Вальпургиева ночь

Этот рассказ посвящаю моим прекрасным вдохновительницам Дарине, Лесе Шишковой, госпоже тетушке Аягире, Катюше Граковой!

     За то что подтолкнули и вдохновили меня написать сие произведение, ни коим образом не претендующее на шедевр, но рекомендованное к просмотру, всем кто не равнодушен к черной магии, волшебству, темным вальпургиевым ночам, когда либо существовавшим в мире! Да и вообще отлично провести время, расслабившись у компьютерного экрана, ну или ридера (кому как удобнее).

Глава 1

Гэри Уэйлдер повернул за угол прежде, чем нашел место на парковке, где его черная эмпала могла бы протиснуться. В итоге он припарковался между синим миникупером и большим черным внедорожником, в водительском кресле которого сидело что-то сгорбленное, мерзкое. Гэри попытался убедить себя, что это вовсе не призрак. И подсветил карманным фонариком, который нашел в бардачке. Да, похоже, страшное ему только привиделось. Правда, тревога осталась. Вдруг вспомнились фильмы о призраках, всплыла информация о том, что в Нью-Йорке не меньше привидений, чем в старой доброй Англии.

Гэри заглушил мотор и подумал о смерти родного дяди, последнего близкого родственника. Выйдя из машины, молодой человек стал напряженно всматриваться в мрачноватый особняк, стоящий на самой окраине Фергус-Фолс, мысли о привидениях и умершем дяде Адаме Штаркмане, на похороны которого он ехал, не покидали его.

***

Гэри вообще-то занимался всякой паранормальщиной, и вдруг ему припомнилось, что где-то в начале июня он попал в закрытый клуб «Окраина Сатаны» в Северной Каролине, где ему назначил встречу некто Эрэст Гонорий. Уэйлдер не любил мест, где собираются сектанты и сомнительные личности, но тетрадь, принадлежавшая Гонорию, которого и звали совсем как папу, написавшего свой знаменитый трактат о демонах, вызывала в нем неподдельный интерес, ведь в ней подробно описывался процесс вызова мертвых. Дело в том, что парень давно мечтал наполнить свой информационный блог не только простой писаниной и картинками, скачанными в Интернете, но и качественным видео с яркими и неопровержимыми доказательствами того, что потустороннее существует! И чего он только не делал, чтобы вызвать настоящего призрака: портил мелом паркет в гостиной, рисовал на стенах и дверях, сжигал специальные свечи, выходил на перекресток, – все безрезультатно. И когда надежда уже почти погасла, на горизонте появился Эрэст.

Глубокой ночью, без четверти два, они встретились в небольшом закутке. Лицо Гонория пряталось под густым черно-белым гримом, черные длинные волосы были зализаны назад, и Гэри показалось, что перед ним не тщедушный оккультист, а похудевший Стинг – легенда Рестлемании.

Без лишних разговоров Эрэст выложил тетрадь на стол, и Гэри, не теряя времени, стал листать ее, внимательно изучать записи и неумелые чертежи. Интуиция Уэйлдера и определенный оккультный опыт подсказывали, что ему не стоит связываться с этим проходимцем. Судя по всему, перед ним стоял мошенник, выдающий желаемое за действительное. Однако он готов был приобрести тетрадь по приемлемой цене, скажем, за 10 долларов. Но Эрэст объявил о 500. И эта сумма решила судьбу сделки. Уэйлдер усмехнулся и ушел из «Окраин Сатаны». Ни угрозы, ни заверения, что тетрадь действительно работает, не подействовали. Подавленный, разбитый, потерявший надежду на создание лучшего в мире видеоблога, Гэри пошел бродить по городу, ему нужно было развеяться. Изрядно напившись в ночных барах, Гэри присоединился к небольшой шумной компании. Молодежь приняла его с радостью, щедро угощала выпивкой. Правда, когда дело дошло до наркотиков, Уэйлдер решил, что надо отвязаться от новых знакомцев и направился к автобусной остановке, чтобы уехать домой.

***

Гэри витал в облаках, пока приглашенные на похороны дяди Штаркмана все пребывали и пребывали. Многие даже спрашивали его, почему он не заходит, но Уэйлдер ничего не отвечал, пребывая в полной задумчивости.

Простояв некоторое время у входа, он неожиданно очнулся и вернулся в салон машины. Уже перевалило за восемь, и, судя по количеству мелькающих силуэтов в окнах, к девяти, наверняка, соберется еще больше гостей. Что-то призрачное и сгорбленное снова появилось в кресле черного внедорожника и посмотрело на Гэри, словно говоря: «Ты же знаешь, что я еще вернусь, свети не свети. Я буду появляться здесь чаще, чем ты будешь успевать нажимать на кнопку своего фонарика!».

***

Фасад дядюшкиного особняка украшали гротескные фигуры каменных гаргулий. Конечно, без должного ухода все они заросли мхом, но это вовсе не избавляло от чувства, будто они и в самом деле днем и ночью преданно стерегут покой своего хозяина, даже после его смерти. Темно-серую облупившуюся краску особняка умело скрывал разросшийся зеленый вьюн, отчего видавший виды дом становился еще более депрессивным и зловещим. Когда Гэри был маленьким, и мама с папой привозили его сюда на машине, этот район выглядел более респектабельно. За территорией особняка следил немногословный садовник, а за домом приглядывала экономка Мэри Шелкер. Но даже тогда маленький Гэри боялся заходить в особняк без сопровождения взрослых, а все же попав внутрь, тут же бежал через просторный холл, в гостиную, где горел камин и было меньше мрачных портретов и страшных средневековых рисунков, которые его дядя собирал почти всю жизнь. Из гостиной Гэри так и не выходил, считая эту комнату самой безопасной. Дядя Штаркман был не против и часто шутил: «Если холодно, пусть греется».

– Теперь пусть греются гости, а я посижу в машине, пока они все не уберутся! – зло подумал Гэри, искоса поглядывая за слоняющихся туда-сюда людей. Он видел всю их подлую суть и притворство, с которыми гости загрязняли дом, он знал, что все эти «тени» ждали, когда мистер Пизнер, личный нотариус дяди, наконец объявит о том, что оставил старый затворник каждому из них. Вот тут-то все сразу станет ясно, встанет на свои места. Гэри Уэйлдер, наверняка, единственный из всех собравшихся, кто действительно хоть как-то переживает смерть своего единственного родственника, пусть даже они не виделись и не общались последние лет двадцать.

