Бесприданница

По хрусткому подмерзшему снегу вперед неслась Свора; одетые в черное и вороненые доспехи, они выделялись черным треугольником, выныривая на полянки из леса. Человек давно бы задохнулся от такого бега в броне, но они людьми давно не были; наплевав, что заказано появляться днем, проламывая магические барьеры и перепрыгивая ловушки, Свора бежала к замку. Одно влекло проклятых в эти земли, заставив нарушить запрет – вел их потомок королевской крови, добровольно принявший проклятье. 

 

Твердыня была древней, как и то проклятье, что обращало человека в ночную тварь, забирая душу, вкладывая в грудь иной огонь, горящий куда яростнее и дольше. Людям их тела, пораженные тьмой, как гангреной, казались ужасными, их горящие глаза – провалами в ад, а их эмоции могли сжечь простого смертного. Страстные, жадные, голодные, торжествующие и дикие, проклятые подчинялись лишь своей Королеве. Но последний век ими правил король – тот, кто сумел отринуть проклятье и перебить других носителей королевской крови; от судьбы не уйти – и, переполненная жаждой власти и крови, Бесприданница шла за ним, ведя за собой верную Свору.

 

Обледеневшие стены не могли сдержать Свору, длинные когти вгрызались в лед, лучники на стенах осыпали их стрелами, но в глазах воинов был ужас – стрелы не могли пробить доспехи, а впившись в черную плоть, все равно не останавливали проклятых. Бесприданницу не волновали люди: проклятые убивали тех, что становились на пути, но тенями миновали тех, кто шарахался с дороги; они продолжали свой бег, оставляя кровавые следы. Из-под шлемов раздавались хрипы и рычание, пар исходил от их тел, прорывающихся сквозь ряды защитников.

 

Остановились они только у замковых врат; те были заперты – короля предупредили, и он закрылся в своем обиталище. По правое плечо Бесприданницы стоял воин в шлеме в форме драконьей морды – он выступил вперед, вскинув трехпалые когтистые руки, в прорезях шлема сверкнули безумные алые глаза, и раздался звон, словно лопались струны. Боевой маг вонзил когти в воздух и, взревев, рванул руки в стороны – затрещали ворота, лопнули балки и цепи, створки распахнулись, открывая темный зев замка. Ни луча света – отринувший тьму решил скрыться в тенях… как смешно!

 

Рыцарь поклонился своей госпоже, та одарила оскалом и первая ринулась вперед. Тьма приняла ее как родную, она ткала из нее защиту от запрятанных впереди ловушек. Бесприданница дрожала всем телом, как натянутая струна – она чуяла свою цель, того, кто посягнул на положенное ей по праву крови, незаконно владеющего! 

 

Резко ударил свет, упал полог – светлая магия впилась в них, заставляя кожу пузыриться и плавиться. Рыцари кинулись защитить госпожу, но ей это было ни к чему; выдохнув холод из легких, она запела заклинание, и звук, тысячи раз отраженный от построенных на крови стен, разбил светлые чары. Бесприданница вскинула руку в боевой перчатке, тьма по углам ожила и, обращаясь в черный пепел, ринулась вперед; где-то надрывно завизжала светлая жрица, пожираемая проклятьем. Проклятая принцесса медленно двинулась туда же, лишь скосив огненный взгляд на то, как, заливая все кровью, кожу, а следом мышцы, орган за органом голодная тьма вбирала ту в себя, добираясь до души. Скоро на полу остались лишь капли крови, и пепел последовал за своей госпожой бесконечным плащом.

 

Рыцари перестраивались, готовили оружие: впереди их ждет личная гвардия короля – Скверноборцы. Никто не испытывал страха, лишь азарт и желание угодить госпоже; проклятые скидывали плащи, меняли вооружение и весело переговаривались. 

 

– Вперед! – Бесприданница выхватила свой клинок и ринулась на свет – что ей свет, что ей ранящие горячие осколки магии! Когти левой руки вошли в чье-то лицо, согрела пальцы кровь, клинок встретил клинок. Безжизненное тело уже пожирал мрак, а клинки скрежетали, высекая искры; крики и рев сплелись в боевую песнь для проклятых и погребальную для светлых рыцарей. Безумие госпожи заразило ее рыцарей, кидающихся на мечи и копья; из их ран хлестала черная кровь, но даже пробивший грудь клинок не мог остановить их. Тьма лечила их раны, забирая осколки жизни из падших врагов. Черные туши скользили в крови, упрямо пробираясь к лестнице наверх, потерявшие оружие рвали когтями и, снимая шлемы, пускали в ход клыки – ненасытные пасти отхватывали руку вместе с латной рукавицей, когти вспарывали одинаково и магию, и доспехи, и плоть. Их общее безумие вселяло ужас даже в самых матерых воинов света.

 

Последние обороняли лестницу в башню; все было в крови, тьма ползла по стенам как иней в мороз, и шла в ней безумная и яростная принцесса. По правое и левое плечо ее генералы щерили клыки, но не смели идти впереди госпожи. Двенадцать рыцарей из светлых жрецов замерли полукругом.

 

– Сдайтесь, вы мне не нужны, – ей изрядно надоело это промедление: холодный воздух почти звенел, людям сложно было им дышать, а черные тела едва остывали в нем.

