От автора:
Сходство с рассказом «Бог ушёл» прошу не считать за плагиат. Я взял за основу ту же историю, но воплотил совсем в ином ключе. К тому же, идея такого рассказа пришла ко мне гораздо раньше прочтения творения Казиника и Фомальгаут.
Всё, написанное ниже, является плодом воображения автора-фантаста. Советую вам самим ознакомиться с Библией или Кораном и сделать собственные выводы, а не верить слепо ни написанному ниже, ни тем более слащавым пересказам якобы верующих людей, не знакомых с первоисточником.
Аарон
Мой брат сошёл с ума.
Он стоит напротив меня и сверлит безумным взглядом. Я знаю, что это означает. Ему нужна моя жизнь. Истории Каина и Авеля суждено повториться вновь, и неизвестно, как распределятся роли на этот раз.
+ + +
Ещё тогда, на плодородных египетских землях, он обрушил на нас неотвратимый шквал ужаса.
Первым этого взгляда испугался я.
— Мне казалось, ты погиб… — только и мог прошептать я — беззвучно, одними губами.
Его не было много лет. Он исчез в тот же день, когда был убит наш мастер и наставник — неизвестный злодей размозжил голову старика валуном. Я в первый раз тогда увидел кровавые разводы на песчаной тропе.
И лишь когда мой пропавший без вести брат обернулся, я понял, что именно он и был убийцей, а отнюдь не жертвой, как я думал всё это время.
Господи… лучше бы его и правда тогда умертвил тот таинственный изувер!
Но теперь, уже мужчина, с остро заточенным копьём, которое провозгласил посохом, он бродит вокруг меня и улыбается. Говорит что-то о том, как он ненавидит коренных египтян. С каким упоением убивал нашего мастера. Как бежал в другой город… и я хотел бы надеяться, что он боялся. Трепетал от ужаса. Я так сильно желал, чтобы он испытал хоть какие-то человеческие чувства!
+ + +
А затем начались катастрофы. Никто уже не замечал единичных убийств, пропадающих по ночам людей, жертв маньяка, появившегося в тот же день, когда мой брат воскрес из мёртвых. Не буквально… но я бы очень хотел, чтобы он по-настоящему умер, испытал боль, хотя бы на миг почувствовал на себе то, что всегда причинял другим.
Не знаю, какой властью он обладал, но раз за разом на нас сыпались катастрофы. Одна за одной. То чума, уносящая жизни как коренных египетских, так и наших детей. То обезумевшие мерзкие гады, насекомые, расплодившиеся в домах.
И каждый раз он приписывал эти беды себе. Говорил: это воля Божья. Какого такого дьявола он называл Господом? И не оттого ли он милостив, что иногда прекращает нас убивать?
Люди его боялись. И египтяне, и наши. Особенно его родня, которая ближе всего была к этому исчадью Ада. Не боялся его лишь царь этих земель — справедливый, бесстрашный правитель. Его не пугали смерти его народа, ведь он знал: тем самым мой брат лишь роет себе могилу. Не боялся он и покушения на свою жизнь. Ибо трусливый, завравшийся выродок на такое никогда не пойдёт. Его удел — подлость и ложь. Но таким, как наш фараон, она не страшна. Именно поэтому брат решил обречь свой род на страдания, взяв в заложники всех своих родственников — близких и дальних. Всё наше поселение он запугал до бессилия.
А потом отправил на смерть.
Его безумным речам не было конца. Он всё твердил о своём Боге. Говорил о людях, якобы живущих тысячу лет, созданных самим Господом, а затем давшими миру потомство — нас. Он написал свой безумный, полный абсурда трактат, где в ненужных подробностях, косноязычно и двусмысленно изложил то, чего просто не мог знать. Объединил обрывки истории нашей семьи со своим собственным бредом. Он тряс этим свитком, твердил про грехи, покаянье. Кричал об убийствах, лжи… хотя сам же нарушил каждый из названных грехов. Нарушил их все. Бессчётное число раз. И продолжал нарушать.