***

Просидев в машине до девяти часов, Гэри наконец собрался с духом и все-таки решил зайти в старый дом, хотя и откровенно боялся этого. Многочисленные гости были не единственной причиной его тревог. Выйдя из машины, парень вышел на узкую дорожку, ведущую к просторному крыльцу. Из особняка вышли несколько мужчин, одетых в строгие черные костюмы. Их приподнятое настроение, едкий пьяный смех, сальные шуточки по поводу богатой дядиной коллекции картин, еще более убедили в правдивости первого впечатления. Тем не менее, он стал невозмутимо подниматься по ступеням. Кажется, и они предпочитали особо не замечать новоприбывшего, но все же надменно посмотрели на невысокого, хорошо слаженного юношу с очень выразительным лицом.

– Эта вечеринка давно умерла, – констатировал тот, что был немного ниже остальных и носил черные короткие усы. – Никто и не заметит нашего отсутствия, если мы отсюда уедем. Лично мне это место напоминает особняк Адамсов.

– Ты, Филипп, сам похож на Адамса, – рассмеялся высокий мужчина с черной бабочкой. – Усищи, ну точь-в-точь, – скривился он в усмешке, пытаясь ущипнуть приятеля за ус.

– Вот же повезет тому, кто получит его коллекцию картин! – язвительно усмехнулся третий, с длинными густыми черными усами. – Старый дурак, наверняка, был того, – сказав это, он сморщился и картинно покрутил пальцем у виска, вызвав у товарищей громкий одобрительный смех.

Гэри слушал все это, и ему становилось не по себе от того, что не может ничего предпринять, чтобы хотя бы попытаться защитить покойного. Его рука застыла на ручке двери, когда он услышал от парня, которого называли Филипп:

– Интересно, а кому же из собравшихся здесь проходимцев достанется таверна? Старый маразматик, небось, и не позаботился об этом, не уладил эту формальность. Думаете, его собственность раздадут по кускам?

– Не забивай себе голову чепухой! Всем достанется столько, сколько положено! Я думаю, что все состояние Штаркмана перейдет в полное пользование его племяшки! – сказал парень с черной бабочкой, а черноусый изумленно присвистнул:

– Племяшки, говоришь? Да ты сошел с ума! Какие у этого старого мудака могут быть родственники? Надеюсь, что мы, парни, оторвем хороший кусок. А ты чего пялишься? – теперь вся троица неодобрительно смотрела на Гэри.

Кулаки зудели, но ввязаться в драку не позволила гордость. Гэри с достоинством джентльмена стерпел эту выходку, провернул позолоченную ручку двери и с высоко поднятой головой исчез, слыша язвительно-глумливые смешки.

Попав в просторный ярко освещенный холл, Гэри так и не смог привыкнуть к огромному количеству людей, неторопливо проходящих мимо с наполненными бокалами, вяло угощающихся закусками и ведущих неторопливые, немного тревожные беседы о его дяде. Одни рассказывали о странной тяге Адама Штаркмана к коллекционированию картин, другие шептались о его последних днях, которые прошли в маразме. В общем, собравшиеся в холле были невысокого мнения о бывшем хозяине старого особняка. По большому счету, Гэри теперь даже не раздражали их циничные перешептывания, ему хотелось поскорее переместиться в гостиную, туда, где безопасно.

Словно голос из далекого детства манил его, хотя картины уже не производили такого впечатления, как раньше.

С возрастом Гэри научился смотреть на эти вещи иначе, можно сказать, перерос их, и все же в нем остались некие прежние страхи, заставляющие его будто бы заново переживать момент, когда родители впервые привезли его сюда.

Угостившись бокалом вина, который по счастливой случайности удалось перехватить у одного из официантов, Гэри торопливо последовал в гостиную и искренне изумился, как же она изменилась. Старый камин теперь сторожили две каменные собаки со злобными глазами. Они смотрели куда-то в пустоту, словно их нарочно кто-то поставил стеречь драгоценный огонь. Старинная мебель также была переставлена. Теперь рядом с камином стояли три кресла, на высоких антресолях огромных книжных шкафов сидели мрачные фарфоровые куклы в потрепанных старинных платьях, в глазах и улыбках которых затаилось что-то невидимое и очень пугающее.

Гэри становилось все труднее оставаться на месте. Тем более, что все свободные места были заняты задолго до его появления. Кажется, эта часть дома была все же не такой мрачной, здесь царила более свободная атмосфера: собравшихся было больше, а разговоры о наследстве и амбициозных планах слышались чаще. Из всей болтовни Гэри вынес, что старая таверна, стоящая на окраине малоизвестного городка Стингвуд в Колорадо, – предсмертное приобретение дяди. Гости свободно делились мнениями, зачем и главное для чего была куплено это заведение.

– Старик, наверняка, тронулся умом, если решил, что эта развалина принесет ему мало-мальскую прибыль. Адам в последнее время окончательно потерял деловую хватку, – громко произнес пожилой мужчина с белой щетинистой бородой, судя по всему, носивший черный с проседью парик. Во всяком случае, Гэри его волосы показались не настоящими.

– А ведь каким же он был человеком! – восхищенно воскликнула какая-то женщина в черном вечернем платье со стразами в виде растительных узоров.

– Ясно, каким! Такое не принято говорить о покойниках! Но я скажу! – вмешался мужчина в черном смокинге с синими блестящими лацканами. И когда все замолчали, незнакомец напористо продолжил: – Он никогда не упускал возможности похвастаться своими игрушками! Вы ведь помните об этом? Должны помнить! По большому счету, это всего лишь пустые безделушки, не представляющие абсолютно никакой ценности! Только подумайте! Нет! Вы попробуйте себе только представить! Полоумный безумец, достаточно богатый, чтобы позволить себе все, что захочет, тратит последние годы жизни не на дорогие машины, роскошные яхты и женщин, а на собирание всякого ширпотреба, всякого эзотерического мусора! Вот он здесь, собственно, и представлен!

