицо бледное. Я, без всякой задней мысли, посоветовал ему отдохнуть.

- Отдохнешь тут с вами, - буркнул инспектор. – Расскажите-ка мне о Роберте Брауне.

Значит, они подозревают Бобби.

Это плохо. Бобби – приятный парень, он мне всегда нравился.

С другой стороны, может, у него просто нет алиби, а, насколько я могу судить по детективным сериалам, проверять полагается всех знакомых и близких.

Странно, кстати, почему они не спрашивали об алиби меня. Хотя, опять-таки, если подумать: я же был в магазине, а там камеры. Да и по моей кредитке можно проверить, когда я платил и сколько. Может, - чем черт не шутит, - меня запомнила кассирша. Нет, это вряд ли. У них за день столько народа проходит, забудешь, как сам-то выглядишь.

В любом случае, алиби у меня есть.

Бобби я, разумеется, дал самую положительную характеристику. Он, конечно, парень эмоциональный, сильно расстроился, когда они с Энджи расстались. Приезжал ко мне поговорить. Надеялся, наверное, что я повлияю на сестренку.

Сидел на кухне, стучал кулаком по столу, кричал, что жить без Энджи не может.

Но это все проходяще – эмоции, крики. Да и не будет Бобби никого убивать. Максимум, дал бы сопернику по мордасам. А девушку в жизни бы пальцем не тронул.

Не знаю, поверил мне инспектор или нет, но, уже уходя, стоя в дверях, спросил – словно только что вспомнил:

- Кстати, как вы думаете, откуда у жертвы в мобильнике ваш номер телефона?

Я только улыбнулся. Уж дурачка-то из меня не надо делать. Это же известный прием – ошарашить внезапным вопросом, когда свидетель расслабился, думает, что все уже кончилось.

Пожал плечами.

- Понятия не имею. Мы не были знакомы. Может, Энджи дала?

- Она говорит, что не давала.

Значит, не давала. Сестренка у меня не врунишка. Да и незачем ей обманывать полицию?

- Тогда эта девушка могла сама взять. У Энджи нет пароля на мобильнике.

- Может быть. Но зачем?

- Да кто ж ее знает, - я снова пожал плечами. – Познакомиться решила. Или просто, на всякий случай. Знаете, форс-мажоры никто не отменял: вдруг бы с сестрой что-то случилось. А тут связь есть.

- Возможно. Только саму мисс Грин это от, как вы выразились, форс-мажора не спасло.

- Меня тоже. К сожалению.

***

День сегодня выдался суматошный, поэтому до дневника я добрался только к вечеру.

Не люблю такие дни.

Утром – собеседование в одной достаточно крупной фирме. Нет, я сразу решил отказаться, но, разумеется, не стал говорить этого вслух, а обещал подумать. Хотя условия у них были не самые лучшие. Должны же понимать: специалист моей квалификации стоит дороже. Значительно дороже.

Потом возле дверей меня встретил консьерж. Он начал было о погоде, но, посмотрев на меня, перешел к делу. Точнее, к тому, что он считал делом. Дескать, эта девушка – мисс Эшли Грин – приходила тогда, утром, в день, когда ее убили. Назвалась подругой моей сестры (что в какой-то степени было правдой), просила открыть ей подъезд.

- Она выглядела вполне приличной, эта мисс. Я сказал ей, что вас, скорее всего, нет дома, но она ответила, что подождет. И ключ от квартиры у нее был. А я просто хотел услужить красивой леди.

- Вы оказали ей плохую услугу.

- Дело в том, что… - консьерж замялся, - я был уверен, что вас нет дома. Я знаю, вы человек привычки, и в это время всегда ходите в магазин. Да и леди это подтвердила.

- Так оно и было.

- Нет, не так. Вы ушли спустя несколько минут. Мусорщик сказал, что видел, как вы выходили через заднюю дверь.

- Значит, мы с мисс Грин разминулись.

- Оно да, конечно…

- Послушайте, если вы считаете это важным, расскажите полиции. Мне-то зачем говорить?

Дурак явно пытался меня шантажировать! Вот уж чего не ожидал от него.

Рассерженный, я поднялся к себе. И тут позвонила Энджи.

Захлебываясь слезами, говорила, как Эшли хотела познакомиться со мной, убедить меня, что в их отношениях с сестрой нет ничего плохого.

- Энджи, милая, да я вовсе так не думаю. Конечно, мне нравился Бобби, и ты знаешь, что я думаю про геев, но ведь ты моя сестра. Я люблю тебя. Я бы никогда…

Энджи, кажется, хотела еще что-то сказать, но расплакалась и отключилась.

Я очень переживаю за нее. Кажется, ее чувства к этой Эшли были куда сильнее, чем можно предполагать. Это плохо. Очень плохо.