— Брат, зачем ты гонишь нас прочь из этих прекрасных земель?! Здесь наши дома, наше имущество! Ты и правда обезумел?!
Я кричал на него вовсе не из-за отсутствия страха. Я боялся до беспамятства и знал, что брат может пойти на всё. Но также понимал, что лишь у меня есть шанс спасти своих близких и при этом не сдохнуть в канаве. Как и сейчас, тогда всё оказалось тщетно.
+ + +
Дальнейшие события я помню смутно. Чётко в моей памяти отпечаталось лишь клеймо неудержимого кошмара. Сверхъестественного ужаса, лишь доказавшего, в какой мы беде.
Дав израильтянам — то есть нам — отойти подальше от города и этим оградив от опасности свой народ, фараон отправил в погоню солдат. Он хотел спасти нас, своих верных слуг, хоть и пришедших когда-то издалека. Освободить от безумного тирана, в колдовские способности которого глупые старухи верили всё больше и больше.
— Не подходите! — кричал безумец и приставил острие своего посоха к шее молодой ещё девочки — своей троюродной сестре.
Солдаты остановились. Они не были настолько коварны, чтобы допустить cмерть ещё одного невинного человека.
Я не мог больше терпеть. Извлекая из ножен кинжал своими трясущимися руками, я подходил к брату сзади. Я очень его любил, я по-прежнему считал его своим самым близким человеком! Но ради этой девочки… ради своего народа...
Море, к которому мы подошли, вдруг поднялось волной, будто кто-то взорвал воду изнутри. С неба посыпались пестрящие огоньки, которые сначала упали рядом с берегом, в волны, обрушив на египетских солдат ледяной дождь. А затем следующий рой этих падающих "звёзд" раздробил на куски скалу, на которой они стояли.
Я в первый раз в жизни видел такое. В будущем я узнаю, что такое "артиллерийский залп", но на тот момент всеми нами овладел сверхъестественный ужас. Кто-то могущественный следил за нами. Бог ли это? Плевать. Это был тот, кто хотел наших страданий.
Мы сели на огромный корабль и помчались по бушующим волнам.
Если вы читали сумбурные бредни, написанные моим братом, наверняка помните об океане, который якобы разверзся перед нами. Про то, что мы пошли по сухому дну, усыпанному ракушкам .
Знаете, киль корабля и правда разрубал море надвое, а палуба была достаточно сухой, чтобы один сумасшедший, не умеющий выражать свои мысли, назвал его морским дном.
Никто не знает, кто управлял судном, но вряд ли это был Бог. Возможно, его ангел — правда, кто они такие, я так и не понял, хотя услышал нечленораздельного бреда о них больше, чем хотел бы. Он называл ангелом то крылатое создание, то простого босяка, услышавшего указание Всевышнего. Я бы отдал всё за то, чтобы потерять слух, лишь бы не слышать грохота его безумного голоса и этих неясных речей.
Мы высадились на безлюдном берегу и отправились в скитания по необъятному пустырю. Прежде чем отпустить нас, фараон уплатил выкуп, попытавшись спасти наши жизни мирным путём. Но брат забрал и золото, и своих любимых жертв.
С этим золотом мы могли бы питаться любой пищей, купленной в попутных деревнях. Но он боялся. Заставлял нас обходить поселения стороной. И вместо нормальной еды кормил нас какими-то сорняками. Женщины проявляли всё своё мастерство, но лепёшки из этой гадости по-прежнему оставались невыносимыми на вкус. Дети погибали с голоду. Мужчины слишком обессилели, чтобы добывать еду иными способами.
И тогда я вновь пришёл к брату. Отныне я понимал: если я не остановлю его, мы все погибнем.
+ + +
— Дай нам отправиться в город, — произнёс я сквозь зубы. — Ты что, хочешь, чтобы все твои родственники истощились до смерти? Они уже погибают, и это только начало...