 

Ответом был взмах бича – ей пометили лицо, левый глаз залила кровь.

 

– Убить! – голос ее сорвался, лицо теряло человечность.

 

Сильны были эти жрецы – один из генералов пал, расплатившись за самонадеянность, Бесприданница собирала тени ближе к себе, поднимая – нет, не щит, новый клинок. Люди не дрогнули, а Свора ринулась за ее плечи; черный меч был вложен в ладони драконового рыцаря.

 

Рыцарь – левша… все, что осознал первый из жрецов, когда принцесса сорвалась в танец смерти под руку со своим генералом, а следом – заголосившая Свора. Наполовину слепая, она все равно была так же стремительна, а ставший второй ее рукой генерал держал удар заклятого оружия – их вера пошатнулась, и свет не мог уничтожить тьму! 

 

И снова они скользили в крови, но теперь это было подобно танцу; Бесприданница хохотала, когда ее кружил генерал, то выдирая из под удара клинка, то шагая щитом следом, когда она разила врага.

 

Они пропустили ее наверх – это будет ее битва, никто из них не имеет права вмешиваться. Король ждал ее и напал первым, срубая с плеча броню; на клинке остались черные капли.

 

– Не отдам, – рыкнул он, выдавая свою сущность: сердце его хранило отпечаток проклятья, изменявшего суть – плоть вторична.

 

Ей, измененной, отчаянно не хватало ни скорости, ни опыта, магия не могла ей помочь. Все, что у нее было – это злость и удача, не будь этого, она давно бы пала. Бесприданница оборонялась –  честно ей не выиграть; они кружили по открытой площадке – свет слепил, а лед трещал под коваными сапогами.

 

– Никто тебе не поможет, тварь, – он теснил ее к краю, посмеиваясь: вот и есть причина поднять людей, убедить в его всесилье, даже не жаль положенных на это рыцарей. А ведь он мог прикончить ее, встретив у ворот – Свора бы не вмешалась, а потерявших подпитку, их легко бы перебили или изгнали.

 

Она ринулась вперед, подставляя под клинок левую руку, которую тот легко отмахнул, а она, по-девичьи вскрикнув, вогнала когти в зазор под шлем. Кровь брызнула из рта короля, окропляя светлую бороду, он неверяще смотрел на Бесприданницу.

 

– Умри, – прохрипела она и налегла всей силой, отрывая голову от тела. 

 

Голова полетела в пролет лестницы, грохоча шлемом по ступеням. Снизу раздался ликующий вой.

 

Она позволила себе рухнуть на колени: боль была ужасной, кровь не унималась, но она заставила себя подняться и завыть торжествующе – ее цель достигнута. Магия излилась из тела короля, черной змейкой скользнула к принцессе, возвращая что должно назад. Королева содрала шлем –  стальной венец пророс прямо через плоть, вздымаясь острыми черными иглами над волосами.

 

Король, бросивший свой народ, пал – да здравствует она… 

 

– Король умер, да здравствует Королева! – этот крик был слышен по всей твердыне, и люди уже начали покидать ее: более им тут не место.

 

– Госпожа, – генерал преклонил колено, и Этерния Третья зарылась целой рукой в его волосы, заставляя смотреть в глаза.

 

– Сопроводи меня в тронный зал, нас там ждут.

 

Судии уже прибыли – те, кто выше по силе и статусу, те, кто блюдет порядок; они подтвердят ее право на власть. Они шли, оставляя за собой шлейф из собственной крови; генерал не смел коснуться ее, лишь распахивал двери. 

 

Они насмехались или кривили губы: в них от людей еще меньше, чем в ней, но и они не боги. 

 

Генерал остался у дверей, но горящим взором следил за Королевой: она шла, чеканя шаг и расправив плечи, она в своем праве! Она подняла взгляд на Судию, и тот, поняв, что коленопреклонения не дождется, раскрыл летопись.

 

– Возложите руки.

 

Она опустила на шершавые страницы ладонь, Судия усмехнулся.

 

– Обе ваших руки.

 

Она ощерилась – эти любители делать ставки и придерживать наказание нарушителям ее бесили, хотелось всадить когти в горло.

 

– Возьмите мою, Королева, – рыцарь вогнал когти в свою руку, добровольно проливая кровь, которая тут же устремилась к Этернии, восстанавливая из крови и тьмы ее руку.

 

Она не могла повернуться к нему – лишь улыбнулась, и магия основ, создавшая этот мир, признала ее право! Жабий рот Судии искривился, но тут же зал опустел, и королева смогла выдохнуть, это звук облегчения отразился эхом. Она повернулась к своему верному рыцарю.

 

– Спасибо, – она подошла и коснулась оголенной рукой его щеки.

 

– Все во имя любви, – он улыбался, несмотря на раны.

 

Они, разделившие пламень своих новых душ, стали сильнее, чем кто либо до них: они больше не были одиноки, им было для чего сохранять целостность своего «я», не дать проклятью разрушить его. Генерал припал губами к ее пальцам – он торжествовал, она приняла его, его Королева!

 

Она возвышалась над ним и улыбалась в ответ: теперь она – Королева, признанная, у нее есть нечто большее, чем просто цель. 

 

– Мы будем гореть вечность, мой генерал…