Глава 31
Разбойники бросились бежать, мелькая мохнатыми тапочками. Бараньи и козьи рога на их головах покачивались, когда беглецы прыгали через камни у обочины. Развевались разномастные одежды из звериных шкур.
Ромка нагнулся над телом вожака. Неторопливо, стараясь, чтобы никто не заметил, как дрожат руки, вытер меч о его одежду и вложил клинок в ножны.
— Кто хочет трезубец? Совсем новый.
— Это твоя добыча, Ром, - Губотряс наклонился, разглядывая трезубец. – Оружие пирата.
— Пирата? – Ромка посмотрел вслед удирающим волосатикам. Здесь есть пираты? – Что они делают на суше?
— Проклятые богами отщепенцы, - Кривонос поморщился. – Беглые рабы, отродья нищих, которым даже на море не повезло. Потеряют своё судно, и чтобы не помереть с голоду, лезут на берег.
— Когда река разливается, они могут забраться далеко от моря, - подтвердил рыжий пастух. – Они хуже зверей. Обычные разбойники чтят богов, а эти боятся только одного – бога моря. Кто попадёт к ним в лапы – считай, покойник. Даже хуже.
— Почему хуже? – спросила Козочка. Она тихо подошла и теперь слушала разговор, приоткрыв рот.
— Потому что они не дают душе покойного уйти в царство мёртвых, - пояснил Кривонос. – Эти выродки не дают покоя умершим. Они снимают с них кожу и делают себе одежду, а кости и прочие…
— Хватит! – прервал Ромка. Его затошнило от подробностей. – Некогда болтать. Солнце садится!
Ему подвели лошадь, которая не убежала далеко, а мирно стояла поодаль, пощипывая курчавую травку у обочины. Он взобрался на широкую спину лошадки и толкнул пятками серые бока.
Отряд двинулся по дороге. Теперь с ними шагала ещё колонна пастухов под предводительством своего рыжего, в буйных кудряшках, вожака.
Перевёрнутую повозку оттащили в сторону. Ромка посмотрел на то, что до этого было скрыто за её решётчатым дном, и закашлялся. Съеденное недавно жареное баранье мясо настойчиво запросилось наружу.
— Вон чего, - присвистнул Губотряс. Зрелище его ничуть не смутило. – Кто же от такой добычи уйдёт? Вот они на нас и полезли. Чтоб не делиться.
Роман только порадовался, что волосатые пираты не успели сделать то, о чём рассказывал Кривонос. Повозка, очевидно, принадлежала богатому семейству, спешившему попасть в город до захода солнца. Скрытые за нагромождением камней у поворота дороги, лежали, сваленные как попало, тела главы семьи и его домочадцев. Несколько рабов, должно быть, защищавших своих господ, лежали тут же.
В пыли блестели кругляши рассыпанных монет. Туго набитые мешки вывалились на дорогу, один лопнул, рассыпав мелкие зёрна фасоли. Ворох цветных тканей, брошенный разбойниками в спешке, валялся в пыли у обочины. Поодаль бродили двое волов без упряжи.
— Нельзя бросать скотину, - деловито сказал рыжий пастух, оценивающим глазом обводя волов. – Надо бы с собой взять.
Роман взглянул на него. Этот кудрявый парень нравился ему всё меньше. Козочка, которая не стала влезать на Ромкину лошадь, теперь стояла рядом с рыжим пастухом, и ловила каждое его слово. Чёрные глаза её блестели, и она то и дело задевала рыжего тонким плечиком. Ромка вспомнил, как она ночью первая запрыгнула ему на шею, и покраснел.
— Вот и займись этим, - отрезал он. – Чтобы добро не пропадало.
Тот блеснул на него серым глазом, понимающе ухмыльнулся, и что-то крикнул своим пастухам. Двое тощих парней, на вид едва старше Козочки, тут же сорвались с места и, мелькая босыми пятками, побежали ловить волов. Роман скрипнул зубами. Вожак не должен терять лицо. Злиться и кричать из-за дурной малолетки – последнее дело. Если девчонка хочет – пусть проваливает к своему рыжему.
