Глава 17
— Клянусь бородой владыки Ада! Это наш Ром!
— Не Ром, а Роман, - пробормотал Ромка и приоткрыл один глаз. Почему-то так казалось безопаснее.
Над ним нависло чёрное, сверкающее белками глаз лицо. Клочьями торчала короткая, тоже чёрная, борода.
— Толстопуп, - пробормотал Ромка.
— Очнулся, - радостно сказали над ним, и Романа подняли, усадив спиной к древесному стволу.
Он огляделся. В глазах плыло, свет казался неестественно резким, а когда он притронулся к виску, голову прострелило, и Ромка сморщился от боли.
— Ты, паршивый выкормыш лесной свиньи, не мог камень полегче найти? – прогудел над ухом голос дядьки Толстопупа, и Ромка услышал звук затрещины. – Едва не убил нашего гостя!
— Я не нарочно! – проныл мальчишеский голос. Это был Мухобой-младший.
Малец топтался рядом, пряча за спиной свою ременную пращу. Толстопуп стоял на коленях возле Ромки, и глядел на него. Лицо его было покрыто сажей, которую исчертили бороздки пота. От бороды пахло палёным волосом.
Держась за дерево, Роман поднялся на ноги. Ощупал голову. На виске пульсировала свежая шишка. Дядька подал ему шлем. На шлеме сбоку оказалась вмятина, и Ромка машинально поковырял её пальцем. Если бы не эта кожаная, подбитая металлом шапка, быть бы ему покойником.
— Мы думали, это хозяйский пёс едет обратно в деревню, - извиняясь, сказал Толстопуп.
Ромка поднял руку и показал себе растопыренные пальцы. Поморгал, и убедил сам себя, что пальцев пять.
— Где мой брат?
Ему не ответили, и Ромка гаркнул:
— Где Рэм?
Малец Мухобой шмыгнул носом. Дядька почесал обгорелую бороду:
— Мы видели, как его вели на верёвке.
— Куда его увели?
Из-за деревьев показался худой, загорелый дочерна человек. Он вёл за повод серую лошадь. На другой руке его висела, вцепившись зубами в предплечье диковинным терьером, Козочка.
Мужчина тряхнул рукой, девчонка свалилась на траву.
— Это твоя женщина? – спросил Толстопуп Ромку.
Козочка сверкнула глазами на притащившего её человека, отвернулась и жалостно взглянула на Романа. Шмыгнув носом, одёрнула на коленках платьице. Тот вздохнул и ответил:
— Моя.
Дочерна загорелый человек, держа лошадь за повод, посмотрел на Ромку и удивлённо сказал:
— Его же недавно увели на верёвке?
Роман твёрдо сказал:
— Все вопросы потом. Сколько вас здесь?
Толстопуп воззрился на него:
— Я, вот Кривонос, да малец. А Белоглаз…
— Я знаю про Белоглаза, - оборвал Ромка. - Это всё?
— Ещё сын старосты. Мы оставили его у поворота, следить за дорогой.
— А деревня?
Кривонос хрипло ответил:
— Они сожгли дома, увели весь скот. Там только женщины, да и те… - он закашлялся.
— Они ещё там? Люди Громкоголоса?
— Да. Но…
— Сколько их?
Мужчина помялся и поднял ладонь с растопыренными пальцами. Подумал, и согнул один.
— Четверо? – переспросил Роман. Они удивлённо переглянулись, и он понял, что спрашивать бесполезно.
— Хорошо. – Ромка взглянул на Толстопупа:
— У меня есть копьё. Ты можешь взять его. Кривоносу можно сделать пращу. Такую же, как у Мухобоя.
Кривонос моргнул и взглянул на Толстопупа. Тот почесал бороду:
— Разве можем мы драться с ними? Они вооружены, а мы просто рабы.
— Рабы? – Роман слышал это слово в адрес дядьки уже не раз. Но каждый раз ему казалось, что это если не шутка, то оборот речи. «У раба и жена – кусок навоза» - вспомнил он слова убитого им всадника. Так это правда.
— Почему они сожгли деревню? – резко спросил он.
— Обычное дело, - нехотя сказал дядька. – Лохмачи – люди Громкоголоса. Они пытались увести скот нашего хозяина. Мы их прогнали, и убили одного. Теперь они в отместку напали на нас…
— И скольких уже убили? – Ромке хотелось кричать от бессильной злости.
Если бы они с Рэмом тогда не вмешались. Если бы не побежали пастухам на выручку. Может быть, тот человек, со смешным именем Последыш, остался жив, и ничего бы не было.
— И сколько женщин… оскорбили? Ты знаешь, где твоя жена, Толстопуп?
— Там был этот пёс, - ответил дядька. Лицо его побагровело. - Я ничего не мог сделать, только предупредить остальных!