— Чужаки знают о том, что с сыновьями Израиля опасно иметь дело. И сегодня, и вчера, и третьего дня им известно о группе бандитов, разграбивших египетского царя и убивших его солдат. Но они не будут такими же мягкотелыми, как фараон. И не погнушаются умертвить не только меня, но и каждого в этом лагере.
— Но ведь… — на глаза навернулись слёзы. — Это ты виноват… Это из-за тебя мы...
Я не нашёл слов, чтобы высказать свою ненависть к нему. Я понимал, что единственным путём к спасению была лишь его смерть. Слишком много он совершил зла, чтобы просто уйти. Люди простят нас, лишь принеси мы его голову.
— Тогда я тайно поеду в ближайший город и куплю пропитание всем жителям. Я не дам тебе...
— Нет! — безумно взвыл брат, а затем, как ни в чём ни бывало, рассмеялся: — Так нельзя поступать, Аарон. Они найдут наш лагерь и расправятся с нами.
— Но ведь ты...
— Что, что? Что-что-что за б-б-леск в твоих глазах? Ты и правда решил предать меня? Тогда тебе незачем жить...
— Эй, эй!
Сумасшедший сорвался с места, направив остриё изогнутого посоха мне в шею. Я попытался увернуться, и наконечник скользнул по лбу, проехавшись по кости. Кровь обожгла глаза, и я про всё забыл. Про то, как мы с братом играли в детстве. Как вместе прятались от наставника (которого затем нашли с разбитым черепом). Я просто кинулся на выродка, посмевшего меня убить. Я вонзал кинжал в его живот снова и снова. Изо рта его полилась кровавая пена.
Я — Каин.
Бросив тело в ближайшую яму, я закричал так, как не кричал ещё никогда.
+ + +
Я вернулся в поселение.
— Где твой брат?
Они как будто намеренно цитировали его бредни. Они так долго выслушивали эти речи, что свято уверовали в его всесокрушающую силу.
— Он беседует со своим Богом, — соврал я, истерично усмехнувшись.
— И долго это будет продолжаться? Мы застряли на этом месте, нашей скотине нечем питаться, половина голов околела...
Я пошёл прочь. Они догадывались, что случилось. И наверняка ждали расплаты за это. Чего-то вроде жутких ночей в Египте, когда их дети страдали от язв, а рой саранчи застилал небеса.
+ + +
У этих людей была психическая травма. И я нашёл плацебо. Сделанный из золота телец станет их новым символом. Мы будем, как и все нормальные люди, поклоняться бездушным идолам, которые уж точно не смогут причинить нам вред, в отличие от милосердного Господа.
Но брат вновь восстал из мёртвых.
Теперь на это хватило всего сорока суток. Он, как ни в чём ни бывало, улыбаясь, спускался с горы с какими-то табличками. Я подумал, что схожу с ума. Мой брат не может быть живым… и тем более таким жизнерадостным. Я коснулся лба, и лишь ощутив боль от не до конца зажившего шрама, осознал, что это самая настоящая явь.
А через миг его злая натура проявилась вновь, с ещё большей силой.
— Что это, Аарон?! — заикаясь, кричал тиран. Лицо его побагровело от злобы.
— Это наш новый бог, — усмехнулся я ехидно. — И он выведет нас из этой пустыни.
Скрижали разлетелись на мелкие осколки. Впрочем, я даже не хочу знать, какой бред он нацарапал на них в этот раз.
Он не стал меня убивать и лишь рассмеялся. Это разозлило меня, и я закричал:
— Ты — лживый, мерзкий ублюдок! Ты убиваешь нас одного за другим — не своими руками, так заразой, не чумой, так голодом! Ты совершил все грехи, которые запретил для всех нас!..
— Кроме одного! — яростно заорал он в ответ. — Я не уподобился Каину и не убил своего брата!