Он толкнул лошадь пятками, и серая кобылка побежала трусцой по дороге. Его новобранцы, торопливо собрав рассыпанные в пыли монеты, поспешили за ним. Пойманные волы, мыча и мотая рогатыми головами, потянулись вслед за отрядом.
Небольшое войско миновало опасный поворот. Роман глянул на наскоро забросанные камнями и землёй тела и отвернулся. Нельзя оставлять людей вот так лежать. Надо будет вернуться сюда и похоронить их. Просто сейчас у него нет времени.
Они перевалили вершину холма, дорога пошла вниз. Ромка посмотрел на открывшийся с высоты бесконечный горизонт, густо-синий сверху, и розовато-лиловый над зубчатой полосой леса. Там, впереди, в окружении изумрудных овалов болот, виднелась россыпь крошечных белых кубиков, как будто боги играли в кости, и бросили на зелёное покрывало целую горсть. Это был город.
Каменистая дорога звенела под копытами. Маленький отряд дружно топал вслед за своим вожаком. Вот уже сверху стало видно серое пятно городской площади, там квадратики домов были больше и белее. Вот выросла неровная полоска стены, что охватывает поселение по периметру. В одном месте стена изгибалась петлёй, делая город издалека похожим на инфузорию-туфельку. Ромка видел такую под микроскопом. Вытянутый силуэт с вкраплениями внутри.
Ну конечно. Стена. Ромка зажмурился, чтобы не видеть сцены предстоящего позора. Картина маслом – избранник судьбы, сын бога Ром топчется под стеной, колотя в ворота кулаками. «Откройте, мне надо войти!» А сверху на него поплёвывает городская стража…
Кобылка всхрапнула, дёрнула головой. Ромка открыл глаза. Затрещали ветки придорожных кустов, и прямо под ноги отряду выкатился кто-то маленький, тощий, покрытый пылью.
— Отрубили голову! – взвыл мальчишка, размазывая грязь по чумазому лицу. – На кол, на кол посадили…
Роман узнал мальца Мухобоя. Он убежал в разведку вместе с дядькой Толстопупом, хотя тот не хотел брать его.
— Кому отрубили голову? – спросил он, чувствуя, как желудок слипается в холодный ком.
— Дядька во дворец пошёл, во дворе-ец, - тонко завывал мальчишка. – Хотел узнать про Рэма, помочь ему хоте-ел…
Роман наклонился, взял мальца за тощее плечо:
— Кому отрубили голову?
— Он попался, попался… Стражник сказал, Рэма в жертву хотят принести, подземным богам. – Мухобой замотал головой, слёзы брызнули во все стороны. – Он хотел поговорить, показать корыто… дядька его с собой взя-а-ал…
— Продолжай! – Ромка потряс мальца за плечо. Почему-то стало темно, только чумазое лицо мальчишки было видно отчётливо. Ледяной кулак продолжал выжимать внутренности.
— Царь позвал палача! Кому-то отрубили голову! Я не знаю кому, я не видел…
Роман отпустил мальчишку. В ушах тонко звенело, словно где-то далеко вился мушиный рой. Отрубили… посадили на кол… Память услужливо подсунула картинку из фильма про Дракулу. С жуткими подробностями. Нет. Только не Рэм.
— Вперёд.
Никто не произнёс больше не слова. Ромка не помнил, погонял он лошадь или нет, но серая скотинка понеслась рысью, высекая искры из камня на поворотах. Дробный топот ног его отряда поднимал из кустов мелких птиц, которые разлетались испуганными стайками.
Склон холма незаметно перешёл в поросшую густой травой и мелким лесом низину, перечерченную косыми лучами солнца. Багровый солнечный диск уже почти коснулся круглым брюхом верхушек городских стен. Горячая, нагретая за день пыль поднималась из-под ног. С испуганным визгом шарахнулись с дороги девицы с кувшинами на головах, спешившие к воротам. Блеющее стадо овец мохнатым клубком заметалось у обочины.
Лошадь, хрипя, остановилась. Ромка, не удержавшись, свалился в пыль. Перекатился через голову, не выпустив древко трезубца, которое почему-то всё это время сжимал в руке. Кажется, он колотил им лошадь по бокам во время скачки.