– Выходит, – сказал пожилой мужчина с белой щетиной, отпив из своего бокала, – что Штаркман оставил все это нам?

– Бинго! В яблочко! – криво усмехнулся мужчина в пиджаке с синими лацканами. – А кому же еще? Судя по тому, как он нас сильно «любил» при жизни, он будет нас также сильно «любить» и после смерти, раздарив большую часть игрушек.

– Ага, прямо так уж и всем! – возмутился тот, что со щетиной.

– Тем не менее, чтобы бы мы о нем не думали, мы должны отдать дань памяти и провести это время с толком, пусть даже нам и перепадет пара его дурацких статуэток и старых книг, – негромко произнесла женщина в черном вечернем платье с растительными стразами.

– Конечно… – раздраженно прыснул в ее сторону негативно настроенный незнакомец. – А кому же, как не нам?

– Мне! – подумал Гэри, чувствуя напряжение и желание уйти отсюда как можно скорее. – Прости меня, дядя, но я больше не останусь здесь!

Когда Гэри уже шел к выходу, кто-то его случайно окликнул:

– Одну минуту, пожалуйста! Можно вас?

Уэйлдер остановился, глянул через плечо.

– Меня?

– Пока не знаю, но очень хотел бы это прояснить, – деловито произнес мужчина в черном полурастегнутом смокинге, из-под которого виднелась жилетка в черно-красную клетку. Внешне этот человек был очень похож на Кристофера Уокена, но только лицом, ростом он был ниже известного актера, грузноват и выглядел моложе. В общем, на Гэри он произвел неплохое впечатление.

– Я не совсем вас понимаю… мистер… эм… – Гэри сконфуженно улыбнулся, чувствуя, что это его «ммм» звучит как-то не очень.

– Зовите меня мистер Пизнер. Отойдем? – мужчина вежливо улыбнулся, указав рукой на высокую лестницу, ведущую на второй этаж. Гэри лишь растерянно пожал плечами.

– Я вас сразу признал, – заговорщицки сказал Пизнер, когда в напряженном молчании они уже поднялись где-то до середины.

– А кого именно вы во мне признали? – осторожно поинтересовался Гэри, чувствуя, что дальше ему совсем не хочется идти. Тем более, он никогда раньше не заходил так далеко.

– Об этом потом. Нас не должны услышать. Понимаете, о чем я? – спросил мистер Пизнер, кивнув в сторону разгуливающих по холлу гостей.

– Честно говоря, нет, – признался Гэри.

Мужчина молча повернул в сторону ярко освещенного коридора, где Гэри заметил отделку сложными змеевидными фигурами из красного дерева, а под потолком  – громадные толстые темные корни, словно выросшие из-под начищенного до блеска паркета. Эти корни заполоняли собой потолок, обвивая богатые медузообразные люстры. Коридор охраняли выполненные в человеческий рост черные истуканы, выставляющие вперед свои мечи и копья, которые едва не касались потолка. Проходя по этому коридору, Гэри невольно поежился от гнетущей атмосферы, от страшных и зловещих лиц, которые будто всматривались в него и провожали взглядом. Гэри один раз даже обернулся, чтобы только удостовериться, что истуканы на самом деле не поворачивают головы и не пялятся ему в спину. Наконец мистер Пизнер остановился возле одной из двенадцати дверей. И повернув ручку одной, жестом пригласил его пройти. Гэри попал в рабочий кабинет своего дяди. Надо сказать, внутреннее убранство здесь было немного спокойнее, чем в коридоре.

– Думаю, здесь нам будет удобно обсудить некоторые важные детали, – деловито произнес Пизнер, усевшись в большое коричневое кресло за просторным ореховым столом, на котором размещались небольшая статуэтка слепой Фемиды, красивая гильотина для сигар и три разных маятника. Гэри присел в кресло напротив. Пизнер, немного порывшись в выдвижных ящиках стола, выложил стопку бумаг, сложил ладони пирамидкой и подался чуть вперед.

– Ваш дядя, мистер Уэйлдер, был человеком, как бы это помягче сказать, очень эксцентричным. Вы, наверное, уже наслышаны, что он собирал не только картины, но еще достаточно серьезно увлекался эзотерикой и разными мистическими учениями. В общем, не буду вдаваться в подробности. Я человек далекий от всего этого. – Вот… – мистер Пизнер взял несколько листов и отдал их Гэри.

Тот, не слишком разбирающийся в юридической терминологии, ничего не понял и вопросительно посмотрел на сидящего напротив нотариуса.

– Зачем мне это? Вы можете объяснить все, что там написано, простым человеческим языком?

– Ваш дядя… как я уже вам сказал, был человеком достаточно сложным. Мне лично не понять его мотивы. Я всего лишь исполнитель, который взял на себя некоторые обязательства.

– Прошу вас, мистер Пизнер, не ходите вокруг да около. Скажите мне прямо, что он мне оставил?

– Мистер Уэйлдер, – снисходительно произнес нотариус, – ваш дядя распорядился отдать вам в наследство только таверну. Все остальное имущество…

– Можете не продолжать, – сказал Гэри, не зная, как ему реагировать. – Я все понял.

– В таком случае распишитесь, – мужчина протянул ему шариковую ручку.

– Я могу идти?

Мистер Пизнер пожал плечами.

– Вы, я так полагаю, на похороны не останетесь?

– С чего вы взяли? – бросил Гэри, спешно выходя из кабинета.

– Похороны перенесли на завтра, на девять! – донесся голос нотариуса.

***

Перед уходом Гэри угостился еще одним бокалом шампанского. Когда он сел в машину, посмотрел на время: «22.10». Выезжая со стоянки, Уэйлдер подумал, что родной дядя мог бы оставить ему не только таверну, но и особняк, ведь его продажа вполне могла бы решить все его финансовые трудности. Впрочем, Гэри нисколько не злился, он был даже немного рад избавиться от дополнительных хлопот, ведь обладая таверной, он мог продать ее, и тем самым покрыть свои долги, если не полностью, то хотя бы частично.

Он снял комнату в ближайшем мотеле. Следующий день обещал быть трудным: на похоронах придется увидеть целую армию циников и честолюбцев. Гэри никак не мог понять, как дядя окружил себя такими людьми? Неужели он не видел их маски? Не распознал их бесцеремонность и нахальство?