— Я убил его. – Коротко бросил Роман. – Женщин надо уважать.
Толстопуп обвёл взглядом кожаную безрукавку и меч на поясе у Ромки. Дрожащей ладонью отёр лицо, размазав копоть по щекам.
— Лучше дай своё копьё Кривоносу. Он когда-то был воином. Я сделаю себе пращу.
— Если раб убьёт свободного, ему отрежут уши, выжгут клеймо на лбу, и принесут в жертву богу Ада, – хрипло сказал Кривонос. – Я больше не воин.
— Воины бывшими не бывают, - твёрдо сказал Роман. – Я освобождаю вас и беру ответственность за это на себя.
— На себя? А кто ты такой? – Кривонос посмотрел на Ромку, и тот увидел его глаза. В них светилась дикая надежда.
— Я тот, кто я есть. За свои грехи я отвечу перед нашим отцом.
Роман содрогнулся в душе. Умение сказать всё, не говоря при этом ничего, он постиг на курсах. Очередных курсах по самосовершенствованию, которых было так много, что он потерял им счёт. Обмануть, ни разу не солгав. Вот искусство настоящей рекламы.
— Ночью мне было видение, – он вспомнил слова «джиннов». Убить или умереть. Или убить, и умереть? - Боги на нашей стороне. Мы пойдём в деревню, и отомстим за скот и наших женщин. Покажем, как дерутся свободные люди.
— У них мечи, - коротко сказал Кривонос, сжав в руке короткое копьё.
— А нам нечего терять, - ответил Роман. – Зато мы можем приобрести всё.
***
У поворота к деревне они прихватили с собой сына старосты, мальчишку-подростка со свежим ожогом в пол-лица. Мальчишка кривил дрожащие губы, что-то бормоча о сгоревшем амбаре и зарезанных свиньях. Выслушав Кривоноса, он проворно соорудил себе пращу из поясного ремня, и затрусил возле Ромки, жадно поглядывая на его меч.
Ромка опять распаковал трофейные пожитки и вытащил стёганую безрукавку пехотинца. Безрукавка оказалась впору Толстопупу, и тот надел её.
Козочка тащилась в арьергарде, ведя за повод серую лошадку. Попытки отправить её восвояси ни к чему не привели.
Деревня оказалась крохотной, в десяток домов, рассевшихся на каменистом клочке земли. На краю поселения виднелась круглая «башенка» колодца. На счастье жителей, дома были сделаны из камня, судя по всему, взятого с гор неподалёку. Неровные, серые глыбы стен только почернели от лизавшего их накануне огня. За обуглившимися оградами огородов торчали пучки сморщившейся от жара капусты.
Малец Мухобой сбегал на разведку, вернулся и доложил:
— Они в доме старосты, пьют вино. Один за колодцем, развлекается.
— Заветный бурдюк для гостей… Чтоб их вспучило! - пробормотал сын старосты.
— Колодец видно из дома? – спросил Ромка.
— Нет.
Они подобрались к колодцу. Кривонос, легко перескочив обгоревшую ограду, в несколько шагов подобрался к круглому, сложенному из серых плоских камней, сооружению. Ромка обогнул колодец с другой стороны. Там была грубая скамья, сделанная из гладкого, потемневшего от времени древесного ствола, уложенного на два камня. На скамье возились двое, мужчина и женщина. Рядом валялся кувшин для воды. Женщина брыкалась, мужчина пьяно смеялся.
Роман, тихо ступая, приблизился к парочке и посмотрел на женщину. Её длинные, блестящие под солнцем волосы отливали золотом, тонкие, загорелые руки беспомощно упирались в плечи насильника. Она подняла глаза и увидела Ромку.
— Ку-ку, - почему-то пропел тот, глядя на мужчину. Лишь бы не смотреть на женщину, не видеть её раскосых глаз, оказавшихся так удивительно похожими на русалочьи глаза Ангелины.
Мужчина вздрогнул и приподнялся, таращась на пришельцев. Рука его метнулась к поясу. Женщина вцепилась в его руку, а Ромка мягко подпрыгнул и влепил тому пяткой в лоб. Хотя лобная кость и не кирпич красной глины, из тех, что привык подкладывать Ромкин тренер своим ученикам, но удар достиг цели. Голова мужчины откинулась назад, и он молча кувыркнулся со скамьи.
Кривонос так же молча подступил с другой стороны и ткнул копьём. Мужчина захрипел и заскрёб пятками по земле.
— Погоди, - Роман наклонился над поверженным противником. Тот дёргал ногами, в пыли под ним расплывалась багровая лужа. – Ты убил его!
— Ты сказал, мы идём воевать, – ответил Кривонос.
— Я хотел взять языка!
