Досталась мне в наследство дача. От города не далеко. Двухэтажный домик, банька. Сад и огород всё в наличии, как полагается. Двадцать одна сотка. А дело в том, что я ничуть не огородница. Попорхалась сезон и поняла одной не справиться. Домочадцы в баньку да на шашлыки с охотой едут, а в земле ковыряться у кого спина, у кого давление. Пожаловалась приятельнице, а та, мол, давай я у тебя половину участка в найм возьму, а отдавать урожаем буду. Согласилась, конечно, вдвоём веселее. И стали мы каждые выходные туда наведываться. Машина у меня есть. Кота в переноску, приятельницу на заднее сидение и ай да, только нас и видели. К слову, у приятельницы руки откуда надо растут, моркофель-картофель так и попёрли. Да и меня за компанию пёрло тоже.
Сижу, значит, в грядках, клубнику пропалываю. Вдруг боковым зрением вижу, кот гнома (всего-то величиной с ладонь) за шкворень по тропинке к дому тащит. Гном верещит, ручонки растопырил, только розовые ладошки мелькают. Я так в грядку и села. Всё, думаю, перегрелась! Что делать? Что делать?! Ведь точно гном, личными глазами видела! Схватила плоскорез и пошла, разбираться, чего там мой полосатый хищник приволок. А у крыльца ор визг, кто кого давит не понятно. Отогнала кота. Батюшки (чтоб тебя птички склевали)! Крот! Уже окапываться начал. Подцепила его плоскорезом, перевернула на спину. Острие в живот лже-гнома уткнулось. Один замах и нет паразита. А он лежит такой, руки-ноги раскинул (а ладошки-то и правда розовые), еле дышит.
– Ну, что, - говорит, - застыла! Убей меня, убей! Кот твой не додавил, так ты прикончи!
Попримеривалась я, попримеривалась. Нет, не могу. Духу не хватит. Отбросила плоскорез, сорвала лопух, прихватила тем лопухом крота за задницу, подняла повыше да на телефон фотографирую.
- Вот, - говорю, - выставлю твой позор в интернет, будешь знать, как чужой урожай портить.
Унесла разбойника с участка, за дорогу. Замахнулась, да со всей силы через канаву в поле зашвырнула. Только и слышно было, что воздуха свист и тихое прощальное «да пошлааа ты!»
Кротовин в то лето мы не видали.
Ой, да! По весне случай был. Укопались мы с приятельницей вдоволь, в баньке попарились, домашнего вина попили и спать завалились на второй этаж (там теплее, жар от печки вверх подымается). Проснулась я ночью от жуткого крика.
- Хыаа, мооы, ууыа, - будто зомбак какой ходит около дома и стонет.
Я аж протрезвела. Сижу на кровати в темноте. Волосы дыбом. Надо бы в окно выглянуть, а страшно. Вдруг заметит, да стёкла бить начнёт. Так до утра и слушала, как этот окаянный по поселку круги нарезает. К утру всё стихло. Проснулась приятельница, а я такая красотка. Взъерошенная, бледная, глаза по плошке. Рассказала ей, мол, мертвяк ночью бродил. Она давай меня ругать, чего не разбудила.
Ага, чтоб вдвоём от ужаса в темноту таращиться? А так, хоть кто-то нормально выспался. Никто из соседей ничего ночью не слышал. На мои расспросы все только плечами пожимали. Приятельница утешает, - воображение у тебя богатое, ты ж рассказы пишешь. Ладно, позавтракали и пошли на огород, семена закапывать. Она на своих грядках, я на своих.
Сижу, ковыряюсь. И вдруг сзади громко так «Хыаа, мооы, ууыаа». Ну, думаю, вот и смерть моя пришла! Воображение рисует зомбака за спиной, в руках лопата на взмахе. Секунда и раскроит мне череп, что твой переспелый арбуз. Повернуться, посмотреть бы, а жутко до зубовного скрипа.
И всё же пересилила себя. В самом деле, не каждый же день живых зомби встречаешь! Оборачиваюсь, а там, в траве, маленькая пся сидит и во всё горло орёт как контуженый мужик. Голодный он был, щен тот, да и несуразный какой-то. Лапы несоразмерно большие, и глаза рыжие-рыжие. Так и не дался в руки.
На радостях навалила ему макаронов с тушёнкой полную миску. И весь сезон подкармливала. Равнодушна к собакам, но сей джентльмен покорил своими вокальными данными. Так в нашем дачном посёлке появился Баскервиль.
Огородный сезон был в полном разгаре. Колосились огурцы и помидоры. Объедались мы с приятельницей салатами, да в беседке, что над прудом, болтали о рецептах закруток на зиму. Вдруг чу. Шевелится кто в воде, возле дальнего берега.
- Ондатра, - говорю, - точно, как пить дать, ондатра.
Стали приглядываться. Далеко слишком. Только спинку лощёную видно и круги по воде идут.
- Давай ближе подойдём, - шепчет приятельница, - не видела я живых ондатр.
- А пошли, - соглашаюсь.
Крадёмся, значит, берегом, почти по-пластунски. Дышать не смеем, не спугнуть бы невидаль. А в камышах животинка так радостно плещется. Ещё бы. Лето, солнышко, птички поют, рыбки снуют – красота. Подкрались мы, траву пораздвинули. А там.
- Ондатра говоришь, - хмыкнула приятельница и смотрит на меня со зловещим укором. А я чуть в пруд не свалилась. Ох, да лучше бы провалилась сразу. Стыдно-то как.
В общем, в воде лягушки содомию учинили. Брачный период у них видите ли. Там у берега, из этих лягушек маленький островок образовался. И у всех рожи такие довольные. Приятельница ещё долго меня этими «ондатрами» попрекала.
Весело прошел дачно-огородный сезон. Скоро новый начнётся. Уже и помидорная рассада на подоконнике крохотными ладошками скупое солнце в окно заманивает. Посажу кота в переноску, приятельницу на заднее сидение и ай да на дачу, только нас и видели.