Глава 2

Спустя сутки, Гэри прибыл в Стингвуд. Этот небольшой городок располагался где-то между Небраской и Айовой. Гэри настороженно глядел по сторонам: прохожие провожали его машину каким-то странным и, порой, даже раздраженным взглядом. Чужаков здесь не принимали, и Гэри это понимал. В таких маленьких городках, где все друг друга знают, к новеньким относятся настороженно, держат их на расстоянии, но случись беда, ее причиной назовут чужака, и наступит настоящий кошмар: подозрения, доводы, недомолвки, шептания. Гэри думал об этом, когда поворачивал в сторону полупустой Диглет-стрит. Судя по стареньким многоэтажным кондоминиумам и тяжелому воздуху, это был промышленный район. Гэри это не особо заботило, пока он не увидел, как из переулка между домами медленно выходит мужчина в перепачканной одежде, вероятно бродяга. Шел он неторопливо, смотрел вокруг надменно и, остановившись прямо посередине дороги, не оглядываясь по сторонам, стал пить пиво. Гэри сбавил скорость, но, кажется, тот и не собирался уходить. На вид бродяге было чуть больше пятидесяти, на его желтоватом лице виднелась черная с проседью многодневная щетина, был он коренаст и высок, а во взгляде буквально читалось превосходство и равнодушие. Сделав несколько смелых шагов, незнакомец демонстративно приложился к пивной банке, а затем по-техасски сплюнул на дорогу. Гэри нажал кнопку клаксона. Однако это никак не повлияло на наглеца. Тот продолжал стоять и пить пиво посреди дороги.

– И чего этой обезьяне нужно? – напряженно думал Гэри, доставая из бардачка электрошокер, который он постоянно возил с собой после одного злоключения возле придорожного кафе, где он остановился, чтобы поесть. Тогда на него насели несколько подвыпивших парней, которые почему-то решили, что Гэри запросто расстанется со своими деньгами и угостит их выпивкой. Но ничего не вышло. Очень кстати к кафе подъехал полицейский, который также хотел поужинать, и к счастью, его внезапное появление заставило хулиганов ретироваться за свой столик, а Гэри удалось даже выпить немного горячего кофе.

Уэйлдер остановил машину, открыл дверь и спрятал электрошокер за спину.

– Вы не могли бы убраться с дороги? – сказал он как можно более сдержанно.

Незнакомец ухмыльнулся, снова приложился к банке и с нескрываемой насмешкой покачал головой.

Гэри это сильно задело. Сцедив зубы, он решительно шагнул вперед.

– Чего вам надо? – с нескрываемым раздражением спросил он. Бродяга развернулся в профиль и посмотрел на один из домов, как будто на что-то намекая. Но Гэри ничего не понимал. Только вдруг вспомнилось, что пару дней назад, когда он ехал на похороны, случайно услышал по радио совет психолога, Мирен Уорренс, которая говорила о том, как следует правильно выходить из сложных конфликтов, в том числе и таких, как этот.

– Раз уж вы мне попались на глаза, а я вам, скажите, где тут можно найти таверну?

Незнакомец изменился в лице, сдвинул брови и недоверчивым прокуренным басом спросил:

– Зачем это тебе она понадобилась?

– Затем, что мой покойный дядя Адам Штаркман завещал мне ее в наследство! Это справедливый вопрос, если вы, конечно, в курсе всех дел, – Гэри любил брать самоуверенных наглецов на понт, тем самым задевая их раздутое самолюбие. Этот мужик был, кажется, из таких. Странный прохожий замолчал, нахмурившись еще больше. Гэри нисколько не стушевался перед его буравящим взглядом, опустил руку с электрошоком, которую раньше прятал. Мужчина взглянул на это оружие, раздраженно фыркнул и улыбнулся:

– Считаешь, что это помогает? – и кивнул в сторону электрошока.

– Считаю, что это приносит ошеломляющую боль, особенно, если умудриться ударить туда, куда нужно. А я могу умудриться! – сказал Гэри с неизвестно откуда взявшимся в голосе спокойствием и превосходством. Даже взгляд его существенно поменялся, что не могло не радовать.

– Слова настоящего мужика, – одобрительно произнес незнакомец. – Это хорошо! Учитывая, в какую дыру тебя, приятель, занесло… – пробурчал бродяга, допивая остатки пива и выбросив банку на тротуар.

– Что вы этим хотите сказать? – смягчился Гэри, решив на всякий случай не убирать электрошок.

– Твоя таверна находится по левой стороне Роунгленд-стрит. Поедешь прямо по этой улице, свернешь налево на Элэй-драйв, доедешь до перекрестка, и правее на Роунгленд! Там и ищи свое владение.

– Спасибо! Но вы с дороги-то уйдете? – недоверчиво спросил Гэри. И, ожидая положительного ответа, увидел, как незнакомец медленно перешел на противоположную сторону улицы. Он уже садился в машину, когда услышал:

– Зови Гарри Стьюкета, если что! – и гордо ткнул пальцем себе в грудь.

– Хорошо! – равнодушно отозвался Гэри. – Ну что за придурок! Надеюсь в этом захолустье не все такие уроды! – обозленно подумал Уэйлдер, когда завел двигатель и поехал дальше, случайно увидев в зеркале заднего вида, как его новый знакомый дружественно машет ему рукой. – А может… он вовсе и не урод? Просто дурак… – улыбнулся Гэри, он был рад, что его мнение изменилось.

***

Добравшись до Роунгленд-стрит, Гэри Уэйлдер вглядывался в городской пейзаж, выискивая унаследованное имущество. Вскоре он заметил небольшое двухэтажное здание, стоявшее чуть поодаль от старенького кафе с диковинным названием «Бешеное яблоко». Молодой человек припарковал машину к невысокому бордюру и, выйдя из нее, обратил внимание на каменную кладку первого этажа, отделку деревом второго. В общем, таверна создавала какой-то средневековый антураж. Может, это дядюшкина задумка для привлечения клиентов? Гэри оставалось только гадать. Впрочем, он был даже рад увидеть не развалившуюся хибару, но нечто более достойное. Тем более, ему хотелось попасть внутрь и поскорее начать исследовать комнаты и залы этого странного помещения. Прохожих фактически не было, и складывалось впечатление, что этот город давно вымирает. Было непонятно, зачем дядя приобрел доходное место именно здесь, а не где-либо еще, хотя бы даже в Айове, где народа гораздо больше.