— Тебе нужен его язык? – с удивлением спросил Кривонос. - Если хочешь, я могу его выре…
— Нет! – Нужно осторожнее подбирать слова. А то отрезанным языком не обойдётся. – Я хотел допросить его.
Ромка взглянул на женщину. Та сидела на скамье, прикусив зубами кулачок, и с ужасом смотрела на пришельцев.
— Ты пойдёшь с нами и выманишь их из дома.
Глава 18
В доме старосты было шумно. И оттуда тянуло жареным мясом. Совсем как на даче, когда шашлык шипит на углях и роняет капли жира в золу.
Они пробрались вдоль огородов с увядшей капустой и обошли дом с двух сторон. С одной стороны, где торчали остатки навеса, и топорщились обгоревшие кустики рассады, заняли позицию Кривонос с Мухобоем. Ромка с Толстопупом и сыном старосты спрятались в густой тени, отбрасываемой каменной стеной дома. Девушка, которую они привели с собой от колодца, съёжилась рядом, уткнувшись лицом в колени.
— Мне нужен хотя бы один для допроса, - прошептал Ромка. Толстопуп, притаившийся рядом с ним у каменной ограды, молча кивнул.
Ромка осторожно высунулся из-за угла, осмотрел пустой двор, залитый ярким солнцем. Аромат жареного мяса расплывался в воздухе. Было тихо, только посвистывали птицы, да шелестел ветерок в иссохших листьях рассады.
— Наша свинья, - шептал сын старосты, наматывая на кулак ремешок пращи. По щекам его катились слёзы. – Свинья Красотка… Кабанчик Денежка… Поросята…
— Тихо, - сквозь зубы сказал Роман.
Из двери выбрался, задев плечом за косяк, здоровый парень. Сыто отдуваясь, поглядел на солнце, почесал живот, скрытый под матерчатой безрукавкой, и направился за угол дома. Послышалось журчание. Потом раздался глухой звук, будто от удара, невнятная возня, и из-за дома выглянул Кривонос. Показал поднятый вверх палец и скрылся.
— Один есть, - шепнул Толстопуп.
Ромка сжал пальцы на плече девушки.
— Иди. Помни – если они не поверят, с тобой случится несчастье.
Девушка кивнула, её волосы мотнулись по плечам и защекотали ему лицо. Она сидела так близко, что он слышал её дыхание и чувствовал, как она дрожит. И от неё пахло страхом.
— Вперёд! – Ромка подтолкнул девушку. Она встала и неуверенно двинулась к дому. «Женщины и дети как приманка – это военная хитрость, а не подлость», - сказал он себе, глядя, как девушка подходит к двери. Живот сводило от волнения, и ему вдруг мучительно захотелось сбегать в ближайшие кусты.
Девица заглянула в дом, что-то сказала, на мгновение скрывшись из вида, а Ромка мгновенно вспотел. Ничто не мешало ей сейчас предупредить тех, кто сидел внутри. Он представил, как из дверей выбегает группа вооружённых мечами громил, и ему стало тошно.
Но вот она показалась вновь, торопливо сделав несколько шагов назад. Из дома вслед за ней вывалился ещё один здоровяк, почти близнец того, что скрылся за углом.
Здоровяк попытался ухватить её за руку, девушка увернулась.
— Лови её! – крикнул от порога ещё один, постарше. Он остановился у косяка, отирая мокрое от пота, красное лицо. Кожаная безрукавка его свободно болталась на плечах, ремешки по бокам были распущены для удобства. – Да тащи сюда!
— Я просто спросила, не надо ли вам воды! – взвизгнула девушка.
Краснолицый захохотал, глядя, как здоровенный парень ухватил девушку за волосы и потянул к себе.
— Тащи её в дом!
Ромка сложил ладони у рта и тихо покрякал. Кричать по-утиному научил его отец, заядлый охотник. Тот почему-то не признавал специальных манков, и на охоте приманивал охочих до самок селезней, сидя в камышах напротив болтающейся на волнах подсадной утки-обманки, и крякая в ладонь.
Одновременно, с неуловимой разницей, с двух сторон тихо просвистели ремешки пращ. Краснолицый дёрнулся, разинул рот, показав щербатую пасть, схватился за грудь и рухнул на колени.
Здоровяк отпустил волосы девушки, крутанулся волчком и отлетел к стене. Дрыгнул ногами и приложился спиной о косяк. С крыши посыпалась труха, с глухим стуком упал почерневший от огня старый кувшин, брякнул о землю и разбился на куски.
Ромка выскочил из-за угла и бросился во двор. Краснолицый скорчился на ступенях крыльца, держась обеими руками за грудь, и надсадно хрипел. Ромка осторожно ткнул его носком сандалии, и тот завалился на бок.