Я замолчал. Я просто не мог говорить. Как он может нести этот бред?! Неужели, он свято верит в то, что сейчас говорит?! А он продолжал:
— Ты нанёс мне смертельную рану и бросил в канаве. Но Господь Бог спас меня, дабы покарать тебя в ответ. — Что, братец, опять повторяешь за мной, как и в детстве? Решил совершить тот же грех и убить меня? И не противно тебе ещё оттого, насколько бессвязны, насколько противоречивы твои слова?
— Око за око… Зуб за зуб… — повторял безумец, подняв острие посоха и приближаясь ко мне.
На этот раз я был безоружен. Но даже если бы и захватил кинжал, вряд ли бы смог повторить произошедшее в тот кошмарный день. Я чувствовал, что через несколько секунд умру. И я радовался! Наконец-то всё это закончится! Я не вынесу больше ни секунды его болтовни!
Он прошёл мимо, направляясь в деревню.
Он кричал:
— Израильтяне! Я вернулся! Я говорил с Господом, Богом нашим, милосердным Всевышним! И Он сказал мне! И я передаю вам Его волю!
Безумец обернулся, стрельнул в меня злобным взглядом, а затем закричал народу:
— Бог сказал: убейте своих братьев! Он сказал: убейте своих родных! Или не будет вам Рая, не будет прощения! Он велел вам… убивать своих друзей!
Я отвернулся, но всё равно эти ужасные звуки ранили мой рассудок. Лязг мечей. Вопли женщин. Они действительно это делают… Они поверили ему!
Я больше не желал ничего слышать, и бежал. Бежал, как мой брат когда-то. Но кошмарный диссонанс смерти продолжал звучать в моих ушах ещё много лет.
+ + +
Минуло сорок десятилетий.
У меня уже родились внуки. И тогда я вновь услышал о брате. Жители города, который приютил меня после моего побега, стали поговаривать о том, что израильтяне отважились вторгнуться на Ханаанские земли. Прослывшие безжалостными бандитами, вырезающими целые города — даже женщин, детей и скот — они собирались пройти и через наш город.
Я попрощался с родными, которым так и не сказал, кем прихожусь этому сумасшедшему тирану, и пошёл в самое сердце опасности. Я уже был стар и с лёгкостью отдал бы свою жизнь ради внуков, над которыми нависла серьёзная опасность.
Брат стоял на вершине холма и оглядывал города — будущее поле боя.
А затем он услышал мои шаги и обернулся. И полвека назад, и сейчас, меня не покидала твёрдая уверенность в одном страшном факте.
Мой брат сошёл с ума.
Он стоит напротив меня и сверлит безумным взглядом. Я знаю, что это означает. Ему нужна моя жизнь. Истории Каина и Авеля суждено повториться вновь, и неизвестно, как распределятся роли на этот раз.
— Здравствуй, Аарон, — сказал он и попытался меня убить.
Новый посох был направлен на меня и выстрелил жуткой светящейся стрелой. Земля взметнулась у моих ног, а пыль ослепила. Я вспомнил, как он точно так же ослепил меня, полоснув по лбу лезвием, и бросился вперёд, наугад, на бегу вынимая из ножен старый кинжал, помнивший мерзостный вкус его внутренностей.
Брат нажал на странный крючок, и луч — стрела из света — ударила меня чуть левее сердца. Бицепс разорвало в клочья, запахло жаренным, кипящая кровь обожгла щёку. Плевать. Я давно уже её не чувствую, братец. Но это слишком маленькая плата за ту прекрасную жизнь, которая была у меня в эти сорок лет.
А что было у тебя?
Кинжал вонзился в привычное место под солнечным сплетением. Лезвие упёрлось во что-то жёсткое, и руку обожгло. Я увидел молнии, прошедшие по моей коже, и почувствовал, как подчиняясь странному энергетическому разряду пальцы сжались бетонной хваткой. Я бросился назад, и нож тяжело, будто застряв в чём-то металлическом, вышел обратно.