Ворота, деревянные створки открыты, на камне сидит и грызёт орехи стражник. Простой круглый шлем стоит рядом на земле. Потёртый металл отбрасывает тусклые солнечные зайчики. Другой стражник стоит рядом, зевает, тычет концом копья в мечущихся у ног овец.
К чёрту меч, он не умеет им пользоваться. Роман выдернул ремень пращи из чьих-то рук – кажется, это рыжий пастух – и шагнул к воротам. Стражник у стены поднял голову. Роман увидел его удивлённый взгляд, вытаращенные чёрные глаза навыкате. Не будет он с ними драться. Они сажают людей на кол.
Ремень свистнул, хлёстко ударил по открытой шее. Стражник, не успев поднять копьё, кувыркнулся в пыль. Очередная секция, сырой полуподвал. Тренер – хмурый тип со сломанным носом и в линялой майке с надписью: «16 квартал». «К чертям сантименты, парень, - говорит он, глядя, как ученик поднимается с пола. – На улицах тебя жалеть не будут. А теперь делай, как я»…
Разворот. Древко трезубца крутанулось в руке, легко отбило летящее в лицо остриё копья второго стражника. Тот, не успев встать, сунул снизу копьём. Пяткой в подбородок, стражник откидывается назад, падает на спину. Тычок в солнечное сплетение. Вперёд.
Дорога, вымощенная каменными плитами. Там, на невысоком холме, царский дворец. Ноги сами несут его вверх, подошвы сандалий выбивают из камня смутно знакомый ритм. Мраморные ступени, узорчатая арка входа. На ступенях – строй из десяти верзил. Блестит начищенный металл, белеют плащи, скрипит кожа нагрудников. Элитная стража. Красавцы, один к одному. Самый нарядный в центре, юнец одного с Ромкой возраста. Смуглое овальное лицо, глаза, как у лани. Загнутые на концах ресницы. Ангелочек на посту.
— Дорогу! – Роман не узнаёт собственного голоса. – С дороги, смертный!
С улыбкой красавчик заступает путь. Вытягивает руку с обнажённым мечом. Надменный голос, нежный, как у певца:
— Убирайся. Тебя не звали.
Ромка улыбнулся онемевшим ртом. Красавчик моргнул оленьими глазами, гладкие щёки дрогнули.
— Делай как я!
Трезубец метнулся змеёй. Хищные острия с хрустом проехались по смуглой коже нарядного юнца. Тот отшатнулся, схватился за лицо.
— Бей мягкозадых! – кто это крикнул, Губотряс или рыжий пастух?
Засвистели ремешки пращ. Кривонос метнул копьё, целя в гладкое личико первого с края красавчика. Нарядные стражники заметались, прикрывая глаза, уворачиваясь от летящих в лицо камней. Зазвенели о мрамор брошенные мечи. Вход был свободен.
Глава 32
Клинок вышел из ножен неожиданно легко. Краткий и бесконечный миг Рэм видел перед собой незащищённый бок Ястреба. Один удар – одним врагом меньше.
Рэм отпрыгнул к фонтану. Нет. Главный враг – вот он, в белом плаще с пурпурной каймой. Взять его за жилистую шею, прижать меч к горлу. Как там кричат в боевиках: «Миллион долларов и вертолёт на крышу!» Здесь можно крикнуть: «Мешок монет и коня!»
— Отдай меч, мальчик, - сухо сказал Ястреб.
Блеснул перстень на пальце советника. Плащ, сколотый пряжкой у плеча, соскользнул вниз, и будто сам собой обернулся вокруг предплечья.
— Нет, - Рэм шагнул к царю. Тот молча ухмылялся, моргая припухшими, красными глазами. – Я хочу…
Он даже не успел как следует взять царя за шею, прижать лезвие к горлу. Тычок в плечо сбил его с ног, опрокинул на каменный край фонтана.
Рэм перекатился, чудом не выпустив рукоять меча. Царь молча ухмылялся. Ястреб, махнув рукой в коконе плаща, как кот лапой, ударил снова. Рэм едва успел увернуться, чтобы ему не попало в лицо. Но даже от скользящего удара в плечо рука онемела.