— Мухобой, одним словом, - сказал Толстопуп, шумно дыша за спиной у Ромки. - Прямо в кость угодил.
Истерически взвизгнула девушка, они обернулись. Здоровый парень, который только что кувыркнулся к стене, поднялся на ноги, и, держась одной рукой за голову и пошатываясь, ринулся через двор. В руке его блеснул меч.
Ромка отступил на шаг и наступил на ногу Толстопупу. Тот уткнулся спиной в стену и сдавленно охнул. Широкое лезвие меча в руке парня блеснуло, пустив солнечный зайчик в глаза Роману. Отступать было некуда, и тот шагнул вперёд
Здоровяк хоть и пошатывался, но меч держал уверенно. Он легко взмахнул рукой, тяжёлое лезвие порхнуло ласточкой, со свистом вспоров воздух над головой Ромки. Тот едва успел пригнуться, кувырком перекатился вперёд и вбок и вскочил на ноги позади противника.
Тот развернулся вслед за увёртливым врагом. Ромка скакнул вбок, встав спиной к солнцу, но парень тут же перескочил вслед за ним, тесня его в угол двора. Лезвие меча описывало свистящие восьмёрки.
Здоровяк обманчиво медленно шагнул влево, потом вправо, и вдруг одним лёгким прыжком подскочил к Ромке и сделал выпад.
Роман отшагнул, взялся за толстое, волосатое запястье, вывернул чужую руку с зажатым в ней оружием, легко повернулся и одним движением вынул рукоятку из пальцев противника. Никогда он не имел дела с боевым оружием. Ножи и прочие вещи, что давали им на тренировках, были лёгкими и тупыми. Сейчас он только ощутил, что этот меч гораздо тяжелее учебного макета, а противник очень силён.
Здоровяк пролетел мимо и тяжело шлёпнулся в пыль. Роман, словно в замедленной съёмке, видел, как тот рушится на землю, как тычется лбом, а вокруг головы его взлетает облачко пыли. Как открывается полоска голой, ничем не защищённой кожи на шее, над ключицей, куда так удобно ткнуть остриём меча.
Парень приподнялся, мотая головой. Глаза его с тупым изумлением уставились на Романа. Он увидел свой меч в чужой руке и втянул голову в плечи.
— Ты не хочешь добить его? – хрипло спросил Кривонос.
Он стоял позади, сжимая в руке короткое копьё. Металл наконечника в виде древесного листа блестел на солнце. Здоровяк взглянул на копьё в руке бывшего раба и тихо завыл, скребя землю пальцами.
— На что мне его жизнь? – ровно ответил Роман, глядя в безумные от ужаса глаза парня. – Разве что для жертвоприношения сгодится.
Слова о жертве вырвались машинально, но он понял, что попал в точку. Кривонос понимающе кивнул - Ромка увидел, как качнула головой его тень. Хрипло кашлянул у стены и тоже кивнул Толстопуп.
— Нет, не надо! – взвизгнул здоровяк. – Я вам пригожусь живым, не надо!
— Какой от тебя толк, если ты даже с девкой справится не можешь? – фыркнул Роман.
— Я сильный, возьмите меня к себе, я всё умею! С девками воевать не мужское дело, я солдат!
— Что это за солдат, который изменяет своим? – ледяным голосом сказал Кривонос. – Меня взяли в бою, и продали в рабство. А ты на что годен?
— Он, он… - здоровяк указал на Романа. – Он просто взял у меня меч, как у ребёнка! Это дела богов!
Роман сжал зубы. Сейчас или никогда. Или он просто ловкий парень с хитрыми приёмчиками, и всё, что ему светит – слава крутого бойца за жалкую деревню, или… или он любимчик богов и друг местных джиннов. Давай, Ромка, выбор за тобой.
— Быть иль не быть, вот в чём вопрос, - тихо пробормотал он, чувствуя, как горит в потной ладони рукоять меча. – Достойно ль смиряться под ударами судьбы иль надо оказать сопротивленье? [1]
Он взглянул на недавнего врага. Поднял руку с мечом и вытянул вперёд. Парень вздрогнул, но не двинулся с места, заворожено глядя на остриё клинка.
— Клянись богами, в которых веришь. Поклянись, что идёшь к нам с чистым сердцем и открытой душой, или не говори ничего.
— Клянусь. Клянусь богом Ада и богом войны.
— Если ты нарушишь слово, да пожрут тебя богини зла и сбросят твои останки в Ад.
— Клянусь, - сказал парень, не поднимаясь с земли, и глядя на Романа. По лицу его текли струйки пота. – Да пожрут меня гарпии, если я лгу.
— Хорошо, - Роман опустил меч. - Встань, новобранец. И отвечай – где Громкоголос, и куда он увёл моего брата?
Похожие статьи:
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Пограничник