Мистер Пизнер передал ему ключи от таверны еще на похоронах, так что Гэри легко отпер навесные замки и вошел внутрь.

Попав в кромешную тьму, Гэри воспользовался зажигалкой, однако ее пламя едва ли могло разогнать темень, царившую вокруг. Вдыхая затхлый воздух, Гэри услышал таинственные скрипы и негромкие шорохи. Сразу подумалось о крысах. Они запросто могли обосновать здесь свою колонию и хозяйничать в просторных залах и комнатах. Споткнувшись обо что-то, Гэри едва удержался, чтобы не упасть. Громко чертыхнувшись, парень понял, что массивный и тяжелый стул преградил ему путь. Подсветив это место, Гэри увидел старинный стол и несколько стульев с высокими деревянными спинками. Медленно пройдясь вдоль стола, Гэри нашел закопченный подсвечник, а рядом с ним – сломанную напополам свечу. Обрадовавшись находке, мужчина суетливо зажег ее. Поднеся свечу к стенам Уэйлдеру удалось разглядеть какие-то странные, занятные рисунки, которые успели уже покрыться пылью. Смахнув толстый слой, он увидел часть черной лошадиной гривы, руки всадника, уверенно удерживающего поводья. Молодой человек не стал возиться дальше, предположив, что это всего лишь часть огромного настенного ансамбля. Он пошел дальше, и снующие туда-сюда крысы все чаще попадись под ноги, а особо наглые пытались даже укусить за ногу. Гэри не любил этих мерзких тварей, но не боялся их, и ничто не мешало ему дать им хорошего пинка, что он собственно и сделал. Подобравшись к барной стойке Уэйлдер смог разглядеть в большом зале лестницу, ведущую на второй этаж. Надо сказать, оформление таверны было по-настоящему средневековым. Здесь было столько стульев и столов, что хватило бы, чтобы рассадить несколько дюжин. За барной стойкой Гэри увидел многочисленные полки, на которых были расставлены бутыли и банки, заполненные чем-то жидким и непонятным, судя по всему, испортившимся алкоголем, а может, спиртовыми настойками. Все емкости были крепко закупорены деревянными пробками, так что никакого запаха от них не было. Чуть правее, в самом дальнем углу, Гэри увидел старинный кассовый аппарат, расписанный золотыми узорами. Правда, за долгое время он утратил свой былой лоск. Может быть, Гэри и пошел бы на второй этаж, и стал бы исследовать комнаты (он был весьма любопытен), но так уж вышло, что за стойкой он увидел сложенную вчетверо записку. Стряхнув пыль, он развернул бумажку и прочитал: «Здравствуй, Гэри! Если ты читаешь эту записку, меня уже нет в живых. Я знаю, ты меня фактически не знаешь. Прости, у нас не было возможности познакомиться поближе. И это моя вина. Я был слишком занят, чтобы больше времени проводить с любимым племянником. Надеюсь, ты простишь старого эгоиста и не будешь слишком строг. Гэри, понимаю тебя, ты злишься, что я оставил тебе так мало. Но у меня были на то причины. Я посчитал нужным оставить эту таверну тебе. Распоряжайся ей, она твоя. Очень прошу, Гэри, хотя знаю, что человек, которого ты едва знал, не смеет о чем-то просить, пожалуйста, не продавай таверну, как бы тебе не было тяжело. Чтобы ты имел представление о том, чем ты сейчас владеешь, я расскажу тебе, как она мне досталась. Когда мне было за пятьдесят и я накопил достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать, меня очень увлекли старинные мистические учения и культы, в которые я полностью погрузился. Я не замечал ничего вокруг, абсолютно отринул все, во что ранее верил и что любил, в том числе и тебя, Гэри. Ты тогда только родился, а я, старый болван, так и не увидел твою первую улыбку и первые шаги. Знаю, что не имею права просить прощения. Такое не прощают! Погрузившись в эзотерику, с головой уйдя в чтение старинных средневековых фолиантов, я старался найти единое средство, способное преумножить мое и без того уже огромное состояние. Надо признаться, я впустую растратил свою жизнь в поисках этого мифического средства. Но знаешь, последняя встреча незадолго до моей кончины изменила все. Я будто заново родился, услышав от одного человека, встречи с которым давно искал, что такое средство существует, и оно находится здесь! Внутри этой старой и никому не нужной развалины. Именно поэтому, Гэри, я прошу тебя проявить терпение и не продавать ее кому-либо. Слезно прошу тебя, продолжить мое незаконченное дело. Найди то средство, заверши начатое мной, а потом делай с таверной все, что вздумается. Кстати, Гэри, я забыл упомянуть про деньги, которые я оставил тебе. Их достаточно, чтобы попытаться компенсировать то, что тебе пришлось пережить после смерти отца и матери. Конечно, эти бумажки не заменят родителей, не покажут мою любовь к тебе. Я просил своего нотариуса не говорить тебе о деньгах, хотел, чтобы ты приехал сюда и прочитал мое письмо. Твои деньги, Гэри, лежат на одном из моих счетов. Тебе достаточно прийти в банк и сказать кодовое слово: «Дождь в Чикаго прошел, но снег так и не начался!». Пора прощаться! Искренне надеюсь, что ты выполнишь мое последнее желание и найдешь то, что я так долго искал. Я верю, что ты сможешь докопаться до истины! Впрочем, ты волен поступить по велению своего сердца. Хочется верить, что оно у тебя очень большое. Прощай. С любовью, твой дядя Штаркман».