Отмашка мечом в ответ пришлась в воздух. Советник мягко ушёл в сторону, быстро, так, что его противник не успел даже уловить движения, подхватил с жаровни палача раскалённое долото.
Рэм отшатнулся. Краешек импровизированного оружия пролетел так близко от щеки, что он почувствовал жар раскалённого металла. Царь хрипло засмеялся.
Он сделал выпад в корпус – безуспешно. Советник легко ушёл в сторону, и Рэм попытался достать его кончиком меча в руку. Один укол, порез, хотя бы один, чтобы сравнять шансы. Плечо, в которое угодил кулак Ястреба, тупо ныло.
— Брось меч, мальчик, - повторил советник. – Я не хочу тебя убивать.
— Нет! – Рэм кошачьим скоком обошёл его сбоку. Ему надо добраться до пьяного садиста в белом плаще. Тогда бой будет окончен.
Ястреб повернулся, опять загородив своего господина. Отбил прямой выпад мечом защищённой плащом рукой. От второго, рубящего, удара просто уклонился.
Хватит танцевать, Рэм. Сколько ещё советник будет ждать, пока не позовёт на помощь стражников у входа в галерею? Рэм не смотрел в ту сторону, но знал, что двое рослых вояк стоят и глазеют на схватку. Палач же со своими подручными спрятались за жаровней, жмутся возле окровавленных кольев. Рабы, трусливые души.
Рэм скакнул влево, сделал вид, что хочет ткнуть остриём меча в бок. Развернулся, отскочил, выманивая противника на себя. Ястреб шагнул следом, и Рэм пнул его в пах. Советник пошатнулся, взмахнул руками. Проклятье, не может он резать живого человека.
Рэм мягко подпрыгнул, пнул пяткой советника в грудь. Пусть полежит.
Ястреб отлетел назад, упал спиной на каменное обрамление фонтана. Рэм подскочил ближе. Завершающий схватку удар в челюсть, поворот, прижать меч к царскому горлу…
От встречного тычка в живот потемнело в глазах. Советник встретил противника крепким пинком. Рэм согнулся, чудом не выронив оружие. Дыхание перехватило, и он сумел только сделать несколько торопливых шажков назад.
Ястреб оттолкнулся от мраморного края фонтана, и в прыжке свалил парня на землю. Наступил на руку с мечом. Рэм вскрикнул и разжал пальцы. Советник пинком отбросил оружие в сторону. Меч отлетел к фонтану и звякнул о камень.
Рэм изогнулся, подбил его под колено, и откатился в сторону. Вскочил на ноги, прикрылся, пережидая, пока перед глазами перестанут плавать искры, и восстановится дыхание. Почему Ястреб не нападает?
Услышал негромкие хлопки и поднял глаза. Царь неторопливо шлёпал ладонью о ладонь:
— Прекрасно, советник. Отличное представление. А теперь добей его.
Рэм посмотрел на Ястреба. То уже подобрал меч и разглядывал его, словно видел впервые.
— Ну, чего же ты ждёшь? - понукнул господин, ёрзая на камне. - Отруби ему голову. Она отлично украсит мой двор.
— Вы хотите, чтобы я убил его своим мечом, господин? – медленно спросил советник, глядя на клинок.
— Юноша заслужил это, - хмыкнул царь. – Он храбро бился. Сразу видно – моя кровь. Чего ты ждёшь? – повторил он. – Или тоже жалеешь это отродье шлюхи?
Царь пьяно рассмеялся, качаясь на краю фонтана.
— Я не рассказывал тебе, Ястреб, что узнал, когда Фиалку привели ко мне в опочивальню? Эта маленькая дрянь оказалась испорчена до меня. Кто-то добрался до её тела раньше. Она трижды заслужила свою участь быть похороненной заживо. Хорошо хоть, мальчишка похож на меня. А то я решил бы, что он и правда сын неизвестного бога.
— На себя посмотри, - негромко ответил Рэм. - Чудак ощипанный. Ты ногтя Фиалки не стоишь.
