Президента компании избирали тайным голосованием раз в три года. На торжественном собрании сообщали о выбранном претенденте, затем тот произносил речь.
В этом году выбрали его. Он ждал и был готов. В совете директоров работал друг детства, который взял его сюда. Он не подвел своего друга. У него были знания, опыт, и он отдавал себя всего без остатка работе. Работал по двенадцать часов в сутки, часто без выходных. Слово «отпуск» он вообще вычеркнул из своего лексикона. И вот теперь он достиг заветной цели! Его только напрягало, что придется выходить на сцену и произносить речь: он не любил выступать со сцены, да еще перед большой аудиторией – а тут в зале ожидается около тысячи человек. Он был человеком дела, не привыкшим к пустому официозу и пафосу.
Избраннику заранее сообщали, что он станет президентом. Так делали всегда, чтобы претендент мог приготовить ответное слово. Предлагались и наброски ответной речи, чтобы новый президент говорил строго в принятом корпоративном ключе. Надо было лишь чуть-чуть дополнить и изменить текст под себя. Он уже давно все подправил, но картина, как он будет подниматься под аплодисменты на сцену и выступать вызывала у него чуть ли не спазмы в животе. Но он говорил себе: так надо, терпи!
* * *
Фирменный конверт с результатами голосования вскрыт. На конверте – символ корпорации: два берега реки, соединенные линией, идущей по высокой дуге. Река синяя, берега зеленые, а линия, их соединяющая – тонкая, почти невидимая, блеклого серого цвета. Линия явно не вписывается в общий стиль изображения. Сколько он не спрашивал – никто не смог объяснить, почему она нарисована именно так.
Комиссия называет имя нового президента компании. Он пока сидит вместе с супругой в зале, в первом ряду – так принято. Когда со сцены называют его фамилию, он под апплодисменты встает.
Кроме предстоящего выступления, его очень стесняет новый с иголочки костюм с ярким галстуком. Они с женой специально к этому случаю заказали костюм в модном дорогом ателье. Он всегда ненавидел костюмы, особенно его бесили галстуки – но пришлось смириться. Себе супруга заказала строгое, но подчеркивающее все ее прелести, платье. Оно смотрится на ней так, как будто она в нем родилась. Вчерашняя секретарша-студентка, сегодня его заместитель – она сидит рядом, и ему кажется, что она хлопает громче всех. Взгляды смотрящих, как он встает, мужчин непременно соскальзывают на его молодую спутницу и подолгу задерживаются на ней. Любит ли она его или просто использует? Нет, она хорошая... И вообще – не время думать об этом! Он оборачивается к залу, натянуто улыбается и деревянно кланяется.
Потом он начинает движение к лестнице, ведущей на сцену. Ноги словно ватные. Каждый шаг дается с огромным трудом. Но он не показывает виду. Зал хлопает – значит его неловкости никто не видит.
Он доходит до лестницы. Она оказывается узкой и с чрезвычайно высокими ступенями, собственно, всего с одной ступенью. Никаких перил, естественно, нет. Он ставит на верхнюю ступеньку одну ногу и осторожно поднимает вторую. Лестница оказывается еще и шаткой – он чуть не упал. Но зал все аплодирует. Кто-то даже одобрительно кричит – может, его жена?
Поднявшись, он разворачивается. Зал медленно утихает. Он пытается начать говорить, но голос неожиданно дает петуха, горло саднит и хочется кашлять. Это все проклятый галстук, думает он. Галстук почему-то закинут на плечо. Он снимает его с плеча и пытается ослабить узел. Но не получается. Становится трудно дышать…
* * *
– Ты что задумал, паразит? А ну, прекрати сейчас же! Слазь, кому говорю! Только отошла на две минуты, а он уже пристроился! Вот скотина!
Толстая и неухоженная немолодая тетка, раскрасневшись, кричит на него и даже чем-то замахивается. Пахнет невкусной едой, дешевой пережаренной рыбой. Он понимает, что в руках у женщины кухонное полотенце. Сам он стоит на колченогой качающейся табуретке посреди кухни и мусолит руками веревочную петлю, накинутую на шею. Другой конец веревки уходит к крюку в потолке, на котором должна висеть люстра. Прямо напротив него – окно, за которым только что прошла гроза. Вдалеке умолкает гром. Еще пасмурно, но дождь уже почти кончился и кое-где уже просвечивает солнце. Далеко-далеко за городом видно, как два берега реки соединяет исполинских размеров яркая многоцветная радуга.