Гэри отложил письмо. Его охватила жуткая тоска, и он заплакал. То, что он переживал, было несопоставимо с прежними чувствами. Он узнал другого дядю Адама, человека, который думал о нем всегда, просто слишком сильное увлечение оккультизмом и мистикой затмевало в его душе любовь. Гэри обошел барную стойку, с остервенением пнув ногой пару наглых крыс, что увлеченно копошились на подступах к полкам, заполненным разного рода бутылями и банками. Одну такую бутыль Гэри взял в руки. Отчистив ее от пыли, парень вдруг обнаружил какой-то странный ярлык, выплавленный в стекле. Разглядев в нем вздымающиеся лепестки высокого пламени, в центре которого стоял столб, а к нему, судя по хрупкой фигуре и развевающимся, словно от ветра, волосам, была привязана женщина. Гэри поднес пробку к носу, принюхался. Этот запах… Он почувствовал запах браги и а еще чего-то нового, едва уловимого, чего-то, что позволило ему представить себя окруженным старинными городскими стенами, мерно бредущим вдоль узких оживленных улочек средневекового европейского города.

– Стоп! – Гэри мысленно остановил себя. – Так что же? Выходит, что эта бутыль, как и все здесь, хранилась со времен Средневековья? Или Дикого Запада?

Но почему-то бутыль эта ассоциировалась именно со средневековым городом.

– Может эти бутылки завезли сюда по настоянию дяди… из Европы… В таком случае они должны стоить целое состояние! – восторженно подумал Уэйлдер, еще раз взглянув на выплавленный ярлык в форме сожженной на костре женщины и мысленно представив, как, воспользовавшись ноутбуком, быстро распродаст коллекцию бутылей на e-bay.

Для начала Гэри решил сам опробовать содержимое бутылки, чтобы иметь представление о том, что он будет продавать. Захватив с собой подсвечник, он решительно направился искать мало-мальски подходящую для первой дегустации кружку. Отойдя от барной стойки, ему вдруг вспомнились строчки из предсмертного дядюшкиного письма: «Заверши начатое мной дело, Гэри!». И сказано это было не его собственным внутренним голосом, а знакомыми с детства интонациями покойного дяди. Гэри стало как-то не по себе, он даже немного поежился от мысли, что призрак дяди Штаркмана будет преследовать его, если Гэри вдруг передумает. Пламя свечи, горевшее в какой-то степени ровно, вдруг резко задергалось. Может, от ветра? Гэри замер. Копошащиеся звуки и шорохи в кромешной тьме доводили его до отчаяния. Стены и потолок, – вся обстановка давила на него, хотелось выйти, но что-то мешало, что-то направляло его к центру огромного зала. Подойдя ближе, Гэри сумел разглядеть небольшое ржавое кольцо в полу.

– Вероятно, это погреб. Хочешь, чтобы я туда залез? Не выйдет! Знаю я все эти штучки! Ничто меня не заставит! Не хочу, и не буду! – сказал он, ощетинившись на сгустившуюся тьму.

***

Гэри пытался быть осторожным, чтобы, не дай Бог, свеча не погасла, как тишину вдруг нарушило появление нескольких мужчин чуть старше хозяина. Один из них был одет в грязный джинсовый комбинезон, поверх которого была натянута грязная белая футболка с огромным пятном от пота, стоптанные коричневые штиблеты. Другой – чуть пониже – носил длинную черную бороду и был одет в черную борцовскую майку, свободные классические джинсы, заправленные в черные сапоги.

– Какого черта здесь так темно?!

– Судя по всему, таверна снова открыта, – они по-хозяйски вошли внутрь, выдвинув из-под стола два больших деревянных стула и, усевшись, спросили:

– Ты что, новый хозяин?

Гэри немного растерялся, но быстро взяв себя в руки, как и в случае с Гарри Стьюкетом, решил вести себя понаглее.

– Вообще-то да! И как вы уже поняли, таверна не готова к приему гостей.

Посетители обменялись усмешливыми взглядами, а тот, что с бородой, громко произнес:

– Ну, и что с того, что она не готова?! Главное, что мы готовы платить за выпивку, и мы слишком замаялись, чтобы слушать твои объяснения! Давай-ка, неси нам пиво! – и так громко стукнул по столу, что громкое эхо разнеслось по залу, а затем положил на стол две десятидолларовые банкноты.

– Вы, кажется, меня не поняли, – сказал Гэри уже более напористо, хотя в его глазах читалась некоторая робость. – Таверна еще закрыта.

– Она открыта! – возразил Люк, опершись большими ладонями о стол и немного привстав со стула. – Замки не висят, значит, открыта!

– Лучше бы тебе, приятель, принести нам пива и не спорить! – ровно произнес чернобородый. – А то ведь, видишь, как это может против тебя обернуться? – и кивнул в сторону своего дружка.

Тот буквально буравил Гэри, отчего былая уверенность куда-то резко исчезла. Уэйлдер не был готов к драке с двумя парнями гораздо сильнее его.

– Но я даже не знаю, есть ли у меня алкоголь, – пожал плечами молодой человек.

– А что у тебя там, на полках? – убедившись, что хозяин таверны уже не противоречит, Люк снова присел на стул.

– Сомневаюсь, что это вам подойдет, – сказал Гэри, подходя ближе к столу, за которым они сидели. – Тем более, что по запаху трудно определить содержимое этих бутылок… Я приехал сюда только сегодня. И еще не освоился здесь.

– Тогда посмотри в погребе! В таверне же всегда есть погреб.

– Вот уроды! – подумал Гэри. – И какого черта они вообще приперлись сюда! Надо было захватить электрошокер. Где была моя голова? Ну, где?!

– Может, вы придете завтра? Тогда у меня все будет готово.

– Рехнулся, что ли? – воскликнул Люк. – Мы голодны сейчас! Нам пиво нужно сегодня!

– Ты слышал, что сказал мой друг? Подавай пиво! Не расстраивай нас!

– В следующий раз запру эту дверь на засов! – озлобленно подумал Гэри, чувствуя при этом, что лезть в злополучный погреб ему все-таки придется. В какой-то момент ему даже захотелось задать этим гопникам трепку, может быть, даже расколоть им головы одним из стульев.

Однако это было опасно: вероятность того, что эти ребята, несмотря на полученные раны, все-таки одолеют его, была высока.