— Убей его, Ястреб! – сказал царь. Нос его заострился, он вытянул шею, в упор глядя на Рэма. – Я хочу видеть, как он умрёт.
— Господин! – это был человечек в расшитых туфлях. Он, не дойдя до фонтана десяти шагов, склонился до земли, так, что было видно только спину в нарядной рубахе. – Господин, во дворец пытаются пробиться какие-то оборванцы. Они напали на стражу у ворот…
— Разве я больше не повелитель этого города? – хрипло сказал царь, не глядя на человечка. – Разгоните этот сброд палками, и не мешайте мне больше.
— Господин, у них пращи, - проблеял человечек. Спина его тряслась, согнутые коленки ходили ходуном. – Они опасны…
— Убирайся, жалкий червяк! – прикрикнул господин. Щёлкнул пальцами, и пухлый раб с поклоном поднёс ему полный вина кубок. – Как ты смеешь докучать мне!
Человечек застыл в поклоне. Постоял, покачиваясь, почти водя носом по кончикам туфель. Потом попятился назад, повернулся и, мелко перебирая ногами, убежал прочь.
— Дайте мне меч, - сказал Рэм. Голос звучал хрипло. – Если я такой благородный, как вы говорите, дайте мне меч.
Глаза Ястреба блеснули. Он посмотрел на стражника у входа в галерею и поднял руку. Тот торопливо подбежал к нему.
— Дай ему свой меч, - приказал советник.
Стражник протянул Рэму меч рукоятью вперёд. Тот, не веря своим глазам, взял его.
— Последнее желание осуждённого священно, - тихо сказал Ястреб. – Теперь я верю, что ты благородный человек.
Рэм мгновенно вспотел. Ну конечно. Они думают, он решил благородно покончить с собой, бросившись грудью на остриё меча. А он просто не хотел, чтобы его резали безоружным, как барана. И что теперь делать?
Ястреб смотрел на него. Царь вытянул шею, приоткрыв рот, и покачиваясь на своём насесте. Тихо журчала вода в фонтане, высоко в небе кричала хищная птица. Рукоятка меча жгла влажную от пота ладонь.
Рэм сглотнул, перехватил рукоять двумя руками. Потоптался, делая вид, что солнце слепит глаза. Шагнул вбок, чтобы косые лучи от заходящего за верхушку дворца раскалённого шара светили в спину. Умереть с достоинством, или уйти неблагодарным негодяем, но прихватить с собой парочку врагов? Ещё один шажок в сторону, и можно будет достать до горла алкоголика в белом плаще…
Истошный крик поднялся до визга и оборвался. Зазвенел металл, загремел о камень. Один из стражников ударился спиной о колонну возле входа на галерею, упал и больше не поднялся. Другой, отмахиваясь мечом, пятился спиной во двор. За ним в арочный проём галереи ввалились сразу трое: один, с копьём, норовил уколоть стражника в лицо. Другой размахивал мечом. А третий… Рэм узнал Ромку.
В круглом шлеме и кожаном нагруднике, только глаза блестят да белеют оскаленные зубы на тёмном от пыли лице. В руке странного вида вилы с тремя зубцами.
Царь поднялся с мраморного бордюра. Пошатнулся, но устоял на ногах.
Ястреб шагнул навстречу ввалившимся во двор людям и поднял руку:
— Стой!
У Рэма заложило уши. Советник гаркнул так страшно, что с крыши взвились голуби и заметались над двором. Ястреб повернулся и обвёл широким жестом галерею. Потом неожиданно и резко хлопнул в ладоши.
Галерея вовсе не была пуста. Из тени за колоннами выступили фигуры людей в тёмных набедренных повязках и кожаных наручах. Подняли луки и опустили, целясь в квадрат двора. Блеснули наконечники стрел.
А он-то, Рэм, думал, всё просто, по-домашнему. Красноглазый алкоголик, пропивший последние мозги, сидит у фонтана, такой доступный – только руку протяни.
— Положите оружие, и сдавайтесь, - сказал Ястреб. – Или вас нашпигуют стрелами.