Может быть, поговорить с Бобби? Пусть он встретится с Энджи, поболтает, пригласит ее куда-нибудь. Так, чисто по-дружески. А там – кто знает, как пойдут дела.

***

Сегодня звонил Бобби. Он виделся с сестрой.

Все оказалось еще хуже, чем мы оба предполагали. Эта мисс Грин (черт бы ее побрал!) повстречалась с Энджи пару месяцев, а потом заявила, что у отношений нет будущего, поэтому продолжать их не стоит. Сестра, которая успела, похоже, серьезно влюбиться (и как ее только угораздило!), расстроилась. Уговаривала подругу подождать, попытаться что-то наладить, но Эшли была непреклонна.

А, может, просто не хотела тратить время зря на девушку, к которой не испытывала серьезных чувств. В общем, они поссорились.

Наверное, эта Эшли была все-таки не совсем пропащей, и по-своему желала подружке добра. Бобби сказал, она пыталась утешить сестру, предлагала «остаться друзьями», советовала помириться с бывшим парнем. Она, видите ли, поняла, что Энджи не создана для таких отношений, и в глубине души по-прежнему предпочитает общаться с мужчиной.

Вот же навязалась на нашу голову! Сначала сбила сестру с пути, поломала ей жизнь, а потом утешать взялась! Лучше бы вообще не появлялась в нашей жизни, чертова кукла.

Бобби тоже расстроен. По-моему, он до сих пор любит Энджи и хочет быть с ней. Я посоветовал ему не торопить события, дать время сестренке прийти в себя. Бог его знает, сколько этого самого времени понадобится, но нужно потерпеть - так будет лучше для них обоих.

Мне все меньше и меньше жаль мисс Грин. Конечно, умереть такой молодой и такой жуткой смертью – ужасно, но она принесла в нашу жизнь столько боли, столько беспокойства. К тому же я начинаю подозревать, что очаровательная Эшли была девушкой, скажем так, не обремененной моральными принципами. Иначе откуда у нее ключи от моей квартиры, мой номер телефона.

И зачем она приезжала ко мне? Знакомиться с братом считай уже бывшей подруги? Глупо. Но тогда для чего?

***

Полночи я проворочался без сна, потом провалился в глубокое забытье, больше похожее на обморок. Когда я проснулся, нет, скорее, очнулся, часы показывали половину пятого утра.

Во сне, который я не запомнил, но в котором мы ругались с Энджи (чего в здравом уме я себе даже вообразить не могу!) ко мне пришло решение задачи. Все фрагменты программы, все строчки кода сложились в красивый, изящный и элегантный в своей простоте рисунок.

Не хватает только одной детали. Почему Эшли Грин нужно было умереть здесь, в Лондоне, в моей квартире?

И на этот вопрос мне может ответить только один человек. Но он никогда мне ничего не расскажет. Прежде всего потому, что я никогда не спрошу.

Эпилог

Все закончилось в тот день, когда, вернувшись из супермаркета, я нашел дома инспектора Джонсона. К счастью, в добром здравии.

Джонсон сидел в гостиной и увлеченно читал мой дневник. Тот самый, в тетрадке на девяносто шесть листов.

По комнатам и кухне ходили какие-то люди, видимо, эксперты. Не знаю, что они искали, но уверен, что так ничего и не нашли.

- Вы очень умный человек, сэр, - сказал Джонсон вместо приветствия. – Но и умные люди совершают ошибки.

- И, как я понимаю, эту… - я ткнул пальцем в дневник, - …вы считаете главной.

- О нет! У меня было достаточно косвенных улик, когда я получал ордера на обыск и арест. Но документ в высшей степени показательный. Думаю, и прокурору, и судье будет интересно с ним ознакомиться…Не беспокойтесь, ваш адвокат тоже получит к нему доступ.

Я вздохнул и развел руками. Ну не драться же с этим то ли Джонсоном, то ли Смитсоном, в самом деле. Это уже ничего не изменит.

Зато теперь я точно знаю, что больше никогда не буду вести дневник. Хотя времени у меня более чем достаточно – пожизненно.

Энджи не пришла повидаться со мной в тюрьму, хоть я и просил ее об этом через адвоката. Не пришла она и на суд. Я ее понимаю. Ей было трудно посмотреть мне в глаза после всего случившегося.

Я люблю сестру. И хочу, чтобы она была счастлива. Несмотря ни на что.

Надеюсь, Энджи когда-нибудь поймет: любовь – это желание блага и добра любимому, а не власть над другим человеком, не всеразрушающая сила.

Но для этого нужно изменить код, переписать «с нуля» всю программу. И никакие «костыли» тут не помогут.

Похожие статьи:

Рассказы → Город - день, город - ночь

Рассказы → Однажды в Лондоне

Рассказы → Симона В. и пропавшая рукопись

Статьи → Столица двух миров или Город призраков

Рассказы → Ирен...