– Я сейчас, – раздраженно произнес Гэри, нехотя поплевшись к погребу. Наклонившись и подняв крышку люка, Уэйлдер почувствовал, как в нос ударил запах густой и спертой сырости. Скосив взгляд на посетителей, парень ступил на крутую лестницу, спустился. В его голове крутились настороженные мысли о том, что эти двое могут запросто захлопнуть крышку люка, подвинуть на него массивный и тяжелый стол, и он уже никогда не сможет выбраться отсюда. Гэри думал об этом, и все время поглядывал наверх, однако ничего такого не происходило, он не слышал приближающихся шагов. Оказавшись внизу, молодой человек почувствовал, как подошвы его ботинок наступили на рыхлый земляной пол. Пламя осветило небольшой зал, уставленный массивными дубовыми бочками, земляные стены удерживали старые деревянные подпорки, как собственно и сам потолок. Кажется, здесь не было ничего пугающего, кроме опять же снующих крыс и обитающих насекомых. Гэри подошел к одной из бочек и, поднеся свечу, разглядел длинные деревянные полки, уставленные большими пивными кружками. Сама бочка тоже пахла пивом. Сполоснув две кружки, Уэйлдер подумал, что, может, еще вернется сюда после того, как эти двое наконец-то уйдут.

Вскоре парень вылез из подвала, неся в руках две большие кружки, наполненные прохладным пенистым напитком. Посетители одобрительно загоготали, даже поаплодировали.

– А говорил, что нет! – громко воскликнул Люк.

Гэри на его возглас никак не отреагировал, поставил кружки пред ними, а сам, повернувшись спиной, раздраженно поморщился, мысленно считая минуты и ожидая, когда они уйдут. Громилы пробыли здесь еще несколько часов, заплатив еще за две порции пива. Интересовались они и закуской, но Гэри уверенно отказал, сказав, что еды никакой нет и в помине. Ему поверили.

Уходя из таверны, непрошеные гости обещали вернуться. Гэри натянуто улыбнулся, молча проводил их за дверь и закрыл ее на засов только тогда, когда убедился, что посетители ушли достаточно далеко.

***

После того, как громилы покинули его заведение, Гэри очень сильно захотелось напиться. В нем клокотало раздражение и бессильная злоба, в первую очередь на самого себя, что вовремя не смог их спровадить. Теперь ему было все равно, когда шел через темный зал к отрытому погребу и без какого-либо страха спускался вниз.

Опрокидывая кружку за кружкой, Гэри почувствовал, как сильное опьянение охватывает его, все становится каким-то очень размытым, легким, даже густая тьма и сырость этого подземелья не казались такими неприятными, как раньше. Сдув пену с пятой по счету кружки, парень решил пойти вглубь зала. Захватив подсвечник, прошел вдоль уставленных бочек, дойдя до конца, увидел на стене какой-то непонятный знак, начерченный будто лезвием ножа. Внизу лежал пожелтевший пергамент, на краю которого валялась мертвая тушка большой черной мокрицы. Гэри поднял сверток с пола, поднес свечу ближе и стал читать: «Кто бы ты ни был, здравствуй! Я – Альбазар Грейнджер, истинный хозяин таверны и ее законный владелец! Сим заверяю тебя, неизвестный, владея моим имуществом, ты навлекаешь на себя громадную ответственность и тяжбу великой ноши!» – на этом послание закончилось.

– Хм… – Гэри прикоснулся к начерченному на стене знаку – сухая земля под ладонями осыпалась вниз. Проведя руками по его контуру, Уэйлдер почувствовал, что его палец оперся обо что-то твердое. Сковырнув кусок, увидел старые доски. – Тайник! – обрадовался Гэри и просунул пальцы в узкие щели, а затем потянул доски на себя.

Небольшие куски, удерживающие миниатюрную дверцу, отвалились, что позволило увидеть многочисленные ряды неглубоких слотов, плотно закупоренных пробирок. Приглядевшись к небольшим бутылочкам, Гэри обнаружил, что внутри каждой что-то очень похожее на плотную дымку оживленно левитирует. Молодой человек опустил подсвечник чуть ниже и увидел, что в первом ряду пробирок дымки как-то божественно светятся золотым. Во втором ряду свечение уже желтое, третьем – тускло-желтое, четвертом – совсем бледное, пятом – белое, и чем глубже стоят пробирки, тем более темная дымка исходит от них. Гэри удивила разница между последними рядами. Предпоследний излучал черный цвет, в то время как последний – фиолетовый. Уэйлдер вынул одну пробирку из второго ряда. Поднес к свету и увидел, как желтая дымка начинает пульсировать на огне, биться от стенки к стенке, резко подниматься вверх. И пока Гэри не убрал пламя свечи от круглого донышка пузырька, дымка оставалась там. Повернув пробирку, парень разглядел тонкую полоску пожелтевшего пергамента, на котором едва разборчиво было написано: «Розана де Арно. Шепот ее шелковых уст разбудит увядшие цветы».

– Розана де Арно… ммм… похоже на какое-то французское имя. Но что значит шепот ее уст и увядшие цветы… – Гэри поднес пробирку к ушам и, ничего не услышав, бережно убрал ее обратно.

Вторую пробирку он вынул из первого ряда. Повернув ее, с любопытством зачитал: «Нориада Дильтерио. Ее божественный струящийся свет, как утренняя роса, умывает усталое лицо», – и осторожно убрал ее обратно в слот.

Гэри просто не мог не изучить черные и фиолетовые дымки дальних рядов хранилища.

– Кларисса де Люмер. Вдохновленная поэтической тьмой. Она – рифма, укладывающаяся на бумагу, – прочитал Гэри на пробирке с черной дымкой. А далее: Беатрикс Хердзерхарст. Все безумие, скопившееся в камне и мраморе одиозных и гротескных скульптур, перерожденное в пугающую, нечеловеческую реальность.

– Одна другой лучше, – усмехнулся Гэри, ставя пробирки на место.

Он не спешил закрывать потайную дверцу: его мучало странное предчувствие. Прочитанное, особенно последние две страшные интерпретации, не давало покоя. Гэри обратил внимание на боковые пробирки, но не стал их изучать, решив, что на сегодня с него хватит впечатлений. Закрывая дверцу, Уэйлдер обратил внимание на маленький, едва заметный рисунок в правом нижнем углу, точно такой же, как и на бутылке, оставленной на барной стойке…

***

Гэри выбрался из подвала, раздираемый любопытством и домыслами.