Я не стал ждать, когда болевой шок пройдёт, и вонзил лезвие ещё раз, в другое место. На этот раз голова твари, бывшей когда-то моим братом, начала дёргаться. Я вырвал руку, скованную разрядом, и вместе с поцарапанным лезвием из раны полезли странные шлейфы. Это были не кишки, а будто проволока… Я видел такое в Египте в храме фараона.
Электроника! Но как?..
— Что ты делаешь, тварь?! — закричал демон. — Кевларовый жилет останавливает любые стрелы, пули и даже снаряды!..
— Мой сын — талантливый кузнец, — прошептал я и вонзил нож ему в шею. — Он знает толк в настоящем металле!
Кожа разошлась, как старая тряпка, и изнутри полезли мотки проводов, искрящихся и дымящихся. Я бил снова и снова. Когда лезвие затупилось и от сильного удара треснуло, я принялся рвать их действующей рукой (пусть и обожжённой, но каждое болезненное касание вызывало во мне нестерпимые взрывы ярости).
+ + +
Я прожил слишком долго. Несмотря на старость и покалеченную левую руку, несмотря на ужас и ярость, я прожил гораздо дольше своего брата.
Я видел всё.
И теперь осталось лишь поверить в Бога.
Прямо из воздуха материализовалась металлическая тарелка. На кованном панцире алели буквы: "JHVH Sawaoff 49". Яхва. Саваоф. Воинствующий господь.
Дверь открылась. Светящийся ангел… да какой на хер ангел – человек, уродливый, низкий!
— Руки вверх, твою мать, — прохрипел я, наставив на него посох брата.
Он испуганно посмотрел на растерзанного киборга, лежащего в луже машинного масла на траве, усыпанной шестернями и бесформенными мотками проводов.
+ + +
Плазменный мушкет оказался разряжен. Он питался энергией робота, в которого превратили брата многие воскрешения. Да и у меня не было больше желания сражаться.
Но они не убили меня.
Напротив — вылечили, сказав, что возвращать меня в контрольную группу непозволительно, но и убийство — не их метод. Я усмехнулся. Конечно. А разве не этим занималась ваша организация на протяжении тысячелетия со дня сотворения первой израильтянки — Лилит?
Я стал их консультантом. Взамен они лечили меня, иногда наполняя тело роботизированными имплантатами. И показывали фильмы из архива наблюдений за контрольной группой.
Как всего за семь дней было оборудовано помещение для первого исследования прототипов.
Я видел, как Адам срывает "алый плод познания", то есть лишает Еву девственности.
Видел, как напалмовый дождь сжёг Содом, а атомная бомба — Гоморру. Как рухнула Вавилонская башня.
Видел, как помещённый в огромный бассейн Ноев Ковчег месяц за месяцем качается на волнах.
Смотрел, как артиллерийская поддержка помогла дикарям из контрольной группы (тех самых израильтян) уже во главе с Судьями, разгромить хорошо вооружённый спецназ моавитян и филистимлян. Они победили даже моторизированную пехоту и танковый батальон более развитого народа.
Уничтожили статую филистимского Дагона, а затем добрались до Гидры, Азазота, Ктулху, Вельзевула, Люцифера, Кроули, Мифистофиля.
И всё же даже совершенная генная инженерия, искусственно создавшая Адама и Еву (специальный тип людей, живущих тысячу лет) провалился.
Инцест, кровосмешение, оргии. Антисанитария и насилие. Галлюциногенные наркотики. Всё это превратило нашу контрольную группу в полнейших отбросов, не способных прожить и полвека.
Но эксперимент продолжается. Спустя тысячу лет после "запуска" мы планируем создать человека, способного читать мысли, манипулировать людьми и исцелять, как других, так и себя. Всё это — результат собранной информации на протяжении десяти веков в проекте, которым отныне управляю я.
Аарон.
Данный рассказ был вольной интерпретацией Библейского Пятикнижья
напрягло.