Царь повернулся к Рэму, указал пальцем на зажатый в потных ладонях меч:
— А ты продолжай. Не заставляй меня ждать.
— Стойте! - Роман стукнул трезубцем о землю. Все посмотрели на него. Рэм услышал, как глухо ахнул стражник. По галерее пробежал тихий, быстрый шепоток.
— Да их двое! Близнецы… - царь закашлялся, переводя взгляд с одного на другого. – Дети Фиалки!
От остывающей жаровни послышался тонкий вой. Палач, обхватив голову, вытаращенными глазами смотрел на двойников. Оба его помощника, стоя рядом на четвереньках, поскуливали от страха.
— Близнецы, беда… как в пророчестве… Боги недовольны…
— Я – избранник богов! – рявкнул царь. Притопнул ногой. Морщинистые веки его набухли, красные глаза выкатились. – Нет никакого пророчества! Сейчас эти двое щенков умрут, и никакая судьба мне больше не помешает!
— Господин, - сказал Ястреб. – Гордыня гневит богов. Если это суждено, так пусть умрут достойно.
— Или я, или они, - прокричал господин. – Всё просто, советник. Никто не отнимет у меня мой трон. Никто. Сейчас они умрут, как собаки. Пусть все видят: я – царь, я – избранник судьбы!
Ромка шагнул ближе. Он не смотрел в сторону лучников. Кожа, казалось, горела от взглядов, устремлённых на него с галереи. Он уже чувствовал, куда войдут наконечники стрел. Мышцы спины от ожидания удара сводило судорогой.
— Избранник, говоришь. Так может быть, спросим у бога, кто избран? Или боишься? Спросим у бога, пусть даст нам знак!
Он шагнул ближе, с силой ткнул трезубцем в землю. Заострённое на конце древко вошло в грунт на ладонь. Роман разжал пальцы, трезубец остался стоять.
— Лучники! – взвизгнул царь.
— Я требую божьего суда! – крикнул Роман. Больше всего ему сейчас хотелось проснуться. Не может быть, чтобы всё закончилось вот так. Не может быть.
Переливистый крик хищной птицы ударил в уши. Ромка поднял глаза, но успел увидеть только тёмную тень, стремительно упавшую с неба. Мечущиеся над двором голуби, испуганные криками людей, разлетелись кто куда, забились под своды галереи. Задев волосы Рэма, пронеслось и упало нечто кричащее и живое.
Кто-то ахнул, тонко завыли у жаровни палачи. На парапете фонтана сидел крупный ястреб. В когтях его трепыхался, теряя перья, окровавленный голубь.
Птица повернула красивую голову, золотом блеснул круглый янтарный глаз. Разинула хищно изогнутый клюв, пронзительно крикнула, оттолкнулась от камня, одним прыжком поднялась в воздух и, сделав круг над двором, исчезла в небе.
— Это знак, - пересохшим горлом сказал Рэм. Птица. Птица охотится на голубей. Так бывает. Он не верит в богов. – Знак бога. Пусть он решает! – он указал на советника.
Ястреб перевёл взгляд на своего царя:
— Господин? Господин!
Царь шатался, схватившись руками за голову. Глаза его окончательно выкатились, белки утонули в красной пелене. Издав невнятный хрип, господин качнулся назад и упал на землю.
Роман подступил к корчащемуся телу. Отвёл сведённые судорогой ладони от лица, поднял набухшие веки. Нашёл вену, прижал пальцы к пульсу. Ему никто не мешал. Всё словно застыло во дворе. Каменными статуями замерли лучники на галерее, замерли рабы. Молча, сложив руки на груди, стоял и смотрел на своего господина Ястреб.
Роман выпрямился. Обвёл взглядом двор и стоящих вокруг людей. Быстро взглянул на Рэма и отвёл глаза.
— Инсульт? – тихо, коротко спросил тот.
— Инсульт.
— Кровь твоя погубит тебя, - медленно произнёс Рэм, глядя в выкаченные, застывшие глаза царя, в которых уже не было ничего человеческого. – Голова твоя покатится в пыль, а глаза твои узрят невыразимое. Сбылось пророчество старой пифии…
Похожие статьи:
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