И только выйдя из таверны, вдохнув прохладный вечерний воздух, он немного успокоился. Заперев входную дверь, парень возвратился в машину. Но и здесь его продолжала мучить мысль о сочетании фиолетового и черного, беспокоить названия, похожие на женские имена. Непонятное клеймо на бутылке и рисунок, похожий на него, не давали покоя. Он размышлял о последней воле дяди Штаркмана, об увиденном в таверне. Бесцельно поездив по городу, окончательно вымотавшись, он, наконец-то, нашел какой-то придорожный мотель, заказал там номер и бессонно пролежал в кровати, уставившись в потолок, до рассвета…

Перед тем как снова вернуться в таверну, Гэри в ближайшем магазине приобрел мощный фонарь и, захватив с собой электрошокер, снова вошел во тьму.

В этот раз Гэри не забыл запереть входную дверь. Яркий дальнобойный прожектор хаотично блуждал по стенам и полу, касаясь не только залепленных пылью и грязью настенных рисунков. К тому же, он здорово отгонял назойливых крыс. Подойдя к барной стойке, Гэри стал выставлять все бутылки и банки, что смог достать. И на всех их без исключения он увидел тот же выплавленный знак. Однако запахи бутылок отличались. Например, в одной Гэри разобрал довольно необычное сочетание. Ему почему-то вспомнились концентрационные лагеря, он будто бы на самом деле увидел грязь, слякоть, боль и отчаяние конвоируемых на казнь, ощутил ту чудовищность раскаленных печей. Другая бутылка перенесла его на берег моря. Гэри чувствовал, как ласковый ветер треплет его волосы, теплый песок согревает босые ноги, слышал шум прибоя. Молодой человек поднял бутыль и повертел ее. Подсветил донышко и разглядел выплавленные фигуры, похожие на символ Инь – Янь. Правда, он был каким-то странным. На стороне Инь был расположен знак Уробороса, на стороне Янь – та же печать с лепестками огня, в центре которой явно просматривался столб с привязанной к нему женщиной.

– Причем здесь Уроборос? – подумал Гэри, тщетно пытаясь сопоставить свои знания оккультной символики с тем, что видел на бутылках. Затем он вспомнил вчерашние пробирки, как после подогрева что-то левитировало в них, поднималось вверх. – Интересно, а что произойдет, если их соединить вместе? Бутылку… и пробирку… – захватив бутылку с расслабляющим морским запахом, Гэри поспешил в погреб.

Эта внезапная мысль так увлекла его, что Уэйлдер не стал задумываться о последствиях. Его волновал результат, а охватившее вдохновение буквально затмевало разум. Выбор Гэри выпал на одну из черных пробирок с надписью: Норисса Шегоу. Величие ядовитых змей, воплощенное в искусстве отравления.

Откупорив бутыль с благоухающим запахом моря, он осторожно поднес пробирку с левитирующим черным веществом к горловине поставленной на пол бутыли. Странное, почти неуловимое предчувствие охватило его. Держа пробирку в руках, Гэри почему-то ощущал какую-то трепетную и волнительную дрожь во всем теле, однако он с ней справился. Резко перевернув пробирку и поднеся ее к горловине бутылки, он заметил, что вещество в бутылке будто сопротивлялось, не хотело смешиваться с другой субстанцией. Однако Гэри не остановился и перелил содержимое бутылки в пробирку, отчего черное вещество буквально захлебнулось. Закрыв новую жидкость пробкой, Гэри хорошенько потряс ее и налил себе получившуюся смесь в кружку. Макнув туда свой указательный палец, он аккуратно слизал жидкость. На вкус это было что-то довольно приятное, и Гэри решился сделать один небольшой и очень осторожный глоток. Язык обожгло тепло, и вдруг накатила какая-то свинцовая тяжесть, появилось недомогание. Сделав два шага, Гэри был вынужден опуститься на колени, а затем и вовсе стать на четвереньки. Он чувствовал приторный ядовито-соленый привкус концентрированной морской соли. Его рот заполнялся водой, и он был вынужден постоянно сплевывать ее на землю. Спустя какое-то время Гэри стал захлебываться, его тело раздувалось, и когда Уэйлдер попытался смахнуть несколько капель с ладони, он стряхнул не только воду, но и часть своей руки, а затем его сброшенная плоть каким-то чудовищным образом превратилась в мокрую лужу на грязной земле. Гэри чувствовал, что захлебывается и тает, как оставленный на солнце снеговик.

В голове страшно шумело, казалось, будто кто-то громко кричит что-то невнятное. Гэри не хватало воздуха, он ловил его какими-то мелкими урывками, пытаясь зацепиться за остатки угасающей реальности, ведь касаясь кожи, он помогал ей таять, и она превращалась в одну большую и мокрую лужу…

Гэри открыл глаза, уже будучи внутри огромной толщи морской воды, и стал помогать себе руками и ногами. Он стремился выплыть, задыхаясь, усиленно греб наверх, в конце концов, он вдохнул глоток спасительного кислорода, оказавшись в эпицентре неистово бушующих морских волн и дикого громко воющего над головой штормового ветра с дождем. Гэри впал в глубокое отчаяние, мысль о том, что он никогда не выберется отсюда, не отыщет берег, была страшнее, чем смерть в глубокой толще воды, из которой он недавно выбрался. Барахтаясь в волнах, помимо ветра и бьющего в лицо дождя, он слышал неистовый женский смех, который, казалось, сливался с этой ужасной погодой, и был такой же безумный и непредсказуемый, как и поднимающиеся волны, и черные грозовые тучи. Однако это было не единственной напастью. Змеи окружали его со всех сторон, будто бы их призывал кто-то. Парень тщетно пытался грести: змеи плыли к нему, окружали. Гэри нырнул, но это была его большая ошибка: целая змеиная армия ринулась на него плотным хаотичным потоком; их головы прогрызали в нем дыры, они заползали внутрь. Гэри закричал и несколько больших воздушных пузырей из его рта устремились наверх, а дальше была боль, очень много боли…

Похожие статьи:

Статьи → Нитлилунгская философия. Версия Архитекторов

Рассказы → Зима в дождливом мире.

Рассказы → Они называют меня Богом (часть 1)

Рассказы → Разговор на вокзале

Рассказы → Битва Титанов