Серебряный колокольчик у входа, потревоженный впервые за много дней, грустно напомнил о себе. Из глубины тёмной пыльной комнаты ему ответил надтреснутый голос.
– Кто там?.. – старческий сип сдавил горло хозяина, он закашлялся.
На фоне мутных, в человеческий рост окон, показалась сгорбленная тень. Из большого, заваленного тряпьём кресла, стоящего напротив погасшего камина, поднялся старик, укутанный в серо-зелёный драный плед. Скрипя половицами и кряхтя, он побрёл к выходу.
Динь! Колокольчик нетерпеливо звякнул и осёкся, словно испугался самого себя.
– Иду... иду... – ответил старик. Он прошёл мимо груды книг из поваленных стеллажей, тюка с прелой картошкой, подпёртого мешком лука. Перебрался через завал из картонных ящиков с хламом и подошёл, наконец, к массивной двери. Хмуро глянув на стоящий рядом чемодан на колёсиках, старик зазвенел ключами.
Проскрежетал замок, солнечный луч вспорол затхлый сумрак помещения. Толстая цепь скрипнула, не давая двери открыться нараспашку. Ветер, полный шума листвы, запахов полевых цветов и жаркой пыли, раскалённой полуденным солнцем, ворвался внутрь, заставляя ожить воспоминания.
– Кто там?! – спросил старик, заслоняясь рукой от яркого света.
– Это я, Эйнджи... – донёсся снаружи девичий голос. – Деда, впусти меня.
В светящемся проёме причудливо заиграли тени. Повинуясь калейдоскопу, старик опустил руку.
– Эйнджи?!
– Да это я!
– Разве сегодня суббота?
– Да, дедушка, сегодня суббота... Я приехала, как и обещала.
Скрипнули несмазанные петли, цепь натянулась.
– Эйнджи, – медленно проговорил старик смакуя. Морщинистые губы сжались в тонкую линию, он опустил голову.
– Ну что же ты, деда? Открой скорее дверь! – голос за дверью притворно погрустнел. – Или ты не рад мне?!
– Тебе лучше уйти, Эйнджи... Я никуда не поеду...
Старик начал закрывать дверь. Преодолевая внутреннее противоречие, он упрямо толкал отполированное временем дерево. Свет угасал, тьма возвращалась в свои владения.
– Деда?! Нам нужно ехать. Тебя ждут в приюте! Впусти меня...
– Уходи... – отрезал старик.
Колокольчик поддакнул старику, а девушка затараторила.
– Там тебе будет лучше! Почему ты никогда не слушаешь меня?.. Впусти меня!
Старик медленно, упрямо, превозмогая себя, давил на дверь. Щель в дверном проёме продолжала сжиматься, теряясь в сгущающейся тьме. Звон колокольчика, слабый, но набирающий силу с каждой секундой, вторил скрипу петель.
– У-хо-ди... – прошептал старик.
Глухой удар о косяк сотряс массивную дверь. Быстрые нервные тени пробежали по угасающей полоске, череда света и тени породила контрастные лучи, в которых вспыхивали пылинки.
– Впусти! Зачем тебе дом? Ты всё равно скоро сдохнешь! Сдохнешь тут... один…
Ухнул новый удар, что-то заскрипело, зашуршало, словно кто-то потёр наждачкой по металлическому листу. Неистово затрезвонил колокольчик, выводя старика из ступора.
– Уходи прочь! – выплюнул старик и сделал шаг назад. Повернулся. Его рот оскалился, глаза беспокойно заметались по заваленной мусором комнате. Полный решимости он бросился вглубь.
– Кха-кххха-а... – голос девушки сменился несвязным клокотанием.
Колокольчик, выдираемый со своего места вслед за прочной верёвкой, жалобно взвизгнул. Нечеловеческая сила сорвала хлипкую внешнюю дверь с петель. Внутренняя массивная дверь распахнулась на всю длину цепи, разрезая светом тьму.
В щель, хрипя и чавкая, протиснулось нечто, напоминающее человека. Сизая, покрытая струпьями кожа. Жёлтая масса, текущая изо рта. Сколотые зубы, крошащиеся и кривые. Чёрный, словно обугленный нос. А в глубине глазниц недвижимые белёсые комки.
Существо стремилось попасть внутрь, тянулось рукой к старику, не обращая внимания на цепь. Над спутанными волосами мелькнула тень. Ещё одно существо возникло в проёме и засунуло костлявую руку. Позади хрипело третье.
Старик вынырнул из темноты, перезаряжая охотничий карабин. Он расправил плечи, словно сбросил десяток лет, как тряпьё, в которое кутался, и смело направился к двери. Почуяв желанную плоть, уроды задёргались, силясь протиснуться внутрь. Цепь, держащая дверь, глубоко вошла в первого, грозя разделить его пополам под натиском напирающих сзади.
Старик поднял карабин, на мгновение унял хриплое дыхание, и нажал на спусковой крючок. Не успел прогреметь выстрел – хруст лобной кости, кажется прозвучал раньше, как тяжёлая пуля вонзилась в голову мертвеца. Существо обмякло, голова развалилась, облив гнилой жижей дверной косяк.
На месте убитого появился другой. Карабин выстрелил ещё раз. Старик, пока не появилась новая тварь, подошёл вплотную к двери. Он со всех сил упёрся в неё, но вместо того чтобы запереть, снял цепь и распахнул настежь.
Тела ввалились внутрь. Ещё «живой» третий мертвец рухнул следом. Старик перескочил груду тел, едва не поскользнувшись, и вышел наружу. Изломанные, разбухшие и наоборот – иссушённые, со всех сторон к дому шли мертвецы. Поднятые неведомой силой, холодные полуразложившиеся трупы жаждали только одного – впиться в дряхлое, но всё ещё живое тело старика.
Убив ближайшего мертвеца – толстяка в грязном комбинезоне, старик поспешил к большому клёну, недалеко от входа. К толстому стволу проволокой была примотана девушка. Голову она уронила на грудь, а светлые длинные волосы висели грязной паклей, скрывая лицо.
Старик подошёл ближе. Пленница вздрогнула и попыталась выдернуть руки, туго скрученные за стволом. Когда она подняла голову, оказалось, что нижней челюсти не было, как и языка. Из разорванного горла сочился гной.
Пустые глазницы уставились сквозь старика безразличным взглядом.
Старик замешкался, опустил карабин. Но потом решился, поднял бежевую дамскую сумочку и резким движением вытряхнул её содержимое на землю.
Среди множества безделушек оказался сложенный в несколько раз рекламный проспект.
– «Близкие люди» – лучшее место в конце вашей жизни, – прочитал старик.
Он перевернул листок, поискал глазами адрес, хмыкнул и негромко сказал:
– Пожалуй, я всё-таки воспользуюсь твоим предложением… Эйнджи!
Август 2015
Похожие статьи:
Рассказы → Спасите меня!
Рассказы → Оползень
Рассказы → Принцесса воронов
Рассказы → НаВаЖдЕнИе
Рассказы → Восьмая казнь
